Мы, Мигель Мартинес. Война (СИ) - Тарханов Влад

— Ну хорошо…

Лаура сдалась и заняла предложенное место, в это время Паулина делала вид, что ей нет никакого дела до нашего разговора, а на самом деле контролировала обстановку в кафе. Но пока что ничего тревожного не происходило.

— Итак, о чём вы хотели поговорить?

— Я ехал с поручением к вашему супругу, но решил сначала переговорить именно с вами.

Лаура улыбнулась, тут подошёл официант и она сделала заказ. После чего повернулась ко мне и произнесла:

— Знаете, господин Мигель, слухи о том, что мой муж подкаблучник несколько преувеличены. Он и только он принимает важные решения в нашей семейной жизни.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Но у меня есть свои резоны.

Тут официант принёс заказ, было впечатление, что всё было готово моментально — вкусы своей постоянной клиентки знали на память.

— Так вот, основная угроза на сегодня грозит не вашему мужу, а вам и вашим детям.

— Вот как? — Лаура сказала это безразличным тоном, но рука ее подергивалась, это женщину выдавало с головой.

— В мире поднимается волна антисемитизма. Больше всего она сейчас поднимается в Германии и Италии. Надо кого-то объявить виновными во всех бедах. И, по традиции, во всём обвиняют нас, евреев. Но не только тут. За океаном, где слишком много эмигрантов немцев и итальянцев, ситуация ненамного лучше: в прессе САСШ тоже идет активная антисемитская кампания. Поверьте, ничего случайного в этом нет. И поэтому вашему мужу работать спокойно тут не дадут. Поэтому я обращусь к нему с предложением. Очень выгодным. Он получит лабораторию с самым современным оборудованием, хорошее финансирование и возможность заниматься любимым делом. Контракт на пять лет! Больше не скажу ничего. Прошу вас подумать. И если вас это всё-таки заинтересует, то перезвоните по этому номеру телефона. Это пансионат, в котором мы остановились. Вечерами мы там. Но только назовите время и дату, ничего более. Почти не сомневаюсь, что хозяйка слушает разговоры своих постояльцев. И прошу нас простить, нам пора.

Мы с Линой встали и направились к выходу. Остаток свободного времени мы посвятили туристическим достопримечательностям Вечного города. Так проще не выделяться из толпы и несколько раз резко меняли маршрут своего движения. И всё-таки Лина никакой слежки не заметила (у меня с этим было все плоховато, а вот у девочки просто потрясающий нюх на такие ситуации). Нашли потом место, где не очень дорого и очень вкусно поели. Конечно, итальянская паста, куда без нее в обед! И еще мы, по настоянию Лины, заказали какую-то мелкую рыбешку. И это оказалось очень вкусно!

— Знаешь, у нас это готовят иначе, но тут тоже очень вкусно. — поделилась своим впечатлением от рыбного блюда жена. А потом пошел мелкий противный дождь, и мы взяли такси, чтобы приехать в пансионат, где нас встретила радушная хозяйка. После непродолжительного доброжелательного допроса на тему, что мы сегодня успели посмотреть, госпожа Эльвира сообщила, что из-за дождя ужин накроет в большой столовой и величественно удалилась заниматься хозяйственными вопросами.

В этот же вечер Лаура Ферми перезвонила, позвав к телефону Лину, которой и сообщила, что встреча состоится послезавтра в полдень. Надо отдать ей должное, она догадалась позвать к телефону супругу, а не меня, в последнем случае у мадам хозяйке было бы слишком много ненужных вопросов.

В пятницу, 13 апреля (меня совершенно не смутило, что эта пятница именно тринадцатого), мы ровно в полдень зашли в рабочий кабинет Энрико Ферми. Невысокий подвижный итальянец (мы были с ним почти что одного роста) принял нас не слишком благожелательно. Можно сказать, что в штыки, сразу сообщив, что никуда переезжать не собирается и ему и тут хорошо. Но это возмущенный монолог длился только до того момента, как ученый увидел на моей руке масонское кольцо. Вот тут он и завис. Всего пару слов. О том, что Энрико принадлежит к обществу вольных каменщиков я знал. Как и знал о том, что практически всё Временное правительство России состояло из масонов, причем принадлежавших к одной ложе. И далеко не все они были расстреляны или разогнаны. Точнее, масонские ложи были при Сталине разогнаны и оказались под запретом (пока еще не слишком строгим). Но очень многих братьев-каменщиков не трогали и был среди них один человек, который был мне очень многим обязан. Это некто Сергей Дмитриевич Масловский-Мстиславский. Судьба знатно так покидала этого, несомненно, талантливого человека. Был профессиональным революционером, состоял в организации эсеров, участвовал в аресте Николая Второго, после убийства Мирбаха с эсерами порвал, через какое-то время ушел из политики и занялся литературным творчеством. Ну да, я помог ему в трудное время, устроил редактором, потом он пошел по этому пути, его творчество положиетльно отмечено многими литературными критиками. Именно он подарил мне это кольцо и объяснил очень много из того, что нужно было знать, чтобы на равных разговаривать с братьями-каменщиками и при этом не проколоться.

И когда мы с господином Ферми обменялись тайными масонскими знаками, общими для многих лож, наш разговор пошёл совершенно иным путём.

[1] Fermi в переводе с итальянского означает стоп! Остановка…

[2] Отец Роезнберга — остзейский немец, мать — потомок французов-гугенотов, переселившихся в Россию.

Глава восемнадцатая

Прелюдия

Глава восемнадцатая

Прелюдия

Росток

1 мая 1934 года

В этом году достаточно неожиданно Балтика проснулась и начала очищаться ото льда. Результатом этого стала возможность выпихнуть из Ленинграда большой караван транспортных кораблей, которые везли в Германию значительное количество стратегически важных грузов: в первую очередь вооружения, боеприпасов, продовольствия. Проблема голода уже нависла над Веймарской республикой весьма остро, поэтому продовольствие имело значение никак не меньше, чем снаряды и патроны. И вот я должен был встретить караван и проследить за отправкой в СССР огромного количества оборудования, выкупленного в пылающей от гражданской войны стране. Условия, на которых это происходило, оказались весьма «вкусными» для немецких капиталистов, а специалисты (не только инженерно-технические, научные кадры, но и квалифицированные рабочие) не слишком-то рвались на фронт, трудится в чужой стране, но при этом возможность обеспечить своим семьям приличные условия существования для многих оказалось главным фактором принятия решения переселиться в страну Советов.

Проводкой транспортного каравана занимался отозванный из Севастополя краском Кузнецов. Уже по стране расползлись слухи, что будут вводить звания в армии и на флоте, проводить аттестацию командиров, от которой и будет зависеть не только чин командира, но и приниматься решение о соответствии его занимаемому месту. Кто-то (особенно герои Гражданской войны, не стремящиеся к самообразованию и совершенствованию) были не в восторге от этого начинания, видя в этом ущемление собственных заслуг, кто-то воспринимал это как шанс продвинуться по служебной лестнице, но армейско-флотское болото оказалось растревожено. Формированием каравана и группы сопровождения (точнее, морского конвоя) занимался лично товарищ Ворошилов, хотя большую часть подготовительной и организационной работы провел Лев Михайлович Галлер, который фактически возглавлял силы Красного флота на Балтике. Приезд и назначение Кузнецова Галлер воспринял достаточно болезненно. На Балтике пришлых (особенно с Черного моря) недолюбливали. Но против приказа не попрешь. Лев Михайлович в караван отобрал линкор «Марат» под началом Вадима Ивановича Иванова, эсминцы типа «Новик»: «Карл Маркс» и «Ленин», посчитав, что этого будет достаточно. Новый командующий категорически не был согласен с этим, тем более что на эсминцах были новые командиры, поэтому вернул на них откомандированных на Черноморский флот Петра Александровича Евдокимова и Михаила Фёдоровича Белова. Кроме того добился, чтоб в состав каравана включили еще два Новика: «Яков Свердлов» (бывший, собственно говоря, «Новик») под командованием Владимира Филипповича Трибуца и «Артём» (бывший «Азард») на которого вернули проштрафившегося Гордея Ивановича Левченко[1]. Хотел Николай Герасимович привлечь для охраны каравана и единственный легкий крейсер Балтийского флота, оставшийся в его распоряжении: легендарную «Аврору», чтобы было что противопоставить крейсеру англичан, переданному полякам. «Аврора» прошла серьезную модернизацию в девятнадцатом году, получила новые 130-мм орудия с высокой скорострельностью и отличной баллистикой, но состояние учебного корабля оказалось настолько плохим, что взять его в поход Кузнецов не решился. Главным же ноу-хау будущего адмирала и командующего флотом СССР было решение задействовать для охраны каравана подводные лодки, которые должны были заранее занять позиции по ходу каравана и нанести удар по любому противнику. То есть, в отличии от Галлера, который был уверен, что наличие линкора станет «гарантией» от нападения ляхов или немцев, Кузнецов настраивался на серьезную операцию, по ходу которой вполне вероятными могли оказаться боевые действия: во всяком случае, поляки не преминут воспользоваться преимуществом в ходе и маневренности своих морских сил. Да и просто перегородить путь каравану рискнут. Бритиши, как было известно из данных разведки, плотно блокировали Киль, но кто их знает, вдруг захотят выпустить на морские просторы парочку немецких рейдеров, которые постараются «пощипать» караван.