Безликая женщина (ЛП) - Хамм Эмма

— Что за чай там был?

— Ничего особенного, — ответила женщина с волосами-змеями.

Айслинг кивнула и посмотрела на оставшиеся листья. Тут был трюк, хотя ей не нужно было смотреть на них. Искра магии задержалась, даже когда листья подвинулись.

— Я вижу медведя в вашем прошлом, — начала она, — человек, не достойный доверия, следует за вами. Я вижу быка в настоящем, вестника неудач и оскорбления от ваших врагов. Это предупреждение.

Женщина с голубой кожей склонилась ближе.

— А будущее?

Губа Айслинг дрогнула.

— Стрела, окруженная тучами.

— Что это значит?

Гнев дрожал в руке Айслинг, чашка звенела, пока Айслинг сжимала ее. Она посмотрела на самодовольную герцогиню.

— Это плохой знак, и он указывает на вас.

Герцогиня попыталась выглядеть удивленно. Она прижала ладонь к груди и изобразила шок.

— Что это значит? Ты точно не так повернула чашку, маленькая ведьма. Стрела не могла указать на меня.

— Она указывает на вас, герцогиня. И я не люблю, когда меня используют для себя.

— Тогда развлечение завершено.

Герцогиня щелкнула пальцами, и женщина с голубой кожей попыталась сбежать. Она повернулась, врезалась в однорукого стража за собой. Айслинг даже не слышала миска, крупный мужчина обвил рукой ее голову и резко повернул. Стук тела был скрыт за сотнями голосов, звенящих от смеха.

Она повернулась к герцогине, подавляя эмоции.

— Это было необходимо?

— Не люблю лжецов, — герцогиня налила еще чаю. — Погадать тебе?

— Вы же говорили, что у ведьм есть магия, какой нет у фейри?

— Да. Но гадание по листьям довольно простое дело, не находишь.

Айслинг взяла протянутую чашку, тряхнув головой.

— Каковы шансы, что чай отравлен?

— Если бы я хотела тебя убить, я не сделала бы это посреди бала.

Айслинг посмотрела на стража, уносящего тело.

— Разве?

— Убить кого-то так просто — это оскорбление. Ты достойна другого, — герцогиня подняла чашку и стукнулась набитым краем об чашку Айслинг.

— Это точно, — Айслинг подняла чашку губам и изогнула бровь.

Чай был с привкусом фруктов, но больше напоминал гниль. Ужасно сладкий, он обжигал ее нёбо, послал боль в ее зубы. Боль впилась в ее череп как колючки, похожие на шипы на ее шее.

Она не ощущала яд и за это была благодарна. Айслинг ненавидела горечь паслена на языке.

Когда герцогиня не стала говорить, Айслинг проследила за ее взглядом.

Бран шел сквозь толпу, тихо говорил со всеми, кто был не против. Он замер возле мужчины из коры и улыбнулся. Айслинг ощутила это в глубине себя.

Кого могло радовать такое место? Мужчина-дерево поднял кривую ладонь и опустил на плечо Брана, а тот и не вздрогнул. Этот народ подходил ему больше всех, что они видели. Он был дома среди странных и даже жутких.

Может, потому она ощущала его глубоко в своей душе. Он видел красоту в сломанном, но не пытался починить. Сломанный не был бесполезным.

Герцогиня рассмеялась.

— Он красивый, да?

— О чем это вы? — Айслинг потягивала чай.

— Ты знаешь, о чем я, дитя. Таким, как он, приемлемо восхищаться, но только издалека.

— Почему это?

— Такие мужчины, как он, не созданы для прикосновений женщин со шрамами на руках. Он из черноглазых красавцев, прячущихся среди гнили. Ты видела в его взгляде звезды. Женщины легко теряются в тех глазах.

Айслинг не дышала. Ее грудь сдавило, воздух застрял, будто боль в ребрах могла подавить боль в сердце.

Жалость исходила от фейри рядом с ней. Герцогиня опустила ладонь поверх ее.

— Расскажи больше о себе, маленькая ведьма. Мы посмотрим, как этот темный мужчина пытается узнать у моих подданных способ убить меня. Я послушала бы больше о тебе, чтобы не убить его сейчас.

Айслинг убрала руку и прижала чашку к губам.

— Я всю жизнь боялась огня.

— Это странно. Магия ведьм стихийна.

— Я просыпалась в поту, думая, что огонь лижет мои ноги, посреди ночи. Я видела людей в тенях, сжимающих трут и огниво, опасно улыбаясь. Каждую ночь я шла по лесу и гадала, когда меня найдут. Маленьким девочкам говорят опасаться леса. Говорят, там живут темные, сильные и проклятые существа. Они не говорят девочкам, что монстры живут на улицах, в теплых домах и носят красные свечи, чтобы отогнать тьму, что якобы пугает детей. Люди боятся тьмы, потому что там то, чего они не понимают, — Айслинг покачала головой. — Я никогда не ощущала страх во тьме. Но я боялась огня, окружающего меня так, что даже тень убегала от света.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Герцогиня хмыкнула.

— Так это правда. Они все еще сжигают ведьм.

— Они предпочитают вешать нас, — она вспомнила дерево, сотни душ кричали, что ей не быть одной из них, потому что она уже была с фейри. — Но огонь всегда подходит.

— Тогда почему он? — герцогиня кивнула на Брана. — Почему Неблагой, которому нет дела ни до чего в мире.

— Он спас меня от огня.

— Ой, избавь меня от этого. Он интересует тебя не поэтому. Любой мог спасти тебя от огня. Даже тот фамильяр, что ходит по моим коридорам и кричит на мою стражу, словно он у себя дома.

Айслинг осторожно опустила чашку на стол и подвинула ноги, чтобы не ударить одного из держащих стол мужчин по лицу. Они держали стол тихо, без жалоб. Их лица без глаз напоминали ее.

Почему ее так интересовал Бран? Из-за его глупой натуры, споров с ней, смелости, желания делать добро, ненависти ко всему в четких рамках. Все это и даже больше.

— Огонь был, — ее голос дрожал. — Не физический, что пытался забрать мою жизнь, а страх огня. Он как-то стер во мне остатки, желавшие свет. Он понял мой страх и принял во тьму без осуждения. Он хочет гнили и разрушения. Мы с ним из одной поеденной молью ткани.

Сердце болело от мысли об этом. Он уже признался, что не мог смотреть на ее лицо, и она не могла снова проклясть себя. Айслинг не собиралась унижать себя ради него. Она не могла представить, чтобы он забыл древнее горе от разбитого сердца, и к чему это их вело?

В место между местами. В мир между мирами. Они замерли, и ни один не знал, как это исправить.

Он поднял взгляд, словно ощутил ее. Она увидела вспышку жара, глаза потемнели, перья на его черепе приподнялись. А потом все угасло, маска скрыла весь интерес.

— Думаешь, он не заинтересован в тебе из-за твоего лица? — спросила герцогиня.

— Думаю, вы знаете, почему он уже не заинтересован мной, и это вы скрыли нарочно.

— Даже я не знаю историю всех фейри, приходящих ко мне.

Айслинг нахмурилась.

— Может, я знала, что была история между ним и другим, но я не знала, что ты будешь так похожа на нее. Сходство потрясает.

— Вы знаете мою сестру?

— Я знаю всю твою семью, Иллюмина. Так ведь тебя назвали?

Сила вспыхнула в ее бедрах, потекла по ногам и приковала к полу. Использование истинного имени обжигало.

— То имя не произносили с моего детства, — прорычала Айслинг. — Я не считаю его своим.

— Но в нем осталась капля власти, — герцогиня взяла ее чашку, покрутила ее три раза и перевернула. Остатки чая вытекли на блюдце, растянулись, как щупальца.

Айслинг не хотела вспоминать жуткое имя. Оно не было связано с ней теперь, лишь напоминало о бледной женщине, которая когда-то гладила ее волосы во время кошмара.

— Иллюмина, — прошептала женщина, прижав губы к ее лбу. — Это был просто кошмар, милая.

Но Айслинг даже в детстве знала, что это был не кошмар. Ее желания и мысли не были нормальными. Она отчаянно хотела быть не просто милой дочерью Благих фейри. Ее сестра играла в золотых полях с голубыми цветами и не смотрела на темный лес за ними.

Ее семья назвала ее Иллюмина, дочь света. И всю жизнь ей снились монстры в лесу, воющие ее имя. Но она не боялась монстров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она хотела стать такой.

— Я еще не видела таких листьев, — прошептала герцогиня. Она протянула изящный палец и коснулась дна чашки. — Ни одного не на месте, и каждый отображает твое будущее.

— Да? — она пыталась подавить дрожь в голосе.