Увидеть лицо - Мария Барышева

— Почему?

— Потому что я не поверю, что у вас отрезаны ноги!

— Я запутался! — жалобно сообщил Олег и замолчал. Лешка повернул голову и взглянул в одно из зеркал. Мягко улыбнулся.

— Вижу, всех забрать ты не смогла. Очень сложно отказаться от такого чудесного мира, правда? Честно говоря, я вас не понимаю. Что вас ждет в той реальности? Могилы, нищета, серость, боль. Я еще могу вернуть вас обратно в ваши миры. Я не сержусь на вас — она задурила вам головы…

— Это — всего лишь сны! — глухо отозвался Виталий. — Как бы они не были хороши, но это сны! А я хочу жить!

— Глупо, — Лешка вздохнул с искренним сожалением. — Тогда мне придется вас убить. Немедленно. Видите ли, если вы умрете здесь, то вы не проснетесь. Вы умрете везде! Удивительное место, — он повел рукой вокруг себя, и зеркала подхватили этот жест. — Сюда, рано или поздно попадают все снотворцы — такие, как я. Сюда попадал и Кирилл — о, он бы очень много мог рассказать… Теперь это место — мое!.. Но я не понимаю, как ты оказалась здесь? Ты не снотворец! Ты вообще никто! Твои фокусы ничего не значат!

— Аля, ты не можешь нас закинуть хотя бы в другое место? — всполошенно зашептала Ольга. — Я умирать не хочу!

— Будет только хуже. Кроме того, я могу растерять вас по дороге.

— Так чего мы стоим — давайте шлепнем его — и все дела! — недоуменно сказал Олег. — Вон он, голубчик! Онто тут тоже концы отдаст!

— Дурачок ты, Кривцов, — на губах Лешки появилась печальная улыбка, и он провел ладонью по волосам. — Дурачок. Это же мой мир. Здесь мои законы. Можно вылить воду из стакана, но разве может вода сбросить с себя стакан? Кроме того, вы сейчас станете очень сильно заняты.

Отвернувшись, он неторопливо пошел к лестнице — тонкий, безобидный со спины паренек, так обыденно позвякивающий ключами. Теперь, когда они больше не видели его лица, он был чем-то совершенно невзрачным, словно страх, который он нагонял, тоже повернулся к ним спиной, и Олег, не выдержав, рванулся было следом, но Алина дернула его обратно, потом кивнула в сторону зеркал, и Кривцов застыл, округлив глаза.

На этот раз зеркала не разбивались — они просто пошли рябью, словно вместо стекла в тяжелых золотистых рамах вдруг оказалась неспокойная вода, и из этой воды начало выбираться нечто — с уверенной неторопливостью, ибо зачем торопиться в мире, где не существует времени. Лешка не стал ничего выдумывать — он и не смог бы этого здесь сделать. Он просто отпустил на свободу то, что уже давным-давно являлось его частью, хотя многое из этого раньше принадлежало им.

Из одного из колеблющихся серебристых зеркал выпрыгнул взъерошенный пес и медленно пошел вперед, показывая в оскале великолепные клыки, и глаза его отливали зеленью, из другого хлынули пауки — сотни пауков, и начали расползаться по полу, стенам, потолку, неумолимо стремясь туда, где посередине зала стояло пятеро людей, испуганно оглядываясь. Они крепко держались друг за друга, и их взгляды кружились вокруг, и кружились зеркала, и серебро в них волновалось и расплескивалось вокруг пробирающихся тел, рук, ног, лиц, улыбающихся жуткими бессмысленными улыбками, потому что это были не человеческие существа, а лишь сгустки страха, облеченные плотью. Человек с бесформенной раздавленной головой. Женщина с изуродованным сожженным лицом. Еще одна — рыжеволосая, с располосованной шеей. Высокая морщинистая старуха с иссушенными глазами. Молоденькая девчонка с разбитым виском. Крепкий кряжистый мужчина средних лет, сжимающий в руке широкий плетеный ремень. Маленькая девочка с искривленным тельцем, неловко ступающая перекрещивающимися ногами и волочащая за руку резиновую куклу с изгрызенными ступнями. Пожилая женщина с окровавленной головой. Еще одна девочка — в очках с толстыми стеклами и подергивающимся лицом. Страх и боль выбирались из зеркал, если это можно было назвать зеркалами, и шли в центр зала, протягивая руки бездушно, словно механизмы. Лешка не побрезговал даже болью несчастного водителя, и по полу полз на дрожащих ногах и подворачивающихся ручках крохотный младенец с посиневшим личиком, и при виде его Алина ощутила еще большую ненависть к тому, кто наблюдал за ними, стоя на мраморных ступеньках лестницы, хотя ей казалось, что это чувство давно уже достигло предела. А из зеркал все выбирались и выбирались люди — теперь уже совершенно незнакомые. Были ли то незадачливые постояльцы "Жемчужного", или участники предыдущего эксперимента, или их страхи, или все вместе взя-тое — она не знала, да это уже и не было важно, особенно, когда она увидела тех, кто вышел в последнюю очередь, и хуже всего было смотреть на одну из них, которая была ее зеркальным отображением. Другая, рыжеволосая, теперь мало волновала, но и она была тут.

— Господи! — вырвалось у Олега, который с ужасом и растерянностью переводил взгляд с одного человека на другого. Один был его точной копией. Другой был Олегом из сна — из того сна, выше ростом и гораздо моложе, и у обоих кепки были сдвинуты на затылок. Жора вытаращил глаза на самого себя, потом взглянул на гиганта с лицом Рока и мысленно выругал себя за такое идиотское желание, которому теперь ничего не стоило переломить ему позвоночник. Ольга хрипло вздохнула, глядя на своих близняшек, одна из которых выглядела гораздо ухоженней и счастливей другой. Виталий хмуро озирался, стараясь не смотреть в лица самому себе. Шла к ним Марина разбуженная и немолодая и шла Марина золотоволосая и прекрасная. Шли Евсигнеевы, обритая голова одного из которых блестела в свете свечей. Шли Петр молодой и Петр состарившийся. И только Кристина ступала одиноко, встряхивая чернокрасными волосами, и Борис, подтянутый и элегантный, шел один, и рядом со стройной и ладной Светланой тоже никого не было.

— Что нам делать?! — просипел Олег, вжимаясь в спину Виталия. — Они же нас разорвут! Аля, елки, вытащи нас отсюда!

— Я не могу! — в отчаянье крикнула она, потом шепотом добавила: — Пусть подходят. Пусть начнется свалка. Он будет слишком занят, он любит смотреть… и ему будет не до того, чтобы разбрасывать вас по разным мирам. Просто… держитесь друг друга.

— Ты хочешь попытаться уйти одна? — тихо спросил Виталий и зло ударил ногой по полу, раздавив добравшегося до него большого паука, и тот лопнул с неприятным треском.

— Да. Возможно, у одной меня получится. Мне нужно только несколько секунд, чтобы он не успел понять…

— Время здесь другое! — прошипела Ольга, яростно давя пауков и сбрасывая их свободной рукой себе под ноги, стуча зубами от ужаса. — Тебя может не быть целый месяц! А несколько секунд там… ты даже не успеешь дойти до него за несколько секунд!