Пышная свадьба - Барбара Картленд

— Виски, сэр? — спросил он. — Вы не хотите войти в дом?

— Да, конечно.

Максимус поднялся по ступеням на веранду, а мистер Лэнгтон поспешил вперед, чтобы открыть дверь, которая вела в гостиную.

Это была небольшая комната, очень скромно обставленная. Сбоку на столике стояла почти полная бутылка виски и несколько стаканов.

Мистер Лэнгтон взял бутылку, наполнил до краев один из стаканов и молча протянул его Максимусу. Тот быстро осушил его.

— Вы должны все время ходить, сэр, чтобы не впасть в коматозное состояние.

— Мне это отлично известно! — ответил Максимус Керби.

— Я пошлю мальчика за доктором и прикажу ему спешить изо всех сил.

Максимус не отвечал. Он поставил свой стакан и снова наполнил его.

В первый раз с тех пор, как его укусила дабойя, он взглянул на Дорину.

— Я постараюсь быть не слишком отвратительно пьяным, — сказал он, и на губах его промелькнула тень улыбки.

— Не имеет значения, если вы будете и очень пьяны, — тихо ответила она. — Главное, начинайте ходить. Вы же знаете, что это необходимо.

Когда-то давно отец рассказывал ей о том, как однажды жарким летом одного из его друзей укусила гадюка. Его спасло лишь то, что они отсосали яд из ранки, пустили посильнее кровь, напоили его виски и заставили непрерывно ходить, пока не спал жар и опасность не миновала.

Должно быть, воспоминание об этом заставило ее действовать так быстро, едва лишь она осознала, что Максимуса Керби укусила дабойя. Дабойя принадлежала к тому же семейству змей, что и обыкновенная гадюка, поэтому Дорина была уверена, что до сих пор их действия были совершенно правильными.

Максимус допил второй стакан виски и принялся медленно, но твердо ходить по комнате.

Места для ходьбы было мало, потому что бунгало было совсем крошечным. Дорина увидела еще дверь и открыла ее.

Как она и подозревала, дверь вела в спальню. Дорина решила, что, если она сдвинет стол, Максимус сможет ходить через обе комнаты, удлинив маршрут.

Она передвинула стол в гостиной и отнесла в сторону кресло, стоявшее в спальне. Максимус сразу же понял ее намерение и принялся ходить из одной комнаты в другую.

Вскоре вернулся мистер Лэнгтон.

— Я послал мальчика за доктором, — сказал он. — Он очень резвый бегун, к тому же ему известно, где живет доктор Сенг.

— Сколько времени ему понадобится? — спросила Дорина.

— Около двух часов, — ответил мистер Лэнгтон. — Мы находимся довольно далеко от Сингапура, и он вряд ли успеет дойти туда засветло.

Он взглянул на Максимуса и, заметив, что тот не очень твердо держится на ногах, сказал:

— Положите руку мне на плечо, сэр. Вам будет легче ходить.

Впоследствии Дорина так и не могла вспомнить, в какой момент она заметила, что Максимус стал слабеть, и поспешила к нему на помощь.

Она подняла другую его руку и положила ее к себе на плечо. Едва дотронувшись до него, она почувствовала, что он весь горит. У него начался жар.

Это было то, чего они боялись. Яд успел проникнуть в кровь.

Мистер Лэнгтон уговорил Максимуса допить остатки виски. И они снова принялись ходить по комнатам, с каждым часом все медленнее и медленнее, потому что Максимусу становилось все труднее понимать, где он находится и чего от него хотят.

Дорина видела, что он лишь чудовищным напряжением воли заставляет себя передвигаться, несмотря на лихорадку, которая сотрясала все его тело.

Ни звука не сорвалось с его губ. Через какое-то время он закрыл глаза, и тишину нарушал лишь звук их шагов по полу, не застланному коврами.

Когда наступила ночь, пришел старый китаец с масляной лампой в руках, которую он поставил на стол.

Он что-то сказал мистеру Лэнгтону.

— Вонг говорит, что он распряг лошадей и поставил их на ночь в конюшню.

— Пожалуйста, поблагодарите его, — ответила Дорина.

Она прикидывала, не лучше ли было бы ей самой отправиться в фаэтоне в Сингапур за доктором. Но тут же решила, что навряд ли она справилась бы с резвыми лошадьми, которыми Максимус управлял с таким мастерством; к тому же она не смогла бы найти дорогу. Они столько путешествовали сегодня, что Дорина уже не представляла, в каком направлении находится Сингапур, и, конечно, она не добралась бы туда до наступления темноты.

Она беспомощно подумала, что они уже сделали все, что могли, и им остается только ждать.

Она почувствовала, как стала тяжелеть рука Максимуса, и ее охватил страх, что он может умереть.

При одной лишь мысли об этом ее пронзила боль, словно это ее укусила змея.

Он не должен умереть! Это невозможно!

Когда они шутя говорили об этом в первый вечер на яхте, она сказала ему, что он не может умереть, потому что ему предопределено сделать еще очень многое.

«Он так нужен здесь! — подумала она. — Что же будет со всеми его начинаниями?»

Теперь страх не покидал ее.

Они непрерывно ходили из гостиной в спальню и обратно. Дорина начала молиться.

«Господи, спаси его! Дай ему силы! Не позволяй ему погибнуть! Он не должен умереть! Не должен!»

И впервые с отчетливой ясностью она осознала, как сильно она его любит!

Она полюбила его с первого взгляда, в тот момент, когда он выходил из фаэтона в Олдеберн Парке. Она любила его, когда пряталась за резной панелью на галерее для музыкантов, прислушиваясь к его речам. Она любила его, когда смотрела, как он поднимается по трапу на борт «Осаки», не замечая никого, кроме Летти.

Она поняла теперь, что чувство, которое она испытала, глядя, как Максимус Керби целует миссис Томпсон, было обычной ревностью. С того самого момента, как они приехали в его дом, она жила лишь ожиданием, когда сможет увидеть его или услышать его голос. Пусть они встречались лишь за столом, этого ей было достаточно!

Когда он отсутствовал, ей казалось, что время остановилось, и она ощущала глубокую внутреннюю пустоту.

«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» — мысленно говорила она ему.

Со страстной мольбой, идущей из самой глубины ее существа, она просила Бога о том, чтобы он сохранил ему жизнь.

Медленно тянулся час за часом, а они все продолжали ходить по комнатам.

Лицо мистера Лэнгтона было покрыто потом, его рубашка промокла насквозь. Ее платье тоже было влажным в том месте, где лежала тяжелая рука Максимуса.

Она дотронулась до него и почувствовала, что жар не спал. Взглянув на его лицо, она увидела, что под загаром его кожа приобрела странный мертвенно-бледный оттенок.

— Мне кажется, доктор давно уже должен был приехать! — воскликнула она, и в ее голосе прозвучал страх.

— Возможно, его вызвали к кому-то, — хрипло ответил мистер Лэнгтон. У него пересохло в горле. — Сегодня у китайцев национальный праздник. Я позволил кули раньше закончить работу. Они все отправились в деревню, которая находится в полумиле отсюда.