Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора (сборник) - Константин Романов

Согласно расписанию и выраженному мною желанию я попал топовым на крюйсель-рей, почему с первого же дня мне пришлось принимать горячее непосредственное участие в оснастке корабля. В те времена это была особая школа, священнодействие, так как суда ходили почти всегда под парусами, пользуясь машинами в исключительных случаях.

Тут же в гавани вооружались Практическая эскадра, Артиллерийский и Минный отряды, т. е. все силы Балтийского флота[198]. Практическая эскадра состояла из одного броненосца[199] «Петр Великий» (в Петербурге около заводов достраивались два новых броненосца «Император Александр II» и «Император Николай I»), 4-х башенных фрегатов «Адмирал Грейг», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов»; 2-х броненосных фрегатов «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» и 2-х или 3-х клиперов[200] вроде «Разбойник», «Наездник», «Пластун» и т. п.

Артиллерийский отряд состоял из фрегатов: «Не тронь меня», «Первенец» и канонерских лодок[201] «Смерч» и «Русалка».

Минный отряд — из учебных судов: «Африка» и «Европа», бывших пароходов, переделанных специально под минную школу.

Были еще небольшие отряды, как: Водолазный, Технического Училища, миноносок[202] и т. п.

Приходилось с 6 часов утра и до 6 часов вечера проводить на воздухе и почти все время на мачте, накладывая такелажи, проводя снасти, привязывая паруса и т. п. Работа была очень интересная и увлекательная. Руки целый день были вымазаны в смоле или краске, так как весь такелаж «тировался» жидкой смолой, а все дерево и железо красилось для предохранения от ржавчины и гниения.

Кроме работы, мы воспитанники стояли вахты наравне с командой. Вахты распределялись следующим образом: с 12 дня до 6 1/2 часов вечера, с 6 1/2 вечера до 12 час. ночи, с 12 ночи до 4 час. утра, с 4 час. утра до 8 утра и с 8 утра до 12 час. дня. Таким образом, если 1 отделение вступало сегодня на вахту с 12 час. дня до 6 1/2 час. вечера, то на другой день оно стояло с 8 час. утра до 12 час. дня. И так шло беспрерывно во все время плавания. Обязанности на вахте были разные: человека 2 находились при вахтенном начальнике-офицере, 2 сигнальщиками, 4 рулевыми, 8 дневальными и рассыльными, 7 гребцами на шестерку[203], 3 прислугой парового катера, а остальные вахтенными на баке[204], шканцах[205], юте[206] и у снастей.

Кроме того, ежедневно выставлялся смешанный караул от команды и воспитанников на сутки для охраны денежного ящика, крюйт-камер, гюйса и флага и трапов.

Вооружение наших судов продолжалось дней 10, после чего весь отряд вытянулся на портовых буксирах на Большой рейд, откуда на другой день снялся под парусами для следования в первый по расписанию рейд Биоркэ-Зунд[207].

Как нарочно ночью начался довольно свежий противный ветер, усилившийся вскоре до 6–7 баллов, что заставило наши суда лавировать между узкими берегами Финского залива[208], почти не подвигаясь вперед. На другой день утром ввиду не изменившейся погоды адмирал приказал развести пары «Кн. Пожарскому» и «Генералу Скобелеву» и взять на буксир «Баяна» и «Богатыря». Впервые пришлось видеть, как корабль подает буксир другому на довольно большой волне. Маневр этот лихим командиром был выполнен довольно быстро, и мы, таким образом, вскоре оказались на якоре в проливе Биоркэ-Зунд против деревни Коивисто[209].

Начались рейдовые учения. Команда и воспитанники будились в 5 1/2 часов утра, вязали свои койки и по команде вахтенного начальника выносили их наверх и укладывали в специальных коечных сетках; после этого пелась молитва и давался завтрак. У нас завтрак состоял из чая с хлебом, а команде давалась жидкая гречневая кашица, куда они всыпали толченые сухари.

После завтрака начиналась уборка корабля по особому расписанию, которая и продолжалась до 7 3/4 часов.

В 7 часов 55 минут команда и воспитанники ставились во фронт, вызывался также караул и офицеры для отдания чести при подъеме флага. Если же накануне были спущены брам-реи и стеньги[210], то в то же время вызывались «все наверх брам-реи и стеньги поднять».

Минуты за 3 до 8 выходил командир и принимал рапорт от старшего офицера и специалистов, после чего уже выходил адмирал, которому рапортовал командир. Оба начальника при выходе здоровались с офицерами, воспитанниками и командами.

За одну минуту до 8 часов, одновременно с командой на «флаг и гюйс», посылались люди на мачты и начинался подъем брам-стенег и брам-рей, что полагалось делать не более одной минуты, так как подавалась команда: «Ворочай, флаг и гюйс поднять». Вся задача состояла в том, чтобы немедленно же после подъема рангоут судно имело вид такой, будто рангоут не был спущен.

Незаметно прошло лето первого плавания, полное интереса для нас новичков, и морская служба еще сильнее захватила большинство из нас, как всякий спорт. А тогда служба во флоте была сплошным спортом, так как плавали почти всегда под парусами, разводя пары только в исключительных случаях. И в море и на якоре беспрерывно шли парусные учения, захватывающие весь судовой состав стремлением обогнать в скорости исполнения маневра другие корабли отряда. Придумывались всевозможные ухищрения и приспособления, изобретались новые способы, все только для этого соревнования. Часто люди жертвовали или рисковали своей жизнью, только чтобы не осрамить свой корабль перед соперником. Все это невольно сплачивало состав команд корабля, и между офицерами, унтер-офицерами и рядовыми матросами общность интересов порождала крепкую спайку.

Наравне с этим во флоте царила еще жестокость в обращении с подчиненными, процветали линьки и рукоприкладство, и шла беспрерывная, виртуозная ругань.

В первом же плавании мы узнали, что флот делится на две части: корабли заграничного плавания и внутреннего. На первых все было блестяще, начиная с организации службы и кончая формой одежды и пищей команды и офицеров. На вторых же, наоборот, и служба шла скверно, и пища была ниже средней.

Корнем зла было знаменитое положение о морском цензе для офицеров, благодаря которому офицеры не плавали, а цензовали. Большинством судов внутреннего плавания командовали штаб-офицеры, имевшие мало шансов на движение вперед, почему они старались отбыть лишь положенный ценз для выслуги возможно большей пенсии. Командиры заграничных кораблей принуждены были поневоле проплавать по 2, 3 года подряд, но за то у них была полная надежда на движение вперед.