Выстрел (сборник) - Жюль Мари

Вот и все, что мне удалось узнать о молодых годах Чарльза Уольдена, нынешнего лорда Чарнворта. Что же касается тех двадцати лет, которые он провел в Китае, то оказалось, что о них не знала в доме ни одна живая душа. Вполне понятно, что я чувствовала некоторое беспокойство. Было ясно, что поведение лорда Чарнворта в молодости перешло всякие границы, дозволенные в его положении. Я допускаю, что, приглашая к себе в качестве хозяйки такую даму, как я, он не руководствовался своими дурными наклонностями, однако я почувствовала некоторую неловкость при мысли, что мне придется каждый день сидеть с таким человеком за одним столом.

Чтобы успокоиться, я отправилась в контору к поверенному лорда. Он принял меня очень вежливо, но в его манерах так и сквозило, что он дорого ценит свое время, а это, конечно, помешало мне поговорить о деле так, как бы я того желала.

— Боюсь, что не сумею сообщить вам о лорде Чарнворте больше того, что вам уже известно. Нашей фирме было поручено ежемесячно переводить определенную сумму в Гонконгское отделение Англо-китайского банка для личного вручения господину Чарльзу Уольдену, что мы в точности и исполняли. И всякий раз, когда мы посылали деньги, господин Уольден забирал их, и мы ежемесячно получали из Китая его личные расписки. Больше никаких сведений о нынешнем лорде Чарнворте, за исключением последних недель, мы не имеем.

— Разве за все это время он не писал домой? Ведь была же какая-нибудь переписка между ним и его братом?

— Насколько я знаю, нет. Семья Уольденов вообще была весьма эксцентрична.

При этих словах мне пришла на ум Жоржиана.

— Примером этой эксцентричности, — продолжал поверенный, — может послужить следующее. Покойный лорд души не чаял в племяннике и племяннице, однако не собирался раньше брата обеспечить их на случай своей смерти. После его похорон — вы не поверите — не на что было содержать дома, и мне пришлось в первое время выплачивать деньги на свой собственный страх и риск.

— Но ведь вы телеграфировали новому лорду? — спросила я с удивлением.

— Единственным адресом, на который я мог телеграфировать, был адрес все того же банка в Гонконге. В бумагах его брата я не нашел никакого другого адреса. В результате вышло, что мои телеграммы лежали в банке целых две недели, пока новый лорд не явился за жалованием. И все это время сироты находились в полном неведении о своей судьбе.

Я начинала уже серьезно беспокоиться о том, следовало ли мне после этого оставаться в доме лорда Чарнворта.

— Я попросил бы вас избавить меня от разговоров на эту тему, — искренно продолжал поверенный. — О жизни лорда Чарнворта в Англии и о подробностях его ссоры с отцом, уверяю вас, я ровно ничего не знаю, слушать же сплетни прислуги не считаю достойным занятием.

— Извините, — прервала я его, — я спрашиваю не об этом. То, что было двадцать лет тому назад, не может служить предметом обсуждения теперь. Но я хотела бы заручиться уверенностью относительно следующего. Надеюсь, когда лорд Чарнворт приедет в Англию, я не увижу в отношениях к нему других господ ничего такого, что сделает мою службу в его доме несоответствующей моему положению?

Поверенный встал, подошел к несгораемому шкафу, отпер его и вытащил какие-то бумаги.

— Самое лучшее уверение, какое только я могу вам дать, — это корреспонденция самого лорда Чарнворта с тех пор, как он унаследовал титул.

Он опять сел за письменный стол и просмотрел бумаги.

— Как я уже сказал вам, — продолжал он, — наша телеграмма о смерти его брата оставалась без ответа две недели. Тем временем мы перевели на его имя сумму, достаточную для его возвращения домой. Мы предполагали, конечно, что он тотчас станет собираться в путь. Как мы и ожидали, ответ пришел в тот же день, когда лорд получил свое жалованье. Было несомненно, что ответ написан второпях, так как содержал в себе лишь следующие слова: «Приеду первым пароходом. Никаких распоряжений до моего возвращения не делайте».

Я взяла из рук доверенного телеграмму, прочла ее и положила на стол.

— Разбирая тем временем бумаги покойного лорда, я узнал, что сироты оставлены без средств к существованию. Как вам известно, закон не обязывает дядю содержать своих племянников даже в том случае, если племянники являются его наследниками.

— Я знаю это.

— Тогда я послал лорду Чарнворту вторую телеграмму, извещая его о положении дел и прося инструкций насчет мисс Уольден и ее брата. Эту телеграмму он должен был получить в тот же день, как и другие, но, очевидно, второпях, не ответил сразу. Это обеспокоило нас, потому что мы не были уполномочены считать двух сирот членами его семьи. Однако лорд Чарнворт, по-видимому, понял сложившуюся ситуацию. Через два дня мы получили от него следующий ответ: «Пусть племянник и племянница живут так, как жили раньше».

Я прочитала и эту, вторую, телеграмму и почувствовала некоторое облегчение.

— Вслед за тем мы получили вот эту, третью, телеграмму, которая, как изволите видеть, не подписана.

Я взяла протянутую мне телеграмму и прочла: «С лордом Чарнвортом случился легкий удар. Путешествие отложено. Пусть все идет как при жизни брата».

— К счастью, удар был не особенно сильным, — продолжал поверенный. — Мы сочли необходимым телеграфировать лорду и после этого, прося у него инструкций на будущее, и, кстати, описали ему положение мисс Уольден, что она одна во всем доме и что ей нужна компаньонка. В ответ его светлость телеграфировал нам… Это я тоже могу прочитать, поскольку вопрос касается вас…

Доверенный отыскал в телеграмме нужное место и прочел его: «Пригласите даму с лучшими рекомендациями для ведения хозяйства».

— Вот и все, мадам, других сведений у меня нет. Надеюсь, вы удовлетворены?

— Вполне, — ответила я.

— В настоящее время лорд уже едет по Европе. Как только мы узнаем дату его прибытия в Лондон, я не замедлю сообщить вам.

Я простилась с поверенным и ушла. Таким образом, я узнала о лорде Чарнворте только три факта, а именно: что его поведение в молодости было отнюдь не безупречно, что все двадцать лет его ссылки прошли в полной изолированности от семьи и что он возвращался теперь, по-видимому, с добрыми намерениями построить лучшее будущее. Я решила проявить терпение и стала ожидать прибытия лорда Чарнворта, чтобы уже лично составить о нем впечатление.

Как только в городе стало известно о моем положении в доме лорда Чарнворта в качестве полновластной хозяйки, мне нанесли визиты многие лица из высшего света. Среди них, к моему удовольствию, оказался господин, которого мой опытный глаз отметил как претендента на руку Жоржианы. Это был сэр Патрик Дэнс.

Сэр Патрик — баронет из почтенной семьи и, кстати сказать, владелец острова у западных берегов Шотландии. Он чрезвычайно высокого роста, волосы у него плохие и все лицо покрыто веснушками, зато характер безупречный. Это в высшей степени скромный и простодушный человек. Он не мог бы относиться ко мне с большим почтением даже в том случае, если бы я была сестрой Жоржианы.

Как только я поняла его намерения, то не упустила случая сделать ему тонкий намек, что его ухаживания за Жоржианой мне по душе. Едва он узнал об этом, как тотчас принялся расспрашивать меня, может ли он рассчитывать на ее взаимность. Получив более или менее поощрительный ответ, бедный молодой человек растаял от благодарности и в следующий же свой визит к нам принес мне ценную брошь, которую почти насильно заставил меня принять от него на память.

С тех пор он к нам зачастил, тем более что я стала часто приглашать его на завтрак и на обед. Но тот факт, что Жоржиана упорно разговаривала с одним только господином Перауном, совершенно обескураживал молодого баронета, и все его усилия всякий раз сводились на нет, едва только разговор заходил о каббалистическом учении, Морисе Метерлинке[5] или о чем-нибудь подобном, в чем баронет был совершенно не силен. Видя такое положение дел, я решила дождаться приезда лорда Чарнворта, так как надеялась, что он окажет влияние на племянницу. От поверенного я слышала, что лорд уже достиг Парижа, где остановился на несколько дней. В один из последующих дней меня уведомили, что лорд Чарнворт в Англии и прибудет через два-три часа.

К счастью, все приготовления были сделаны заранее. Комнаты, которые занимал покойный лорд, были убраны и проветрены под моим личным наблюдением, также была подготовлена комната для слуги, которого лорд Чарнворт вез с собой. Морис Уольден, естественно, взволнованный предстоящим свиданием с дядей, был освобожден от занятий, и я уже придумала маленький церемониал встречи изгнанника. С того момента, как я послала за лордом Чарнвортом карету, дверь дома была настежь открыта, и Жоржиана с братом сидели наготове, чтобы броситься к дяде, едва он ступит на порог. Я же должна была находиться на втором плане и собиралась выступить вперед с тем, чтобы принять хозяина дома тотчас после того, как окончатся душевные излияния. Дворецкому Клофаму я поручила бежать впереди, распахивать перед его светлостью двери и сопровождать его до отведенных лорду апартаментов.