Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Вадим Юрьевич Солод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Петербурге проходила всеобщая забастовка — не работали не только крупные заводы, но и типографии, поэтому ежедневные газеты тоже не выходили, то есть официальная власть была лишена какой-либо возможности доведения до бастующих своих даже самых правильных решений. Министр финансов С. Витте по просьбе профсоюзов принял делегацию рабочих, но разговор не получился. В воскресенье для встречи с государем были готовы выйти на улицы десятки тысяч людей. Накануне 9 января вплоть до позднего вечера сотни агитаторов обходили рабочие районы, возбуждая людей, приглашая их принять участие в демонстрации, снова и снова заявляя, что встрече с императором всячески препятствуют эксплуататоры и чиновники.
На срочном совещании в Зимнем дворце поздним вечером 8 января было принято решение о введении в столицу дополнительных воинских частей, разделении города на сектора и защите от возможных нападений основных государственных объектов — план правильный, но решение запоздалое. Император уже находился в Царском Селе, поэтому основной задачей было прежде всего предотвращение беспорядков, грабежей, гибели людей в результате возможной давки. Стремясь предотвратить трагедию — а страшная память о «Ходынке» была ещё свежа, — власти выпустили объявление, запрещающее шествие 9 января и предупреждавшее его участников о возможных рисках, но тираж листовок был мизерным и расклеить их на городских улицах просто не успели.
Слышите
шпор
гвардейский щёлк:
царём
науськан
Семёновский полк.
(Маяковский В. В. Москва в огне (1905).
Полн. собр. соч. в тринадцати томах. Т. XI. Киносценарии и пьесы (1926–1930)
Командир лейб-гвардии Финляндского полка генерал-майор П. М. Самгин докладывал в Царское Село об обстановке на Васильевском острове: Около 10 часов утра большая толпа рабочих, собравшись на 4-й и 6-й линиях Васильевского острова, между Средним и Малым проспектами, стала приближаться к Неве. Для преграждения ей возможности проникнуть за Неву две роты гвардейской пехоты преградили толпе выходы на набережную, навстречу были высланы части лейб-гвардии Уланского Её Величества и лейб-гвардии Казачьего Его Величества полков, которые, произведя несколько атак, оттеснили народ к Большому проспекту. «Около 1 часа дня толпа на 4-й линии, значительно увеличившись в числе, стала устраивать проволочные заграждения, строить баррикады и выкидывать красные флаги. Против этой толпы по требованию и. д. полицеймейстера подполковника Галле были выдвинуты две роты лейб-гвардии Финляндского полка и 89-го пехотного Беломорского полка; 1 рота лейб-гвардии Финляндского полка, после безуспешных предупреждений и троекратного сигнала, дала один залп, после чего роты двинулись вперёд, по направлению к Малому проспекту, разбирая проволочные заграждения и баррикады и рассеивая толпу, оставившую на баррикаде двух убитых. Во время движения рот из дома № 35 по 1-й линии, а также из строящегося дома напротив него, бросались кирпичи, камни и были произведены выстрелы.
На Малом проспекте у 12-й линии толпа снова сплотилась и, загородив дорогу, стала стрелять. Тогда одной полуротой 89-го пехотного Беломорского полка было произведено три залпа, которыми толпа была рассеяна, и роты, разбирая целый ряд баррикад, дошли до Смоленского кладбища. К 6 часам вечера роты вернулись к 1-му кадетскому корпусу.
Около двух часов дня, ввиду донесений о нападении толпы на оружейную фабрику „Шафф“, к означенной фабрике, на 14-ю линию, была выслана одна рота, которая угрозами открытия огня рассеяла шайку грабителей, в числе около 200 человек, и отобрала от них часть захваченного оружия. Этой же роте удалось остановить угрозами толпу рабочих, приближавшихся по 14-й линии со стороны Большого проспекта, и заставить её отойти назад. Во время этих действий был арестован один студент, обращавшийся к солдатам с вызывающей речью, и при нём был найден заряженный револьвер.
Во избежание нового скопления рабочих в районе Большого проспекта на углах 17-й и 19-й линий были оставлены пехотные части. Кроме того, по особому приказанию был занят ротой пехоты дом № 35 по 4-й линии».
В продолжение всего времени непрерывно высылались кавалерийские части для предупреждения скоплений рабочих и прекращения начинавшихся в разных местах грабежей лавок.
Во время действия войск на Васильевском острове войсками было задержано за грабеж и вооружённое сопротивление 163 человека…
Примечательно, что рабочие — участники мирной демонстрации вместе с членами своих семей, то есть с женщинами и детьми, предприняли успешную попытку ограбить фабрику оружейника В. Н. Шафа, где на складах хранилось достаточное количество огнестрельного и холодного оружия.
По докладу генерал-майора А. Н. Рагозина — начальника Офицерской строевой школы: 20-тысячная толпа, которая двигалась по Каменноостровскому проспекту, на руках несла
Георгия Гапона. Их лидер пообещал помахать участникам шествия красным или белым платком, в зависимости от исхода переговоров с императором (при неудаче — красным, при положительном исходе — белым). Перед Троицкой площадью рота лейб-гвардии Павловского полка дала залп по демонстрантам, которые, оставив около 40 человек погибшими и ранеными на мостовой, стали отходить и были рассеяны конными уланами. «После залпа и атаки кавалерии означенный священник был скрыт толпой и после уже не был разыскан. В течение остальной части дня и ночью сильные кавалерийские разъезды препятствовали толпе собираться вновь перед войсками и разгоняли появившиеся на Большом проспекте шайки грабителей и хулиганов, бивших стёкла на фонарях и в магазинах. В 12 часов ночи из резерва была выслана одна рота для занятия дома Рабочего союза на Геслеровской улице».
Священник Григорий Гапон.
Почтовая карточка
После прозвучавших первых выстрелов эсер Пинхус Рутенберг, который в последние дни практически не отходил от Г. Гапона, увёл его из толпы. Затем священника переодели, постригли и спрятали на квартире, принадлежавшей А. М. Горькому.
Вечером следующего дня огромным тиражом было напечатано в виде прокламации письмо о. Георгия (Гапона) императору Николаю II:
«Письмо к Николаю Романову, бывшему царю и настоящему душегубу Российской империи.
С наивной верой в тебя, как отца народа, я мирно шёл к тебе с детьми твоего народа. Невинная кровь рабочих, и жён, и детей-малолеток навсегда легла между тобой, о душегубец, и русским народом. Нравственной связи у тебя с ним никогда уже быть не может. Могучую же реку сковать во время её разлива никакими полумерами, даже вроде Земского Собора, ты уже не в силах. Бомбы и динамит, террор бесправного люда, народное вооружённое восстание — всё это должно быть, и будет непременно. Море крови, как нигде, прольётся. Из-за тебя, из-за
