Рабство. Маги. Суета (СИ) - Дикарёв Игорь

Проснулся я рано. Я почему-то лежал не в нашем укрытии, а на его крыше. Мне что-то снилось, правда, что именно, я не помнил. Однако из головы почему-то не уходила мысль «не убивай его — он изменился». Наверное, зловещий голос из сна навеял её этой ночью.

Тут я вспомнил о прошлом вечере. Ужас. Никогда на Земле ни пробовал наркотики. А здесь, видимо, попробовал. Жабий сок. Как только представил — сразу же затошнило.

— Марон! — крикнул я, что было сил.

— Да? — раздалось откуда-то снизу.

— Больше никогда не давай мне эту настойку!

— Хорошо.

— Кстати, а что с моей рукой? Может быть, уже можно снять бинты?

— Давай попробуем. Спускайся сюда.

Я слез с крыши, зашёл в наше убежище. Терн и Олаф ещё спали. В обнимку.

Марон принялся аккуратно разматывать бинты на моей руке, отматывая слой за слоем. Рука выглядела ужасно. Вся была в шрамах и потеряла былую форму. Плохо чувствовала прикосновения, словно я её отлежал, и была немного холоднее остальных частей тела. Я попытался пошевелить пальцами, но ничего не вышло. Их я вообще не чувствовал. На мои потуги они не реагировали.

— Марон, я не могу пошевелить пальцами и не чувствую их, а в локте разгибаю и сгибаю её еле-еле. Ты ведь можешь приготовить настойку, чтобы это исправить?

— Увы, нет. Тут никакой знахарь не поможет. Я сделал всё, что мог. Обычно в таких случаях руку просто отрезают. Но я решил, что такая рука лучше, чем вообще никакой. Ну и я хотел поэкспериментировать. Никогда раньше не пришивал руку, которая почти полностью была оторвана. Не думал, что вообще получится. Так что всё и так слишком удачно вышло, — довольно произнёс Марон.

Он просто поэкспериментировал… Моё сердце забилось чаще. Больше всего меня испугал не вид моей конечности, а то, что с этим подобием руки мне придётся провести всю оставшуюся жизнь. Неприятно. Может быть, смогу как-то исправить ситуацию, когда окажусь в нашем мире. Ещё один повод поскорее вернуться домой, хотя и уже имеющихся мне хватает, чтобы ежедневно думать о доме и возвращении.

— Друзья! Пора выслеживать караван и отправляться в гости к олодцам. Они нас уже заждались.

Терн и Олаф зашевелились и проснулись.

Сборы закончились быстро. Большую часть вещей мы оставили здесь. Мы дошли до обрыва, выбрали подходящее место для засады возле поворота дороги. Отсюда она отлично просматривалась. Марон и Терн нарубили в лесу лиан и спустили их вниз. Теперь мы могли в любой момент спуститься на дорогу.

В первый день, как назло, никто по дороге не проезжал. На второй тоже, так что ночевали мы в нашем лагере. На третий день нам повезло. По дороге ехал большой крытый фургон, запряжённый четырьмя эйхо. Крыша его была размалёвана в яркие цвета.

— Бродячие артисты, — прошептал Олаф.

Втроём мы спустились вниз на дорогу, намереваясь напроситься в попутчики, а Терна оставили сверху, чтобы прикрывал нас из своего лука.

Когда повозка приблизилась, возничий остановил эйхо. Из окон фургона выглянуло четверо лиц, точнее, три лица и одна морда, похожая на морду чёрной пантеры. Насторожились.

— Пшёл вон, оборванец! — выкрикнул возничий. — Оборванцам не подаём! Самим жрать нечего!

— Мы похожи на оборванцев?

— Я не знаю, на кого вы похожи, но если не уйдёте с дороги, то я проеду прямо по вам.

— Не гони эйхо, проезжий.

— Деревенщина, а ну отойди!

— Сперва поговорим.

— Ну ты сам напросился!

Возница слез с повозки и наклонился к дороге, намереваясь взять камень и бросить в меня, но не успел он его поднять, как в нескольких сантиметрах от его руки в землю вонзилась стрела.

Несколько мгновений ошарашенный возничий не шевелился. Люди, выглядывающие из окон, тоже не предпринимали никаких действий. Затем возница, обдумав что-то, наконец, произнёс:

— Ну, так бы и сказали, что поговорить хотите. Чего стрелять сразу? Если до драки дойдёт, то вас всего четверо, а нас пятеро. Неизвестно, кто победит.

— Вас тоже четверо, — ответил я. — Кошка не в счёт.

Постепенно на лицах всех бродячих артистов появилась улыбка, которая становилась всё шире и шире, а затем все они захохотали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ххах. Ты слышала, Шиара, он назвал тебя кошкой!

В этот момент из фургона вышло существо, явно женского пола, на двух ногах, с двумя руками, волосатое… И с лицом чёрной пантеры… Затем она произнесла мягким, ласкающим слух, и вязким, словно густой дым, голосом:

— Мальчик мой… Ты что же, никогда про тигролюдов не слышал? Ммм?

— Да вот, учу я его, учу, а он всё дурак дураком! — сказал Олаф, стоявший позади меня.

Теперь смеялись не только бродячие артисты, но и мои друзья.

— Дурень! Я же рассказывал тебе, что тигролюды не кошки, а разумные создания, вроде нас с тобой. Неужели забыл?

— Да помню я. Просто не думал, что это он. Она.

— Ну что, так и будем стоять? — вновь вступил в разговор возница. — Или у вас есть конкретные предложения?

— Нам нужно в Олод. А просто так туда не пустят. Мы хотели бы поехать с вами и представиться бродячими артистами. Денег у нас нет, но есть кое-какие припасы, пара мешков крупы, немного оружия.

— Я же говорю — оборванцы. Ладно, тащите сюда свои припасы. Вместе поедем. Не бросать же вас тут, таких необразованных.

***

Возничего звали Эстэбан. Он с Джоли, Джудом, Шиарой и Эйном были бродячими артистами и недавно покинули Эйлонию. Страна была разорена благодаря правителю алкоголику, и местным жителям было не до артистов. Поэтому Эстэбан решил отправиться вместе с труппой на север, в Олод. Слухи о мощи и красоте этого государства разносятся очень далеко. Там артисты надеялись найти лучшую жизнь, и если получится, то осесть в столице Олода.

Эстэбан занимался в основном организационными вопросами, объявлял номера, комментировал действия артистов, подначивал толпу заплатить за представление. Джоли, Джуд и Эйн разыгрывали различные сценки. Шиара была акробаткой, жонглёром и гимнасткой. Зарабатывали немного, около золотого в месяц на одного артиста. На жизнь этого хватало, но ни о каком шике не могло быть и речи.

Теперь мы ехали в фургоне ввосьмером, а Эстэбан также сидел спереди и правил эйхо. Было немного тесновато, но зато это способствовало общению. Мне было интересно, что за сценки разыгрывают артисты.

Они разыгрывали небольшие смешные номера. Большинство историй сводилось к любовному треугольнику. Мужчина любил женщину, эта женщина любила другого мужчину, ну а тот в свою очередь любил первого мужчину.

Забавные истории. Тем не менее, я решил предложить несколько своих.

— Представьте такую сцену. В неведомые земли из столицы Олода отплывает корабль. Это очень большой корабль и на нём плывёт очень много людей. На нём знакомятся друг с другом молодая девушка и художник. Они влюбляются друг в друга. Им хорошо вместе. Художник подводит девушку с закрытыми глазами на самый край носа корабля…

— И сбрасывает? — спросил Эйн.

— Нет. Говорит девушке открыть глаза. И они смотрят вместе вдаль, свежий морской ветер ласкает их лица. Их чувства становятся ещё сильнее. Затем вечером они целуются на палубе, а рулевой и вдаль смотрящий засматриваются на них. Увлечённые сценой, они не замечают скал впереди, и корабль напарывается на них. Он начинает тонуть. На корабле паника. На всех не хватает спасательных лодок. А затем…

— Художник сбрасывает любимую девушку за борт, чтобы ему самому хватило места в лодке?

— Нет… Хотя… Почему бы и нет? Так даже трагичнее получается, чем в моём варианте и забавнее. Желание жить у художника оказывается сильнее любви, и он выбрасывает девушку из шлюпки, садится в неё сам и выживает. Счастливый конец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Неплохая история, Саян. Нужно будет обязательно её разыграть на нашем представлении, — сказал Эйн, а остальные артисты закивали в знак согласия.

— А ещё какие-нибудь интересные истории ты знаешь?

— Знаю парочку. Вот, например: приезжают, значит, к отцу — знатному богатому воину, два сына, закончившие школу.