Мамба в СССР. Черный курсант - Алексей Птица
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 12 Военные приколы
Наступили тёплые майские дни, запахло гиацинтами и сиренью. Особенно хорошо пахла так называемая «персидская» сирень. Её дурманящий аромат плавал во влажном воздухе, словно медовая сладость, разлитая по бокалам. Хотелось жить, хотелось петь, хотелось встречаться с девушками. Много чего хотелось.
Одно из самых ярких воспоминаний детства — это поиск и поедание цветков сирени с пятью лепестками. И никакие увещевания взрослых о том, что не надо жрать пыльное растение на нас не действовали! Мы, как дорвавшиеся до свежей зелени бараны, поедали пятилистники, загадывая всевозможные желания! Воспоминания детства всегда самые лучшие и крепкие, вот и я припоминал события, что случились ещё в советском детстве.
Помню походы к бабушке, беготню на пустыре по дикой конопле два метра ростом, прополку грядок, тяжёлый ранец за моими плечами первоклашки. Помню, как бегали по стройкам и искали строительные патрончики. Самостоятельное изготовление взрывпакетов, безбоязненные походы в город, и когда можно было уехать на рыбалку за пять остановок на электричке и полчаса хода пешком. Много осталось детских воспоминаний и хороших и не очень. Однако не стоит о грустном.
Весна цвела буйным цветом, а мы сидели в стенах училища на занятиях. Жизнь в казарме пресна и скучна из-за своего однообразия. Ты смотришь на мир сквозь решётку ограды военного учебного заведения. Одно утешение — увольнительные. Но и они не могут компенсировать жизнь на гражданке, а значит, нужны развлечения. Но какие могут быть развлечения в казарме? Да всякие, и в подавляющем своём большинстве довольно жёсткие, так как коллектив-то мужской, а не женский.
Не считать же за развлечение тот день, когда Оксана и Сима пришли отрабатывать честно у меня отжатое? Хотя… неплохо получилось! Встретились мы не на следующий день, как договаривались, а лишь когда мне удалось удрать в самоволку. За пару копеек я позвонил Оксане из раздолбанной телефонной будки, и она, захватив подругу, пришла в парк.
— Привет, ударницы!
Те недоуменно уставились на меня.
— Я вообще-то троечницей в школе была, — мрачно сообщила мне Сима.
— А сейчас ударницей станешь! — хохотнул я. — Ну что, встретим новую пятилетку ударным трудом? Преумножим могущество Родины?
«Не накаркать бы, — мелькнула запоздалая мысль. — А то, как преумножу сейчас…». И подхватив обеих подружек под руки, я повёл их в удалённый уголок парка, густо заросший какими-то кустами. Одинокий низко висящий фонарь освещал небольшой запертый на ночь киоск «Союзпечать» и кусочек дорожки, но шагах в десяти было темно так, что ног собственных не видно.
— Раздевайсь! — скомандовал я, и Сима шустро, по-военному начала разоблачаться прямо там, где стояла.
— Ага, бегу и падаю, — буркнула Оксана, ухватив подругу за расстёгнутую юбку в последний момент. — А если менты? Так и побежим, задницами сверкая?
— Тоже верно, — согласился я с её логикой. — Тогда: оголяйсь!
Сима затеребила в руках уже снятую блузку, не зная, как с ней поступить: надевать или уже не стоит? Оксана же просто подняла юбочку. А под ней… под ней ничего не было! Подготовилась девочка.
— Гандон надень, — произнесла она и протянула мне резиновое изделие номер два.
— У меня свой есть, — ухмыльнулся я, доставая фирменный презерватив. — А твой только для водяных бомбочек годится.
Начать решил с хорошо знакомого блюда, оставив незнакомое на десерт. Прислонившись к какому-то дереву, Оксана честно отрабатывала должок, когда я прошипел Симе, смотревшей на нас широко раскрытыми и блестящими от охватившего её возбуждения глазами:
— А ты чего стоишь? Работай, давай!
— Как? — растерялась девушка.
— Каком кверху, — рассмеялась Оксана, но тут же застонала, словив оргазм, и расслабилась в моих руках.
Сделав пару поступательных движений, я опустил девушку на траву и развернулся к Симе:
— Обопрись о спинку скамейки.
Та сделала, как ей велели. В темноте сверкнула белая оголённая попа.
«Бе-лу-ю бе-рёз-ку
Чёр-ный гре-на-дил
Ря-дыш-ком с кио-ском
К лав-ке при-гвоз-дил!» — било в моём мозгу в такт подхваченному ритму.
Сима, будучи чуть полнее Оксаны, давала совсем другие ощущения. Разогревшись от созерцания, деваха активно подмахивала и вообще подошла к процессу, как говорится, с огоньком: постанывала, тискала свою (надо упомянуть немаленькую) грудь и сжимала мышцы. Так что скоро и я достиг наивысшей точки, получив разрядку.
— Ну, что насытился?! — усмехнулась Оксана.
— Не-а, — расплылся я в улыбке. — Вставай рядышком.
Бе-лых двух бе-рё-зок
Чёр-ный гре-на-дил
Ря-дыш-ком с кио-ском
На лав-ке раз-ло-жил!» — стишок чуть-чуть изменился.
Увлёкшись, я, наверное, и не заметил бы прохожего, если б он не зашипел, обо что-то споткнувшись в темноте.
— Ааа! — пискнула Сима.
Я зажал ей рот ладонью, но было уже поздно: нас заметили! Поддатый мужичок направился прямиком к зависшим над скамейкой девушкам. Подойдя ближе и увидев, что одна светит вывалившимися из лифчика сиськами, он поинтересовался:
— А что это вы тут делаете?
— Гуляем, — ответил я.
Мужик поднял глаза и уставился на меня. Вернее на блестевшие в темноте белки глаз. Меня самого он, судя по всему, так и не увидел.
— Свят! Свят! Свят! — пробормотал пьянчужка, резко трезвея. Потом попятился и, развернувшись, ломанулся прочь, вопя: — Бабы чёрту отдались!
— Не прерываемся! — нагнул я обеих должниц к лавке и продолжил…
Кончив в Оксане, я присунул Симе, и та выдоила меня без остатка.
— Всё! — выдохнул. — Можете идти.
— Ты, ты, ты! — Оксана не могла произнести фразу дальше, лишь тыкала в мой член пальцем и наливалась гневом. — Козёл!
Опустив взор, я понял, почему она пришла в ярость: от презика остались жалкие лохмотья!
— Бывает… — пробормотал я, натягивая штаны и готовясь к низкому старту.
— Дети от этого бывают! — рявкнула Оксана, но я уже мчался в училище.
* * *
В казарме как-то было уж слишком скучно, и я решил подколоть своих сокурсников. От каждого взвода у нас назначался один человек на день в качестве дневального на телефоне. Так он ничего особо не делал, просто должен был подходить в случае звонка и брать трубку внутреннего телефона.
Выйдя из казармы, я зашёл в учебный корпус, где стоял в коридоре внутренний телефон, такой же, как и у нас. Взял трубку и набрал номер собственной казармы.
