Подумай об этом завтра - Ольга Володарская

– С праздником! – проорал он – С Международным женским днем! – И протянул букет Тане. Потом Сергей сделал два шага в сторону Егора, трясущего головой в углу комнаты, взял его за шкирку и поднял.

– Что ты с ним хочешь сделать?

– Сдам детективу отеля, а тот уж пусть вызывает местную полицию, чтобы разобраться с этим типом.

– Он, между прочим, мне наркотики в сумку подбросил. Только сейчас я не знаю, где они.

– Они у меня, – сказал Сережа.

– Как? Так получается, что ты… Ты действительно… опасный тип!

– Тип я совершенно безопасный, – заверил ее Сергей. – А наркоту я изъял, чтобы тебя обезопасить.

– В смысле?

– Я заметил, как ты нервничала, когда смотрела на свой чемодан. Мне стало любопытно, почему, вот я в него и заглянул. Сначала ничего подозрительного не обнаружил, но когда сунул нос в потайной кармашек и нашел там пузырек с порошком, то сразу все просек. А тут ты еще у меня про наркоту спрашиваешь, вот и понял я, что тебе ее кто-то в чемодан подсунул.

– То есть меня ты не заподозрил? Вдруг это я ее транспортировала?

– Таня, не смеши, – хмыкнул он. – Да какой из тебя наркокурьер? – Тут Егор затрепыхался, окончательно придя в себя, но Сергей так его тряхнул, что парень вновь обвис. – В общем, я решил тюбик из твоего чемодана изъять и оставить до поры у себя…

– Но когда ты умудрился это сделать? Я же смотрела, как ты…

– Да сразу после того, как с пляжа ушел. Тебя в номере не было, я перелез на твой балкон – ты по моему примеру тоже его не закрыла.

– И что ты собирался делать с наркотиками?

– Подержать у себя, пока курьер не объявится. Я присматривал за тобой постоянно, вот только все равно опоздал прийти на помощь вовремя… А все из-за этих цветов дурацких.

– Почему дурацких? Очень даже красивые розы.

– Возможно, однако хотелось подарить что-то особенное, но за букетом пришлось бы ехать на Наама-Бей, а я боялся тебя здесь без присмотра оставить…

– Ты такой сердобольный?

– Просто ты мне очень нравишься, – сказал он, сверкнув фиксой.

– Но ты, скорее своего, женат, – зачем-то озвучила свои мысли Таня. – Так что все равно ничего не выйдет… Я не связываюсь с женатыми даже на курортах.

– Я в разводе уже восемь лет, – признался Сергей. – А теперь ставь цветы в вазу и пойдем к детективу отеля, вечером у нас ужин в рыбном ресторане на берегу моря…

После того как Егор был доставлен в полицейский участок и Таня с Сережей дали показания (это было не так долго и страшно, как ей думалось), можно было возвращаться в отель. Что они и сделали. А вечером отправились в рыбный ресторан, где ели тунца под белым соусом и пили белое вино. На столе стояли свечи, приглушенно звучала арабская музыка. Обстановка была очень романтичная. Никогда в жизни Таня так здорово не отмечала 8 Марта.

– Смотри, твоя знакомая! – воскликнул Сергей.

Таня обернулась и увидела Веру. Она шла по берегу под ручку с красивым молодым арабом, и на ее лице читалось выражение полного довольства судьбой. Оно же прослеживалось на физиономии Григория, возлежавшего на лежаке чуть поодаль. В его руках было по стакану чистого виски, и он подносил то один, то другой ко рту, отхлебывал, смакуя, затем отодвигал руку и рассматривал янтарную жидкость на лунный свет.

– Ты, случайно, не замужем? – спросил вдруг Сергей. – А то у меня спросила про семейное положение, а о своем скромно промолчала.

– Случайно нет, – ответила Таня, смутившись. В тридцать лет уже пора было «окольцеваться» и даже развестись.

– Хорошо, – улыбнулся Сережа. – Значит, наш экстремальный роман сегодня не закончится.

– Почему именно сегодня? – спросила Таня.

– Потому что завтра я улетаю. – Он взял ее за руку. – Когда ты вернешься, встретимся?

Таня, просияв, кивнула. Похоже, не зря она послушала Свету и поехала в Египет… Да и в телефон Гоши залезла не зря. Если бы не это, она никогда бы не познакомилась с Сергеем и не узнала, что такое любовь с первого взгляда.

Удача по наследству

Сомов, пьяно шатаясь, подошел к реке. Скинув кроссовки и сорвав носки, он сунул босую ногу в воду.

– Обалденно теплая! – восхитился он вслух, хотя поблизости никого не было, повторил: – Обалденно! – И тут же, отставив в сторону бутылку джина, которую зачем-то таскал с собой, стал раздеваться.

– Со-мов! – донесся издали нетрезвый голос Анжелки. – Иди поцелую!

Сомов обернулся на далекий окрик, но тут же отмахнулся. В другой раз он непременно ринулся бы к Анжелке за поцелуем, но теперь ему хотелось только одного – нырнуть с головой в обалденно теплую окскую воду и поплавать в ней под звездами. Ради этого он покинул корпоративную вечеринку и пошлепал по белому песочку в ту часть острова, где был отличный спуск к реке и замечательно чистый берег. Он приметил его, еще когда они подплывали сюда на катере, и подумал, что хорошо бы поплескаться тут ночью. Непременно голышом! Как в детстве и институтской юности. Но трезвым он бы ни за что не решился, не зная, как отреагирует на его выходку босс, а сейчас ему было плевать. Сомов хочет купаться, и Сомов искупается…

Голышом!

Стащив с себя олимпийку, футболку, спортивные штаны, Сомов решительно сорвал с себя трусы и повесил барахло на ветку ивы (шелковые боксеры тут же свалились с нее, но он этого не заметил).

– Со-мов! – скандировал хор пьяных голосов оттуда, где под полосатыми тентами ломились столы, за которыми пировали сотрудники фирмы «Трейд-ойл», отмечающие сегодня день рождения босса. – Сомов, подлый трус, выходи!

Но Сомов не собирался к ним выходить. Он устал от компании, музыки, тостов, от еды, вина, косяков с легкой дурью, привезенных с собой его приятелем, программистом Чащиным. От Анжелкиных приставаний, честно говоря, тоже, поскольку в своем теперешнем состоянии был ни на что не способен, а пьяные девушки, как известно, очень хотят любви. Но больше всего он устал от своего босса, который даже на корпоративной пьянке не мог забыть о предстоящем слиянии с концерном «Стар корпорейтед» и не давал это сделать своему заму по коммерции Сомову. Но Сомов не желал в такую ночь думать о работе, он хотел купаться голышом под звездами, а еще лучше – под всполохами салюта, заказанного коллективом в качестве подарка своему боссу.

Кажется, салют назначен на полночь, а теперь…

Сомов вскинул руку с дорогущим «Вашероном», глянул на светящийся в темноте циферблат и с радостью констатировал, что сейчас как раз двенадцать. Точнее, без десяти секунд!

– Один, два, три, четыре… – услышал он дружный отсчет и стал считать с остальными: – Восемь, девять…

Сомов приготовился крикнуть «десять» и нырнуть в воду, чтобы, вынырнув, увидеть разноцветные цветы салюта в небе, но заветное слово так и не сорвалось с его губ. Вместо него зам по коммерции фирмы «Трейд-ойл» издал громкий стон, утонувший в грохоте первого залпа. Когда же в небе расцвел переливающийся цветок салюта, Сомов, держась за затылок, раздираемый нестерпимой болью, сделал попытку повернуться, чтобы посмотреть, кто ударил его по голове, но не смог – рухнул в воду. Течение подхватило его и понесло вниз по реке…

А салют все грохотал. Небо расцвечивалось разноцветными всполохами салюта, и каждый сопровождался радостным воплем пьяной толпы.

Что рыбалка сегодня не задалась, Санек понял, когда после двадцатой поклевки вытащил пустой крючок. Ни рыбы, ни мотыля! Наглые окские щурята молниеносно обкусывали наживку и уходили в росший прямо в воде ивняк, куда Санек не решался забросить удочку, поскольку крючок мог зацепиться за ветки и остаться там навсегда.

Решив сделать последнюю попытку, Санек насадил червяка на крючок, поплевал на него (черт знает откуда эта традиция взялась, но все рыбаки неукоснительно ее соблюдали) и закинул удочку в воду. Дожидаясь поклевки, он смотрел на берег расположенного метрах в сорока от него островка, где пировала какая-то компания. Вообще-то ясно какая – буржуйская, иначе не сверкал бы островок огнями гирлянд и светомузыки, не доносился бы с него живой голос какого-то шансонье, а на его пологом берегу не стоял бы катер на воздушной подушке. Санек рыбачил уже три часа, и все это время буржуи веселились так, что над Окой не смолкали музыка, писк и визг, а белый песок не переставал клубиться тучами, вздыбленный многочисленными ударами танцующих ног. Теперь же, к ночи, богатеи вообще распоясались – до Сашка то и дело доносились недвусмысленные фразы типа:

– Сомов, иди поцелую!

Кто бы знал, как Саньку хотелось оказаться на месте этого Сомова! Да и любого другого из присутствующих там. Но хотя его и буржуев формально разделяла лишь сорокаметровая водная гладь, он понимал, что на самом деле между ними – вселенная. Те, кто веселился сейчас на островке, зарабатывали не меньше тысячи евро в месяц, ездили на иномарках, ходили в смокингах и с легкостью рассуждали о финансовых реформах. Санек же получал пятьсот рублей на бирже труда, гонял на старом велике, носил вьетнамский костюм «Абубас», а единственная тема, на которую он мог поддержать разговор, – какая рыба водится в Оке и как ее ловить. К тому же жил он в бараке, да не один, а с мамой, и даже в их скромном поселке считался лузером.