Черный Ангел - Ньевес Идальго

Мигель поставил лишь одно условие — никогда не принимать лично участие в налетах на корабли, идущие под испанским флагом, но он также и не делал ничего, чтобы помешать другим брать их на абордаж. Время и беды привели Мигеля к заключению, к которому в свое время пришел и Франсуа: он ничего не должен королю, чьи прогнившие законы послужили причиной его бед и неудач, и, как следствие, способствовали смерти брата. Ему нужно было удостовериться в правильности своих мыслей, чтобы, наконец, осуществить свою месть, и он это сделал. С другой стороны, видеть, как тонут некоторые корабли и как расхищаются сокровища, украденные в Новом Свете, было возмещением за его потери и пищей для его ненависти. Он никогда не одобрял тот низменный способ, благодаря которому испанская корона богатела за счет аборигенов, так что с этой стороны его совесть была спокойна. Отнять богатство из их, нагруженных золотом, сундуков было ничем иным, как воровством у грабителя.

Мигель заставил себя прогнать воспоминания и взглянул на корабль, стоявший вдалеке. Испанца

охватила гордость, когда он увидел его изящный контур, убранные паруса и гальюнную фигуру на носу корабля — деревянного черного ангела. Сейчас для Мигеля этот корабль был единственным, действительно представлявшим значение. Это был его корабль с тех пор, как умер где-то в Провиденсе, самом поганом месте Кариб, тот презренный тип, его прежний хозяин. Речь шла о трехмачтовом фрегате, построенном в Англии, носящем имя “Лопатка”, легком, как ветер, и стройном и грациозном, как женщина. Изнутри капитанская каюта тоже была отделана со вкусом — полностью обшитая деревом, с прочной мебелью и изысканными восточными коврами, настоящая роскошь для морского человека. Мигель мало что изменил, разве что набрал экипаж на Мартинике, где решил обзавестись собственными хоромами, и уже начал строить будущий дом.

И, естественно, он сменил кораблю имя.

Теперь фрегат назывался “Черным Ангелом”, и, плавая на нем, Мигель уничтожал англичан, мстя

за смерть Диего и Карлоты. В этой части мира де Торрес становился известным. Он начинал наводить страх, и, возможно, его начинали ненавидеть.

Не отрывая взгляда от фрегата, Мигель подошел к краю причала и остановился. Он стоял,

широко расставив ноги и скрестив руки на груди. В той же позе он обычно стоял на мостике фрегата в открытом море, управляя кораблем.

“Черный Ангел” исполнен гордости, — подумал Мигель. “Ангел” был воистину фрегатом с

большой буквы, тем самым Князем Ада, что нападал на английские суда, чтобы отправить их в преисподнюю. Этот корабль пришелся Мигелю как нельзя кстати, и он обожал его. Вступив во владение фрегатом, Мигель поклялся, что это имя когда-нибудь станут проклинать, и он добился своего.

Чья-то рука легла на плечо Мигеля, и он быстро повернулся, мгновенно выхватив саблю из ножен и изготовившись к бою.

— Разрази тебя гром! — сердито взревел Пьер, живо отскочив назад и удерживая дистанцию между ним и испанцем. — Совсем спятил? Еще чуть-чуть и ты меня проткнешь насквозь!

— Прости. — Мигель вложил клинок обратно в ножны и снова устремил взгляд на корабль. — Больше не подкрадывайся ко мне так неслышно. В другой раз я и впрямь могу не успеть остановиться, и проткну тебя как маслину.

Пьера позабавило это предупреждение. Должно было пройти немало лет, чтобы молниеносная реакция этого чертова сына исчезла. Морской найденыш был проворен, и одинаково ловко обращался с саблей и пистолетом. Испанец был скор, как удар кнута, и опасен, как змея. С момента их знакомства никто не мог одолеть Мигеля в сабельном поединке. Нелегко было драться с ним и в кулачном бою, потому что этот чертов негодяй прыгал из стороны в сторону с такой скоростью, что приблизиться к нему было почти невозможно. В большинстве случаев, когда противнику удавалось стукнуть Мигеля, тот в ответ успевал нанести пару мощных ударов, оглушающих, как молот.

Увидев в первый раз, как дерется Мигель, Пьер расхохотался от удовольствия и сказал, что он похож на уличного акробата. Однако, как правило, в драках Мигель побеждал противника вчистую, не позволяя ему даже коснуться лица. Пьер даже попросил испанца научить его драться. Уроки Мигеля не пропали даром и принесли свои плоды. Теперь Пьер тоже мог похвастать своей ловкостью…

— Он прекрасен, как женщина, верно? — спросил Пьер Мигеля, восхищаясь силуэтом фрегата, в эти минуты купавшегося в слабых лучах восходящего солнца. Мигель посмотрел на него через плечо и улыбнулся.

— Прекраснее любой женщины, — кратко ответил он.

— Будь осторожнее, дружище, смотри, чтобы его у тебя не отняли, — заметил Пьер. — Этот красавец вызывает зависть, как и ты.

— Кто-то по-прежнему желает завладеть им? — пожал плечами Мигель.

— Депардье — самый горячий из его почитателей.

Услышав имя капитана “Дофина”, Мигель насторожился.

— Депардье дурак, — с отвращением ответил он.

— Но дерется хорошо, и знает, как подговорить команду на бунт.

— Что ты имеешь в виду?

— А вот что… — Пьер потеребил мочку правого уха, в котором поблескивала серьга, давнишний подарок какой-то девчонки, и шагнул к Мигелю. — Я тут слышал краем уха… болтовню напившихся в таверне… Поговаривают, он предлагает кое-кому из твоих людей пять процентов от добычи с абордажа, само собой от доли, причитающейся капитану.

Порыв ветра швырнул волосы Мигеля ему в лицо, и тот быстрым движением откинул их назад. В его ухе блеснула серьга. Смуглое красивое лицо Мигеля медленно осветилось едва заметной дьявольской усмешкой, и он неожиданно расхохотался. Пьер не понял, что развеселило испанца, ведь он только что рассказал ему об определенной опасности. Ради всех дельфинов океана! Депардье пытался настроить экипаж Мигеля против него, подстрекал к мятежу, а он воспринял все, как шутку.

Мигель успокаивающе хлопнул Пьера по плечу. Между ними двумя установились прочные узы после того, как Мигель много раз спасал шею француза, и эти узы товарищества были обоюдны. Он знал, что Леду сделает все, чтобы помочь ему, даже рискуя жизнью.

— Не волнуйся, дружище, я это улажу.

— Само собой, и я ничуть не сомневаюсь в этом, но ты не думал убить его?

— Возможно, — загадочно ответил Мигель. — Похоже, у тебя навязчивая идея убрать его.

— Погань он, гнилье. Франсуа тоже не слишком доверяет Депардье, но говорит, что он ему нужен. Мерзавец в любой день предаст нас. Ты убьешь его? — снова спросил Пьер.

— Возможно, — повторил Мигель.

Глава 20

Случай убрать Депардье подвернулся несколько дней спустя после этого разговора, но вопреки всем предсказаниям Мигель не захотел воспользоваться им.