Милая, обожаемая моя Анна Васильевна - Анна Книппер

_____________

1 ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 5, л. 1.

2 ГА РФ, ф. Р-5853, оп. 1, д. 26, л. 157.

3 "Возрождение", No 441, 17 августа 1926 г.

4 "Возрождение", No 455, 31 августа 1926 г.

5 "Возрождение", No 568, 22 декабря 1926 г.

6 ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 5, л. 5-8.

7 Там же, л. 9.

8 Там же, л. 10.

_____________

В фонде А.В. Колчака в РГА ВМФ сохранились два фрагмента писем к А.В. Тимиревой, относящихся к 1916 г., к ближайшим двум-трем месяцам после назначения его 28 июля 1916 г. командующим Черноморским флотом. Мы их помещаем перед письмом за No 1:

...странной потому, что я сам ранее о ней не размышлял. Я думал о том, как не понятно для меня совпали мое назначение в Черное море.

Мне раньше в этой обстановке являлось желание Вас видеть, говорить с Вами, услышать Ваш голос. Теперь я об этом почти не думаю. Ваши письма доказательство внимания Вашего, дают мне какую-то спокойную уверенность, что это будет. Вот если только бы до этого сбылись некоторые из моих пока еще мечтаний.

Прошло два месяца, как я уехал от Вас, моя бесконечно дорогая, и так [еще] жива передо мной картина нашей встречи, так же мучительно и больно, как будто это было вчера, на душе. Столько бессонных ночей я провел у себя в каюте, шагая из угла в угол, столько дум, горьких, безотрадных. Я не знаю, что случилось, но всем своим существом чувствую, что Вы ушли из моей жизни, ушли так, что не знаю, есть ли у меня столько сил и умения, чтобы вернуть Вас. А без Вас моя жизнь не имеет ни того смысла, ни той цели, ни той радости. Вы были для меня в жизни больше, чем сама жизнь, и продолжать ее без Вас мне невозможно. Все мое лучшее я нес к Вашим ногам, как бы божеству моему, все свои силы я отдал Вам.

Я писал Вам, что думаю сократить переписку, но когда пришел обычный час, в кот[орый] я привык беседовать с Вами, я понял, что не писать Вам, не делиться своими думами, свыше моих сил. Переписка с Вами стала моим вторым "я", и я отказываюсь от своего намерения и буду снова писать - к чему бы это ни привело меня.

Вы ведь понимаете меня, и Вам, может быть, понятна моя глубокая печаль (РГА ВМФ, ф. 11, оп. 1, д. 45, лл. 207-208. Черновик; л. 208. Маш. копия).

No 1

[Не ранее 19 февраля 1917 г.]

[Датируется по содержанию: см. прим. 17]

Ваше письмо с упоминанием о Гельсингфорсе1, маскараде в Собрании, о наших общих знакомых вызвало у меня чувство зависти к тем, кто видел и был около Вас, напр[имер] к Лоло Щетинину2. Хоть бы он приехал в Севастополь и рассказал что-нибудь про Вас. Мария Семеновна3 говорила, что он собирался в Ялту и проездом хотел быть у меня в Севастополе.

Я очень тронут, что в разговоре с Вами Адриан Иванович так был любезен в отношении меня и слезно уверяет, что он не мог бы сделать лучшее для меня, как вызвать своими словами те строки Вашего письма, где Вы говорите о совместном с ним переходе на ледоколе4.

Вы говорите о Веселкине5 в смысле его замены кем-то другим я ничего не знаю и полагаю, что без ведома моего вряд ли такой акт может быть совершен, и я был бы крайне недоволен, если бы что-либо в этом смысле было предпринято. Экипаж у меня действительно отобрали6 по соображениям, совсем ничего общего с войной не имеющим, и я именно этим крайне недоволен, но приходится мириться.

Вы пишете про Мурашева7 - я всегда высоко ставил его как офицера и любил, как своего близкого помощника и товарища, и даже думал видеть его в Черном море. Но это невозможно, ибо Мурашев - офицер, заменить которого очень трудно, и снимать его с Минной дивизии значило бы приносить ей прямой ущерб - я и так правдами и неправдами лишил дивизию таких офицеров, как Фомин, Тавастшерна, Павелецкий, Холмский8, и понятно, что получить в Черное море Мурашева можно, только перешагнув через труп командующего Балтийским флотом.

Вы спрашиваете про симфонический концерт9. Он был весьма неважен, скажу откровенно, но это не мешает мне на днях устроить второй, где пойдут "Шехерезада" Чайковского, некоторые вещи Грига и "Двенадцатый год". Вы охотно согласитесь, что одного приказания играть симфонии Бетховена иногда бывает недостаточно, чтобы их играли хорошо, но, к сожалению, у меня слишком мало других средств. Что касается выставки картин - то я совершенно чужд этой области, и вся моя деятельность по художественной части в Черном море ограничилась указаниями моими художнику, писавшему батальную картину на тему боя "Гебена" со 2-й бригадой линейных кораблей10, о виде всплесков и разрывов об воду наших снарядов.

На первой неделе великого поста я предался благочестию и со своим штабом и дамами, пребывающими в моем доме, говел и исповедовал свои грехи, избегая по возможности совершать новые, читал Тертуллиана11 и Фому Кемпийского12, и только двукратное гадание несколько нарушило эту гармонию13. Но это, я думаю, ничего, хотя с точки зрения канонической это не вполне удобно. Теперь я занялся новым делом: принимаю участие в бракосочетании дочери адмирала Фабрицкого14 вопреки церковным правилам, запрещающим это таинство в великом посту. По этому случаю я с Веселкиным имел постоянный диспут с архиепископом Таврическим, епископом Севастопольским15 и ректором семинарии на тему о таинстве брака. После двух часов обсуждения этого вопроса я, опираясь на широкую эрудицию Веселкина в церковных вопросах, блестяще доказал, что брак, как таинство, с догматической и с канонической стороны может и должен быть совершен в любое время и что до проистекающих из него явлений церкви нет дела. Епископы, по-видимому, впали в панику, но разбить нас не могли и, когда я дошел до Оригена16, - дали разрешение. Присутствуя на торжестве православия17, я немного опасался, не буду ли предан анафеме, но все обошлось благополучно. К участию в совершении этого таинства я привлек еще адмирала Трубецкого18 и для вящего утверждения принял обязанности посаженного отца - полагаю, что теперь всякое сопротивление будет бесполезно. Как изволите усмотреть, командующему флотом приходится заниматься иногда удивительными делами.

ГА РФ, ф. Р-5844, оп. 1, д. 1, лл. 1-6

_____________

1 А.В. Тимирева вместе с сыном выехала из Ревеля через Гельсингфорс в Петроград, сопровождая мужа, С.Н. Тимирева, которому (как офицеру действующего флота) подошла очередь воспользоваться правом на трехнедельный отпуск (с 7 по 28 февраля 1917 г.).

2 Щетинин, Алексей Алексеевич (1876-?) - капитан 1-го ранга (1915), минный офицер. Участник обороны Порт-Артура. На Балтфлоте командовал крейсером "Россия" до начала июня 1917 г., когда был переведен в резерв чинов Морского министерства. Уволен в отставку в ноябре 1917 г.

3 Мария Семеновна Иванова (урожд. Говалова, по первому браку Лаврова) жена контр-адмирала Иванова Леонида Леонтьевича (1875-?), участника обороны Порт-Артура, в 1915-1916 гг. командира линейного корабля "Севастополь" на Балтфлоте, с ноября 1916 г. начальника бригады крейсеров Черного моря. С 1920 г. в эмиграции.

4 Командующий Балтфлотом вице-адмирал А.И. Непенин на один день прибыл из Гельсингфорса в Ревель на ледоколе "Ермак". Тимиревы приняли его предложение ехать в Гельсингфорс на ледоколе, хотя, как признавался Сергей Николаевич, "одолжаться Непенину было не очень приятно". Выехать из Ревеля в Петроград по железной дороге они не могли из-за крайней переполненности поездов едущими по службе, отпускниками, а главное - беженцами и дезертирами.

5 Веселкин, Михаил Михайлович (1871-1918) - контр-адмирал свиты Е.И.В. (1915), севастопольский генерал-губернатор. Воспитанник Александровского лицея, после окончания которого поступил юнкером во флот. Артиллерийский офицер, участник похода в Китай (1900-1901) во время Боксерского восстания. На Балтике перед войной командовал линейным крейсером "Бородино". С начала войны возглавлял на Черноморском флоте специальное соединение кораблей под названием Экс-педиция особого назначения (ЭОН), действовавшее на Дунае. С конца 1916 г. - комендант Севастопольской крепости; в апреле 1917 г. отчислен от должности и переведен в резерв чинов Морского министерства; в августе уволен со службы. По некоторым источникам, требующим проверки, расстрелян в Архангельске 5 (18) января 1918 г.

6 Прибывший из Петрограда батальон Гвардейского флотского экипажа в декабре 1916 - феврале 1917 г. входил в состав отдельного отряда обороны устья Дуная и Дунайских гирл, который подчинялся непосредственно командующему Черноморским флотом. При подготовке Босфорской десантной операции Колчак предполагал развернуть его в трехбатальонный полк, укомплектованный из запасных гвардейских частей. Запросив у Ставки разрешения на это, Колчак сначала получил принципиальное согласие, затем внезапно его намерение было "высочайше отклонено". В зачеркнутой части письма он пишет Анне Васильевне: экипаж отобран, "по-видимому, для тех целей, о которых Вы с негодованием упоминаете". В феврале 1917 г. (возможно, в связи с обстановкой в Петрограде) батальон был срочно отозван из Измаила, 15 февраля прибыл в район Царского Села и расположился в Александровке.

7 Мурашев, Владимир Васильевич (1880-?) - инженер-механик, капитан 2-го ранга (1915). Окончил Морское инженерное училище им. императора Николая I. Участник обороны Порт-Артура, год пробыл в японском плену. В 1913-1914 гг. и 1917 г. - непосредственно наблюдающий, по механической части, за постройкой кораблей в Балтийском море; отчислен от должности в ноябре 1917 г.