Давайте разведемся, Ваша Светлость! (СИ) - Орлова Марина

Мои слова, против их…

Привычка и воспитание требовали от меня молчать и в этот раз. Я все равно скоро покину эту семью. Нет никакого смысла усложнять себе жизнь. Вряд ли Сиэль накажет няню или свою мать, не поверив моим словам без веских доказательств. А вот мадам Фелиция осерчает, и тогда даже эти полгода покажутся мне вечностью.

Но… когда я открыла рот, чтобы заверить, что все в порядке, неожиданно даже для самой себя, произнесла совсем иное:

– И… что же вам известно, Ваша Светлость? – напряженно смотря на выражение лица супруга, спросила я.

Он встретил мой взгляд, а затем совершенно неожиданно ответил следующим образом:

– Для меня это не имеет значения. Я хочу услышать правду от вас.

– Почему? – не поверила я, смотря на супруга как на незнакомца.

– Потому что осознал, что был отвратительным супругом. Забыл, что моей главной обязанностью всегда являлась именно ответственность за жену и ее защита, чем преступно пренебрегал.

Я пораженно замолчала, смотря шокированным взглядом на мужа. Но все еще была не в силах поверить в искренность слов Сиэля. Я не знаю, чего он от меня ожидает, но вряд ли готов к той правде, которую требует. Клара и мадам Фелиция – очень важные люди для герцога. Даже если сейчас Сиэль твердо уверен в своих недавних заявлениях, я не считаю, что он возьмет и отвернется от родных ради моей защиты.

И все же отчего-то на глаза набежала влага, которую я поторопилась скрыть. Вновь стало горько и тоскливо от осознания своего одиночества.

– Я не знаю, чего вы хотите от меня, Ваша Светлость. Но лучше оставить все, как есть, – не желая разочаровываться еще сильнее, отозвалась я. С гневом свекрови я как-нибудь справлюсь. Меня греет мысль, что скоро все это закончится. На этом фоне я смогу перетерпеть поведение мадам Фелиции. Но довериться сейчас мужу, а затем понять, что он занял позицию матери, как сделал это со вскрытием правды о финансовых махинациях… нет уж.

– Почему? – надломленным голосом спросил Сиэль и порывисто обхватил меня за плечи ладонями. Я испуганно замерла, не ожидая от него подобного. А супруг тряхнул меня легонько и начал меня отчитывать: – Почему вы вечно молчите? Почему страдаете молча? Почему ни разу не обратились за помощью и защитой? Почему отталкиваете даже тогда, когда я просто хочу помочь и защитить?

– «Почему»? – переспросила я, ощущая поднимающуюся злость.

– Ответьте! – едва не прорычал он. – Хоть раз скажите правду!

– А вы уверены, что справитесь с этой правдой, Ваша Светлость? – прошипела я в ярости и оттолкнула мужа в грудь, но практически не возымела успеха. Как ни посмотри, а Сиэль – мужчина, хоть и дворянин, довольно крупный. Мне тягаться с таким не под силу. – Готовы ли вы взять ответственность, когда услышите МОЮ правду? Поверите ли вы в нее, или предпочтете отвернуться, не желая принимать уродливую истину? – смотрела я в осунувшееся лицо мужа. – Ну же, Ваша Светлость? Неужели мои вопросы слишком тяжелы для вас? – насмехалась я, сдерживая колющую боль в груди. – Не требуйте от меня говорить, когда не готовы услышать, а затем взять ответственность, – практически выплюнула я и смогла отвести от себя ослабевшие руки мужчины.

Почувствовала озноб и обняла себя за плечи, молча ожидая, что вот сейчас герцог встанет, притворится, что разговора не было, и уйдет.

Но он почему-то не шевелился, чем действовал на нервы. Наверное, потому я и вздрогнула, когда он до странного твердо произнес:

– Я возьму ответственность. Просто дайте мне шанс. Последний…

Услышав это, я была настолько поражена, что не сразу осознала, что смеюсь. И с каждым мгновением мой истерический смех становился все громче и злее.

А когда он внезапно стих, жестко произнесла:

– Вы сами этого пожелали, Ваша Светлость. Мне даже любопытно, как будет выглядеть ваша «ответственность»… Но, думаю, я уже знаю ответ, – с досадой поморщилась я, смотря на поникшего мужчину, который не мог измениться в одночасье. Не ради меня.

А последствия… думаю, я как-нибудь с ними справлюсь. Все равно через несколько месяцев все закончится.

***

– Как это понимать? – без стука ворвалась в кабинет сына великая герцогиня, взбешенная тем, что за ней послали так поздно, точно за какой-то прислугой. Чтобы ни происходило, по всем вопросам сын всегда приходил к ней сам, как проявление большого уважения.

И вот, за ней послали. На ночь глядя!

И мадам Фелиция не могла не заподозрить в этом плохое предзнаменование. Неспроста такие перемены после того, как Сиэль посетил комнату герцогини.

– Мадам, прошу, не создавайте шума, – появился перед ней Жак, который делил кабинет со своим господином. И прежде мадам Фелиция не видела в этом ничего плохого. Но после сегодняшнего, она не могла смотреть на этого мальчишку, который осмелился пойти против ее воли.

«Клара верно служит мне много лет и это – ее сын, но я не могу оставить, все как есть. Предал один раз, предаст снова. Нужно заставить Сиэля выгнать этого мальчишку!» – размышляла великая герцогиня.

– С дороги! – прошипела она. – Как смеешь ты указывать мне?

– Довольно! – послышался усталый и холодный голос, и великая герцогиня посмотрела на сына, что сидел за своим рабочим столом с опустошенным видом. Он даже не поднялся с места, когда в комнату вошла мать, что противоречило всем правилам приличия.– Жак не приказывает, а смиренно просит, матушка. И я присоединяюсь к этой просьбе. Сегодня был очень утомительный день и я не хотел бы заканчивать его со скандалом.

– Ты плохо себя чувствуешь? – тут же переключилась мадам Фелиция на сына, который даже не поднял на нее взгляда, рассматривая какие-то документы перед собой. – На тебе же лица нет!

– Матушка, пожалуйста, сядьте. Жак, оставь нас, – пресек Сиэль свою мать, которая замерла в замешательстве. Он не поднимал голоса, говорил тихо и спокойно, но тон его был непривычен для великой герцогини. Он заставлял ее нервничать.

– Да, Ваша Светлость, – поклонился Жак, а затем покорно вышел за дверь.

– Сиэль, не слишком ли поздно для разговоров? Зачем ты позвал меня в такой час? Судя по виду, тебе необходимо отдохнуть. И как можно скорее. Я распоряжусь, чтобы тебя навестил доктор, а разговор, каким бы важным ни был, продолжим завтра, когда выспишься.

– Я благодарен вам за заботу, матушка. Вы с няней всегда оберегали меня, – грустно, не соответствующе ситуации, улыбнулся Сиэль, а его темные глаза стали совсем потухшими, словно вся жизнь вышла из них.

– Ну, конечно же! Ведь мы любим тебя! Ты для Клары, что родной сын. А для меня единственный ребенок! Разумеется, мы заботимся и оберегаем тебя.

– Да… В этом и заключается основная проблема.

– Что? – замерла мадам Фелиция, с тревогой смотря на сына, чьи густые брови сошлись на переносице.

– Принимая вашу любовь и поддержку всю жизнь, я даже не задумывался, что может быть иначе. Я всегда знал, что на вас можно положиться, и верил вам обеим безоговорочно.

– Разумеется! Кому еще тебе верить, сынок? – тревога в груди великой герцогини все нарастала. – Ведь после смерти герцога, остались лишь мы, – развела она руками.

– Это не так, матушка, – покачал он головой, а затем пододвинул лист бумаги в сторону матери через стол. Она насторожилась, но любопытство победило, и мадам опустила взгляд на бумагу. По мере прочтения, глаза великой герцогини пораженно расширились. – Я снимаю госпожу Клару с должности и перевожу в дальнее поместье на наших землях. Она уезжает завтра. Я ей уже сообщил.

– Что? Что ты имеешь в виду?! – закричала мадам Фелиция, беря в руки документ с недоверием перечитывая указ об увольнении и переводе. – По какой причине?! Почему ты принял подобное решение?

– Из-за халатности и преступного превышения своих полномочий госпожи Клары, – отозвался Сиэль, подняв на мать смертельно уставшие глаза в которых, как будто, не было никаких чувств. Они были отрешенными и безразличными.