Отступник-1 - Константин Георгиевич Калбанов

— Спасибо, — чувствуя, что тут есть какой-то подвох, поблагодарил я.

Тем временем трактирщик налил в кружку пиво, и поставил её передо мной. Обычная кружка. И наливал он из той же бочки, что до этого разливал остальным. Но что-то тут не так.

— За счёт заведения. Вон твоё место парень, — указал он мне на пустовавший у окна столик на двоих.

В чём подвох-то? Столик стоит как бы на особицу. Стул пристроился так, что я окажусь лицом к залу. Сесть по другому, создавать неудобства, как себе, так и соседям. Слишком тесно. А тут ещё и лёгкая ухмылка незнакомки, и чуть не откровенный немой гогот в глазах остальных.

Л-ла-адно. Поглядим, что будет дальше.

— Что можно поесть из готовых блюд? — поинтересовался я.

— Есть запечённая рулька, поставить в печь за пару минут разогреется. А то и холодную, — ответил трактирщик

— Я обожду. И краюху хлеба.

— Присаживайся.

Я опустился на стул и сделал первый глоток пива. Интерес ко мне на время потерялся. Но по мере того как пиво убывало, а я всё сильнее запрокидывал кружку, народ начал оживляться. Наконец один из них поднялся из-за стола, и притянув свой стул, присел напротив меня.

— Ну как сосунок тебе пиво.

В ответ все присутствующие грохнули оглушительным хохотом. Я окинул взглядом здорового бородача. Лет сорок. Человек гора, иначе не скажешь. Но это ерунда. Большие шкафы обычно громко падают. А вот понять бы ещё, с чего им так весело.

Наконец поняв где может крыться подвох я выплеснул остатки пива прямо на пол, и перевернув кружку глянул на дно. Надо же. Да у них это прямо любимая забава. Интересно, они всех прогоняют через такую шутку. На дне было рельефно выдавлено «я сосунок». То есть, посудину изначально готовили под вот это развлечение. И им реально весело. Вон как ржут, кони стоялые. Незнакомка ухмыльнувшись, отрезала очередной кусок мяса, и отправила его в рот.

Я достал из кармана копейку, и щелчком отправил её в гонг на краю стойки трактирщика. Промазать не мог по определению. Ну и бросок получился достаточно сильным. Монета рикошетировала, после чего, как и было задумано, упала у самой руки хозяина. А по обеденному залу разнёсся мелодичный медный звон.

— Есть один занятный анекдот, — в наступившей тишине, произнёс я.

Вообще-то внутренний голос предлагал мне засунуть свою гордость глубоко в задницу и не отсвечивать. Да только кто бы его слушал. Ни одна тварь безнаказанно не может вот так надо мной потешаться. Одни раньше, другие позже, но ответ держать будут все. Вот такой у меня простой принцип. Тем более, когда на меня пялится вот такая наглая бородатая морда.

— Сажают в тюрьму Вещего Олега, — в сохраняющейся тишине продолжил я. — Входит он в камеру, а сидельцы тут же к нему: «Наша Марфуша пришла». А он им отвечает: «Я не Марфуша, а ваша мама. Но так как сиська у меня одна, сосать будете по очереди».

В продолжавшей висеть тишине прыснул девичий смех, тут же перешедший… Кто сказал, что ржать могут только мужики? Всё зависит, скажу я вам, от мотивации. Умная девочка. Не то, что эти дэбилы. А не. Вон начинает доходить. Похоже не ожидали такого ответа. Ну, одного двоих я ещё положу. Дальше затопчут. Полный трактир тёртых жизнью мужиков.

Есть конечно вариант взяться за револьверы. Благо их у меня три, и один из них заряжен «Пробоями». Но вот мокрухи-то как раз и хотелось бы избежать. Ладно. Это все полемика. Нужно действовать, пока они опешили, и я задаю ритм.

Улыбнувшись здоровяку, который сидел так, словно проглотил лом, самой открытой улыбкой, я выбросил руку вперёд, и костяшки согнутых пальцев ударили его по трахее. Он тут же схватился за горло и захрипел. Довершая начатое, я привстал и ухватив его обеими руками за волосы со всего маха приложил лицом о стол, явственно при этом различив влажный хруст. Похоже хрюкать ему теперь до конца дней. Если только до полного заживления не использует «Лекаря».

Приложив здоровяка я вышел из-за стола, одновременно с поднявшейся парой посетителей, сидевших до этого вместе с ушедшим в нирвану. Возможно дружки, а может и члены экипажа. По их виду сразу не разберёшь, знаков различий на них нет. Да мне и без разницы.

Заставляя их нападать по очереди, я сместился так, чтобы второй закрывал меня от первого. Разум уже скользнул в транс, каждое моё движение было выверено, и я был гораздо быстрее моих соперников. Ударом правой ноги подбил левую второго, и когда тот просел, потеряв равновесие, врезал ему верхним ребром ладони по горлу. Отчего нет, если приём работает на раз. Тот схватился за горло, и хрипя осел на пол, завалившись на бок.

Третьего я атаковал прямым в грудь. Приём простой как лом. Но хорош, если достигнет цели, и у вас достаточная для этого масса. У меня с последним оказалось не очень. Поэтому вместо того чтобы опрокинуть противника на спину, атака заставила его лишь попятиться на три мелких шажка. Но при этом ему хорошо прилетело пяткой под вздох, и он переломился, пытаясь втолкнуть в себя воздух. Я шагнул к нему, и вновь атаковал ногой. На этот раз подъёмом левой по голове. Как по футбольному мячу. Разве только не вовсю дурь. Всё же пока хотелось обойтись без трупов.

— Ах ты щенок! — взревел ещё один посетитель.

Это пилот. Не забыл повесить на левую сторону куртки соответствующий знак. А получи! Не мудрствуя лукаво, я врезал ему между ног. И тот упал под ноги остальных, скрючившись в позе эмбриона, завывая на одной протяжной ноте. Не фальцетом. Но очень жалостливо. А что такого. Я и не думал сдерживаться.

Свалив этого, я одарил остальных вскочивших посетителей многообещающей улыбкой, и поглаживая рукоять револьвера на бедре, отступил на пару шагов в сторону выхода. При этом ещё и полу сюртука приоткрыл, показывая бульдог в левой плечевой кобуре.

Понятно, что и они при оружии. Однако, по выражениям лиц видно, что «Панцири» есть далеко не у всех. Умирать же из-за глупой выходки… С другой стороны, я ведь не собираюсь стоять тут насмерть. Не тот случай. Главное не уронить себя. А в организованном отступлении перед пред превосходящим противником ничего зазорного нет.

— Не мацай пушку, — тоном не терпящим возражений, потребовал трактирщик.

До меня донёсся звук взводимых курков. Периферийным зрением отметил в его руках короткую двустволку