Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

На берегу стоял старый форт — крепость вольного товарищества Дупелен. Она была переоборудована и тоже покрыта империумом — большим куполом в четверть мили в диаметре. Тут и там располагались небольшие домики без всяких попыток планировки. Дома были всех форм, размеров и цветов. У архитекторов в связи с отсутствием ветра и осадков были развязаны руки. Единственным ограничением оставалась естественная сила тяготения, но парагравитационные щиты делали возможной даже Пизанскую башню. Впрочем, в материалах или конструкциях не было ничего экстравагантного. Не было излишеств. На всей колонии лежал чуть заметный отпечаток потертости.

Открытой земли под куполом не было видно.

Вся поверхность покрыта пластиком. Защита от растительности? Возможно. В больших гидропонных бассейнах росли сады, несколько мелких резервуаров содержали стерилизованную почву. Люди неторопливо работали. Похоже на сиесту.

Сэм пошел по дороге, следуя за знаком с надписью «Администрация». Слабая агорафобия преследовала его. Всю жизнь он провел под непрозрачным куполом, зная о лежащей сверху толще воды. Теперь сквозь прозрачный купол пробивались лучи солнца, и это освещение не было искусственным, хотя казалось плохой имитацией ламп дневного света в башнях. Мозг Сэма напряженно работал. Он тщательно рассматривал все увиденное, оценивал, классифицировал факты и впечатления в ожидании момента, когда все это понадобится. На время он отодвинул в сторону Сари и Харкеров. Пусть эти идеи созревают. Самый важный вопрос теперь — кто предстанет перед Робином Хейлом: Сэм Рид или его сын? Он не считал, что обязан чем-то Хейлу. Сэм никогда не мыслил такими категориями. Единственное, что его занимало, выгодно ли это Сэму Риду, а колония вся еще казалась многообещающей.

Девушка в розовом халате, склонившаяся к резервуару с растениями, взглянула на него, когда он проходил мимо. Любопытно было видеть, какое действие производит даже рассеянный солнечный свет на лица жителей поверхности. Кожа ее была кремовой, а не молочно-белой, как у Сари. У девушки короткие каштановые волосы, глаза карие, отличающиеся от глаз жителей башни. Империумный купол тоже закрывал ее всю жизнь, но через него пробивался свет солнца, а к воротам рвались джунгли — голодные живые джунгли, а не мертвый вес морской воды. По ее глазам было видно, что она сознает это.

Сэм слегка задержался.

— Администрация? — спросил он.

— Сюда. — У нее был приятный голос.

— Вам здесь нравится?

Она пожала плечами.

— Я здесь родилась. В башнях, должно быть, удивительно. Но я там никогда не была.

— Вы бы даже не заметили разницы — ее нет, — заверил ее Сэм и пошел дальше с беспокойными мыслями в голове. Она родилась здесь. Ей не больше двадцати лет. Хорошенькая, но не совсем в его вкусе. И тут ему в голову пришла мысль, что если в ней хоть частично есть качества, которые нравятся ему в женщинах, он может подождать ее дочери или внучки — если достаточно тщательно подобрать родителей. Бессмертный может выращивать людей, как смертный выводит породу элегантных кошек или быстрых лошадей. Он подумал, сколько бессмертных действительно занимаются этим, создавая себе гарем не только в пространстве, но и во времени. Должно быть, это прекрасно.

Губернатор колонии должен был быть занят. Однако не был. Через минуту после того как Сэм сообщил свое вымышленное имя, дверь открылась и он вошел в кабинет Робина Хейла.

— Джоэль Рид? — медленно сказал Хейл. Взгляд его был проницателен, и Сэму потребовалась вся воля, чтобы его встретить уверенно.

— Да. Сэм Рид был моим отцом.

— Садитесь.

Сэм смотрел на Хейла. Как будто они виделись лишь вчера. Хейл так мало изменился. Или нет, изменился, но настолько мало, что глазу трудно уловить. Голос говорил об этом. По-прежнему худой, загорелый, спокойный, человек, привыкший к терпению из-за лет, оставленных позади, и столетий, лежащих впереди. Изменение было временным, но не менее реальным. НЕ было спокойного энтузиазма в голосе и манерах, который помнил Сэм. То, к чему он стремился с такой надеждой, когда они расстались, теперь осуществилось, но окончилось неудачей. Впрочем, это такой кратковременный эпизод в долгой жизни Хейла. Робин Хейл помнил дни вольного товарищества, долгие военные годы, времена нескольких поколений назад, когда последние остатки человечества были вольны населять моря, смотреть в лицо опасности. Тогда это было делом, а не разбойничьей романтикой. Вольные товарищи вели кочевую жизнь, они были последними кочевниками перед тем, как человечество ушло в убежище башен, в подводную оцепенелость. Башни стали могилой, или маткой, или и тем и другим для людей Венеры, которые начали свою жизнь как дикие кочевники на Земле.

— Вы доброволец? — спросил Робин Хейл.

Сэм пришел в себя.

— Нет.

— Я не знал, что у Сэма был сын. — Хейл по-прежнему смотрел на него спокойным задумчивым взглядом, который Сэму трудно было выдержать. Неужели бессмертный знает ответ, умеет увидеть правду, несмотря на всю маскировку? Возможно. Но к нему это не относится. Он еще не стал бессмертным в таком смысле, как эти. Он не привык к взгляду долгоживущего, не знал еще жизнь так, как они.

— Я сам до последнего времени не знал, — сказал он. — После скандала с колонией моя мать сменила фамилию.

— Понятно. — Голос у Хейла был уклончивый.

— Знаете ли вы, что случилось с моим отцом? — Это было опасное место. Если Хейл скажет: «Да. Вы Сэм Рид», — по крайней мере исчезнет неопределенность. Но он не сказал этого. Впрочем, это не означало, что он не узнал Сэма Рида.

Вольный товарищ покачал головой.

— Он усыплен сонным порошком. Думаю, сейчас он мертв. У него было много врагов, особенно после скандала.

— Я знаю. Вы… вы должны быть одним из них. — Хейл снова покачал головой, слегка улыбнувшись. Сэм знал, что означает эта улыбка. Невозможно ни любить, ни ненавидеть эфемерных короткоживущих. Временное раздражение вот самое худшее, что они могут вызвать. Тем не менее Сэм не собирался открываться. У олимпийцев есть божественная прерогатива быть непредсказуемыми. Зевс бросал свои молнии, повинуясь случайным порывам.

— Это не была вина Сэма Рида, — сказал Хейл. — Он не мог не стать мошенником. Это у него врожденное. И во всяком случае он был только орудием. Нет, я не ненавижу Сэма Рида.

Сэм сглотнул. Что ж, сам напрашивался. Он решительно перешел к следующему пункту.

— Мне нужен ваш совет, губернатор Хейл. Я лишь недавно узнал, кто я. Я знаю, что мой отец был мошенником и банкротом, но правительство отыскало его вклады и оплатило все долги — верно?