Его большой день - Рудо Мориц

С того дня Адамчик все больше бродил по Кечке, по окрестным березнякам и орешникам. Приходя на лесопилку и встречая солдат в серо-зеленой форме, он сжимал кулаки и про себя проклинал их.

Один солдат всегда стоял на часах, трое время от времени уходили патрулировать, а остальные или полеживали на перинах Адамчика, или играли в карты и пели. Пение это Адамчик просто не мог выносить.

Однажды он сидел у водяного колеса. Вода от колеса была отведена и падала сверху под него, пенясь и вздымая брызги. Глядя на воду и слушая ее гул, пильщик на какое-то время забыл о солдатах в доме.

Вдруг кто-то хлопнул Адамчика по плечу. Он вздрогнул, как будто очнулся от сна, и увидел за спиной солдата, который в это время стоял на часах. Лицо под глубокой каской было постаревшим и осунувшимся.

— Чего вам? — спросил он нехотя.

Часовой посмотрел на него, переминаясь с ноги на ногу, а потом ответил не по-немецки, а на ломаном чешском языке:

— Не бойся… Я из Вены.

Это означало, что с остальными он не хочет иметь ничего общего. И пильщик это понял, хотя выражение его лица осталось суровым и неприступным. А что, если его послал офицер?

— А откуда ты по-чешски знаешь?

— Двадцать лет с одним чехом вместе уголь грузили, — объяснил солдат, неуверенно улыбнувшись.

Адамчик, не отрываясь, смотрел на немолодое лицо. Не может быть, чтобы он так притворялся. А глаза у него такие испуганные. И злость постепенно сходила с лица пильщика.

— Ну и что? — спросил он осторожно, еще не понимая, что задумал венец.

— Я сыт уже этим вот как, — сказал солдат. — Не знаешь, где партизаны?

— Партизаны? Откуда мне знать?

Серьезная игра, подумал Адамчик. И хочется этому человеку верить — у него испуганный взгляд, усталое, осунувшееся, желтое лицо, — и страшно попасть в ловушку, если его послал этот сопляк офицеришка!

— Откуда мне знать, — повторил он еще раз, глядя в воду.

— Мне бы к ним попасть, я сыт уже по горло.

— Да ну?.. — удивился Адамчик. — К партизанам хочет! Ну что делать, господи боже мой, ну что тут будешь делать?!

Во флигеле хлопнула дверь, кто-то позвал:

— Лидке, Лидке!

Венец вздрогнул, как будто его ударило током, и бросил на пильщика умоляющий взгляд. Возможно, хотел сказать: «Держи язык за зубами». Потом выпрямился, удивительно быстро выпрямился и пошел.

Адамчик продолжал смотреть на воду и мучительно думать: «Можно ему верить или нет?»

С тех пор пильщик и Лидке часто встречались у водяного колеса. Адамчик убедился, что венец действительно сыт по горло, что он хороший человек, что не может быть плохим человеком, раз всю жизнь работает лопатой. Он сыт по горло и хотел бы попасть к партизанам. И под шум падающей воды они строили планы. Но Адамчик не мог сказать Лидке точно, где и в каких местах искать партизан. Поэтому солдату из Вены приходилось продолжать службу, чистить офицеру сапоги и дожидаться удобного случая.

Йожо и Габо тем временем благополучно добрались до Сланой долины. Партизанский патруль отвел их в бункер командира бригады. Но командира там не было. Пришлось ждать почти до вечера. Время текло медленно. Они сидели как на иголках. Ведь их ждали в отряде.

Наконец командир пришел. Среднего роста, коренастый, широколицый и суровый с виду, с живым внимательным взглядом. Сбросив кожаную куртку, он шумно поздоровался с мальчишками, несколько раз повторил, что они настоящие мужчины, раз отважились пройти по территории, занятой фашистами.

— Ложитесь спать, а утром все решим, — сказал он наконец.

— Мы не можем, — возразил Йожо. — Не можем. Нас ждут в отряде.

Командир поднял круглую голову: он не привык подолгу объяснять одно и то же.

— Пока вы спуститесь, начнет смеркаться. Немцы тогда усиливают патрули и стреляют на каждый шорох. Теперь за вас отвечаю я, пойдете только утром!

Проснувшись утром, ребята вышли к бункерам и палаткам. Лагерь был огромный, вчера они этого не рассмотрели. Но сейчас в нем бойцов было мало, партизаны ушли на задания в долины.

Утро стояло холодное; партизаны развели небольшие костры, грелись и готовили еду. Ребята осмотрели лагерь, постояли у одного костра, прошли несколько шагов и снова остановились.

Вдруг кто-то позвал:

— Йозеф!.. Йозеф!..

Йожо оглянулся. У костра сидел сержант Володя с рыжим старшиной Гавриком. Старые знакомые из «Взрыва».

— Ой, а у вас борода выросла! — крикнул Йожо, увидев Гаврика, у которого все лицо стало рыжим.

Гаврик рассмеялся, и Володя тоже.

Мальчики подсели к костру и стали рассказывать, зачем пришли.

Партизаны слушали. Гранаты торчали у них из-за ремней. А у старшины граната «лимонка» была засунута в нагрудный карман гимнастерки.

Когда мальчики замолкли, сержант спросил:

— А как там наш Никита?

— Плохо, — ответил Йожо. — Передатчик выдохся.

— Наверное, сердится, что нас так долго нет, — добавил Габриель.

— Да, вам нужно торопиться! Боевое задание… Наверное, вас уже ищут, — сказал Гаврик.

Так оно и было.

Мальчикам дали две батареи. Командир бригады указал на высокого парня:

— Он пойдет с вами.

Врач Вртиак был уже готов. На спине он нес мешок с лекарствами, бинтами и ватой.

— Врачей и у нас не хватает, их всего трое. Но уж как-нибудь обойдемся. Ведь у вас нет ни одного, — сказал командир, подавая мальчикам руку на прощание.

И ребята с Вртиаком отправились в путь. Приекопы они обошли кружным путем, полями. А через железную дорогу Вртиак перевел их совсем спокойно. К Вагу они подошли незаметно, а за рекой почувствовали себя уже в безопасности.

Поднимаясь по Кечке, они вдруг услышали в зарослях орешника какой-то треск. Словно кто-то ступал по сухим веткам. Они остановились и прислушались. Треск медленно удалялся.

— Неужели и сюда дошли? — прошептал Йожо.

— Пойдем посмотрим, — сказал врач.

И они, осмелев, двинулись в сторону звука. Вртиак сжимал в руке револьвер. Он тускло поблескивал, вызывая у Йожо зависть.

Сквозь листву на небольшом лужке увидели Адамчика, который шел сгорбившись и заложив руки за спину. Ребята облегченно вздохнули. Они хорошо знали пильщика, поэтому решили с ним поговорить.

Йожо свистнул, подражая дрозду. Пильщик остановился, оглянулся и увидел в прозрачном сплетении ветвей три фигуры.

— Дядя Адамчик… — первым начал Габриель, потому что пильщик иногда заходил к ним.

— Что это вы бродите по лесу, ребята?

— Да мы не бродим, дядя, — объяснил Габриель. — Мы… — но тут же осекся.

— Так кто же вы, а?..

Тут пильщик заметил долговязого парня и сообразил, в чем дело.

— Ах вот как?! Смотрите-ка! Откуда же?

— Из-под Сухого Верха, — признался Йожо, увидев, что пильщик угадал, кто они.

Пильщик поспешил к мальчикам. Он рассказал им о незваных гостях, поселившихся в его доме.

— Чувствуют себя на лесопилке, как в уютном гнездышке. Черт бы их побрал! Поймать этих пташек ничего не стоит.

— Мы расскажем командиру, — пообещал Йожо.

— А один из них хотел бы перейти к вам. Это рабочий из Вены, и ему в немецком мундире как-то не по себе. Я его проверил.

Пильщик из разговоров с Лидке узнал, что на него надели форму только год назад, когда подбирали остатки. На фронте ему даже стрелять не пришлось, он только отступал. Его послали под Киев, но, пока он туда добирался в телячьем вагоне, советские бойцы уже отогнали гитлеровцев далеко от города… Адамчик убедился, что Лидке ненавидел войну, а еще больше — фашистов. Он часто вспоминал о семье и тяжко вздыхал. Однажды он сказал Адамчику: «Мы отступили уже на сотни километров, и при каждой передышке я ищу возможности перебежать».

— Я за него ручаюсь, — сказал Адамчик.

Ребята молчали.

Они не знали, как поступить. Решил Вртиак:

— Раз так, пусть ждет в пять вечера на Ригле. И вы с ним приходите.

Так Лидке попал к партизанам, даже не сменив гитлеровской военной формы.

В тот же вечер большая группа партизан спустилась к лесопилке.

А к утру комнатушка Адамчиков была уже пуста. От немцев не осталось и следа, только угол флигеля повредило взрывом ручной гранаты.

Одну лишь ошибку сделал пильщик. Когда Ганзелик говорил ему, что после случившегося нельзя оставаться на лесопилке, Адамчик ответил:

— Да уж как-нибудь останемся. Ведь наверх наши старые ноги нас не донесут.

— Мы донесем, — предложили партизаны, получившие от Шимака совершенно ясный приказ.

— Да зачем вам лишние рты?

— Об этом даже не говорите, — настаивал Ганзелик. — Ведь теперь они будут мстить. На лесопилке вам уже не жить спокойно.

— Господь бог добр, он охранит нас, — твердила свое Адамчикова.

А пильщик полностью подчинился жениному упрямству.