Аромат рябины - Ольга Лазорева

Это оказалась спальня. Слава стоял возле полированного комода с выдвинутым верхним ящиком и пересчитывал деньги.

— Вот зараза, — бормотал он, — опять истратила!

Он поднял голову, увидел Наташу, стоящую возле двери, и сунул деньги в ящик комода, тут же задвинув его.

«Нет, не даст», — решила Наташа, и невольные слезы обожгли глаза.

— Ты иди сюда, — позвал Слава.

— Зачем? — отчего-то испугалась она.

— Иди, — хрипло повторил он и потянул ее за рукав.

Наташа смотрела на него, не понимая. Но он мгновенно сдернул с нее свитер и начал тискать грудь, дыша в лицо алкогольными парами. Наташа словно остолбенела. От выпитого голова кружилась, и по большому счету ей все было безразлично. Но когда Слава расстегнул ее джинсы и забрался потными пальцами в трусики, она возмущенно вскрикнула и оттолкнула его. Но Слава и не думал ее отпускать.

— А ты что, дуреха, против? — зашептал он, возбужденно блестя глазами. — Да у тебя мужика уже, почитай, полгода не было! Лерка мне говорила, какая ты верная жена. Неужели не хочешь рога наставить своему мудаку? Думаешь, он там монахом живет? Как бы не так!

— Это его личное дело, — сердито ответила Наташа, упираясь руками в грудь наваливающегося Славы. — И меня это не касается. У меня тут своих проблем по горло!

— Как это не касается? — удивился Слава и даже на мгновение ослабил хватку. — Муж он тебе или как?

— Мне все равно, — прошептала Наташа.

— Тогда тем более! — зло пробормотал Слава и одним резким движением сдернул с нее и джинсы и трусики.

Не успела она и рта раскрыть, как он развернул ее легкое худенькое тело и обхватил за талию. Наташа не удержалась и упала животом на кровать. Слава навалился сзади. Минут через двадцать он сполз с нее, тяжело дыша и буквально обливаясь потом. Он посидел с минуту на краю кровати, покачивая головой, потом, не глядя на все еще лежащую Наташу, вышел из спальни. Скоро она услышала приглушенный шум льющейся воды и начала лихорадочно натягивать джинсы и свитер. Все тело горело. Казалось, что ее избили. Ее даже тошнило, но Наташа сдерживала себя. Она хотела в этот момент лишь одного — незаметно исчезнуть из квартиры. На цыпочках она вышла в коридор, надела ботинки и сняла куртку с вешалки. В этот момент появился Слава. Его бедра были обмотаны махровым полотенцем, босые ноги переминались и оставляли на паркете влажные пятна. Наташа глянула на него и молча сунула руку в рукав куртки.

— Подожди, — сказал он, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Помог ей надеть куртку, потом достал бумажник из портфеля и достал оттуда купюру. Наташа вспыхнула до корней волос и, поколебавшись секунду, взяла.

— Мельче нет, — пробормотал Слава. — Но можешь не беспокоиться. Считай это компенсацией за моральный ущерб. И надеюсь, все это останется сугубо между нами и никогда не выплывет наружу?

Наташе невыносимо захотелось ударить его по лицу, но она сдержалась и зло процедила:

— Нет, завтра же дам объявления во все столичные газеты!

Она раскрыла сумку, сунула купюру за пакет с едой и вышла из квартиры.

На улице, глубоко вдохнув морозный воздух, постояла немного возле подъезда, подставив разгоряченное лицо под медленно падающий снег. Потом, испугавшись, что может столкнуться с Лерой, быстро покинула двор и направилась к метро. По пути зачем-то открыла сумочку и заглянула в нее. Купюра лежала на свертке с колбасой, сыром и хлебом, которые она взяла в библиотеке. Увидев, что это сто евро, Наташа начала плакать. Она не могла остановиться и, зайдя в ближайшую подворотню, прижалась лбом к ледяной каменной стене и разрыдалась.

— Украла со стола у девчонок, — бормотала она сквозь всхлипывания, — а потом меня еще и оттрахали за деньги. И кто я после этого? Шлюха и воровка!

Она стиснула зубы и глухо застонала, вновь вспоминая толстый обвисший живот Славы, его мокрые губы и нетерпеливые пальцы, шарящие по ее телу. Непреодолимая тошнота подкатила комком к горлу, и Наташу начало рвать. Когда приступ прошел, она тщательно вытерла лицо носовым платком и почувствовала, что начинает успокаиваться.

Низко надвинув капюшон на лицо, Наташа вышла из подворотни и побрела к метро. Она старалась сосредоточиться только на одном: какие купит в магазине продукты и как обрадуются ее сыновья сытной и вкусной еде.

СОЧИНЕНИЕ НА ТЕМУ «КАК Я ПРОВЕЛ ЛЕТО»

Юле

«Ну вот! Опять эта идиотская тема! — с раздражением подумала Вика, захлопывая тетрадку и бросая ее в рюкзак. — Ничего другого училка придумать не может. Каждый год одно и то же. Будто в позапрошлом веке живем».

Вика сморщила хорошенький носик и стремительно вышла из класса. Она догнала в коридоре свою закадычную подружку Стасю и, увидев ее такое же недовольное лицо, презрительно проговорила:

— Нет, Стась, как тебе это понравится? Все-таки мы уже девятиклассницы! И снова: как я провел лето! Что будешь писать?

— Наверно, как я отдыхала в Италии со своим двоюродным братом и его девушкой. Кстати, классно было! А ты что?

— Понятия не имею!

Вика задумалась, потом звонко расхохоталась.

— Ты чего? — удивленно поинтересовалась Стася.

— Да так, вспомнила кое-что, — сквозь смех ответила Вика. — Не обращай внимания.

— И что вспомнила? — тоже начиная улыбаться, спросила она.

— Как мы с мамой в пансионате отдыхали.

— А-а, — немного разочарованно протянула Стася, тут же теряя интерес.

Когда Вика пришла домой, то решила сразу разделаться с сочинением. Каждый год она писала об одном и том же: как ездила к бабушке в деревню. Сев за стол, Вика аккуратно вывела название и начала по шаблону: «Этим летом я, как обычно, ездила в Березняки к своей любимой бабушке Нюсе…» Вика оторвалась от тетради и задумалась.

Она действительно почти пол-лета провела у бабули. Но в начале июля ей пришлось поехать с мамой в пансионат на две недели. Ангелина Васильевна работала главным бухгалтером на одном из крупных заводов. Она заранее выкупила две путевки в заводской пансионат для себя и своей младшей сестры Люды. Но та не смогла поехать, и Ангелина Васильевна решила, что поедет дочь. Когда она сообщила об этом, Вика сразу впала в уныние. Она и в деревню-то ездила с большой неохотой, хотя там были привычные летние подружки, также приезжающие из города на каникулы, и устраивающий ее распорядок дня, когда она могла валяться в постели до обеда, а потом гулять до полуночи. Баба Нюся не заставляла ее работать ни в доме, ни в огороде, считая, что ребенок и так насмерть замучен непосильной учебой. К тому же там была полная свобода от родителей и их неусыпного внимания.