Мародер - Виталий Забирко

Я слушал, как он бубнит, и в очередной раз задавался вопросом, из каких источников субсидируется служба стабилизации. Таких как я, пиллиджеров, кто платит налоги в местной валюте, максимум несколько сотен человек по всем временам. Капля в море, по сравнению с армией блюстителей стабильности и легионами туристов-хронеров, которым всем нужна местная валюта. Одними налогами с пиллиджеров эту ораву не обеспечить. Откуда тогда деньги? Что-то нечисто с законами охраны времени, темнят в службе стабилизации. Мне вспомнился мешочек с бриллиантами в номере сэра Джефри. Похоже, для пиллиджеров и хронеров законы одни, а для блюстителей стабильности совсем другие.

– …Итого с вас, Егор Николаевич, – закончил подсчеты фининспектор и с благодушной улыбкой откинулся на спинку стула, – причитается двадцать девять тысяч четыреста восемьдесят три доллара шестьдесят центов налога.

– Векселями принимаете? – усмехнулся я.

– Изволите шутить? – вскинул брови Мизгирев и посмотрел на меня исподлобья, будто на носу все ещё было пенсне. – Ах да, двадцать первый век… – спохватился он. – Мужик, кончай базар, гони бабки. Я правильно выражаюсь?

– Знамо дело, барин, – кивнул я и направился в кабинет за деньгами. Сколько ни встречался с Мизгиревым, не мог понять, когда он шутит, а когда действительно проявляется склероз. Выяснять у фининспектора напрямую, что за игру он ведет с налогоплательщиками, я не отваживался. Может так обделать, что век не отмоешься. Скунс его умению позавидует.

Через минуту я вышел и положил на стол три пачки стодолларовых купюр.

– Прошу, здесь тридцать тысяч.

Фининспектор разорвал пачки, пересчитал деньги, пятьсот долларов, не стесняясь моего присутствия, сунул в карман, а остальные бросил в портфель.

– Вот так и живем-с, многоуважаемый Егор Николаевич, – заметил он, пристально глядя мне в глаза.

Я понимающе развел руками.

– Кстати, мне нравится ваш котик, – неожиданно сказал он, посмотрел в сторону и расплылся в елейной улыбке. – Какой породы?

Не знаю, как я удержался от недоуменного вопроса: «Что еще за котик?» Повернулся и увидел возлежащего на диване громадного черного котища. Он был как сама ночь, и только белки глаз блестели.

– Помесь дворового с беспородным, – сказал я с каменным лицом. Не только фининспектор, но и тень меня достала. Как она ухитрилась сделать белки глаз?

Тень одарила меня нехорошим сумеречным взглядом. Не понравилась ей моя характеристика. А мне ее выходки, получается, должны нравиться?

– Скажите, пожалуйста, – недоверчиво покрутил головой фининспектор, – а выглядит весьма презентабельно… Хороший ням-ням.

– Няв-няв, – поправил я.

– Кому – няв-няв, а кому – ням-ням, – назидательно проговорил Мизгирев, поднимаясь из-за стола.

«Неужели постанты котов едят?» – ошарашенно подумал я.

– Ух ты, киса…

Мизгирев шагнул к дивану и протянул к тени руку. Не меняя позы, «киса» приподняла верхнюю губу, показала белоснежные громадные клыки, и фининспектор поспешно отдернул руку.

– Не советую гладить, – сказал я. – Не скажу, что руку по локоть откусит, но кисть точно отхватит.

Тому, откуда у «кисы» клыки и именно белоснежные, я уже не удивлялся. Если сумела выкрасить белки глаз, то зубы и подавно. Плевое дело.

– Да?

– Да. Хрясь и ням-ням, – мстительно резюмировал я.

– Надо же…

Фининспектор уложил ноутбук в портфель и направился к двери. На пороге гостиной он все же не удержался, оглянулся на котища и сокрушенно покачал головой.

– А с виду такой хороший ням-ням… Всего доброго, Егор Николаевич.

– И вам всего доброго, Аристарх Мефодиевич.

Я проводил его, закрыл дверь и вернулся в гостиную.

Тень продолжала по-царски возлежать на диване в виде громадного котищи и в уже привычной для меня манере беззвучно хохотала, сотрясаясь всем телом. Только теперь еще и улыбалась белозубой улыбкой, как Чеширский Кот. Все-таки не прав я был насчет ее беспородности.

– Ты что себе позволяешь?! – прошипел я.

Глаза кота, как и он сам, были бутафорскими – тень видела совсем по-иному, однако котище посмотрел на меня так, что сразу стало понятно, кто в доме хозяин. Но я не сдался.

– Неужели непонятно: если мы не сможем мирно сосуществовать, то и существовать не сможем? – изрек я.

Котище недовольно ощетинился, переваривая мой философский экспромт, затем принял вальяжную позу и постучал по дивану хвостом.

– Надо понимать, согласен со мной? – переспросил я.

Котище снова постучал хвостом и неожиданно муркнул.

Я опешил, но быстро пришел в себя. Тень становилась умнее день ото дня, многому училась. Почему бы ей ни научиться производить звуки, а затем и говорить? Вон, какие глазища себе соорудила… Я внимательно посмотрел в глаза коту, и в голове забрезжила догадка по поводу происхождения белков глаз.

– А ну-ка, покажи зубы! – строго сказал я, подошел к дивану и с некоторой опаской прикоснулся к холке бутафорского кота. Фининспектора я в шутку предупреждал, что коту ничего не стоит оттяпать руку, но сейчас и сам невольно побаивался. С тенью в образе тени было проще: отсутствие глаз, зубов и формы нивелирует негативные ассоциации.

Тень восприняла мое прикосновение благосклонно, и я ощутил под пальцами самую обычную кошачью шерсть. Похоже, имитацией тень владела в совершенстве.

– Открывай пасть, – осмелев, приказал я.

Кот посмотрел на меня, пренебрежительно фыркнул и распахнул пасть. Ни языка, ни неба в пасти не наблюдалось – сплошная чернота, а имелись только ослепительно белые, острые, не похожие на кошачьи зубы. Я осторожно потрогал клыки пальцем. Клыки были твердыми, гладкими и очень напоминали натуральные клыки, но я уже догадывался, из чего их сотворила тень, хотя на пальце не осталось и следа белизны. Как божий день стало ясно, кто насухо высмоктал из тюбика зубную пасту.

– Сплошная ты для меня проблема… – вздохнул я и потрепал кота-тень за холку. Сделал это машинально, будто имел дело с настоящим котом, но ласка тени неожиданно понравилась. Она упала на бок и довольно заурчала.

– Здрасте вам, пожалуйста! – возмутился я. – Может, ты и не против, но я к тебе не нанимался в личные чесальщики!

Судя по реакции тени, она была отнюдь не против, но, на моё счастье, в это время прозвучал звонок в дверь.

– А вот и пиво прибыло! – подхватился я с дивана. – Ты как к пиву относишься? Положительно?

Котище негодующе фыркнул.

– Я так и думал, – заключил я и поспешил в прихожую.

Посыльным был молодой веснушчатый парнишка в рыжей фирменной куртке и такой же рыжей кепке с длинным козырьком. У его ног стояла большая картонная коробка.