Охота на Уршада - Виталий Сертаков

Чуть дальше, на виселицах, головами вниз висели две синие женщины. Они непринужденно ворковали, подметая грязными космами дорогу. Завидев путешественников, женщины хором захихикали, обнажив клыки. К их смеху присоединился персонаж на следующей виселице. Коротконогий карлик давно освободился от петли, он сидел на перекладине и обгладывал какую-то птицу, даже не потрудившись ее очистить от перьев. Дальше, на дыбе, корчилась совсем молоденькая девушка, из северных циклопов. Несмотря на то, что ее ноги и руки были крепко схвачены веревками, девушка заливисто засмеялась и показала Рахмани обрубок языка.

— Кой-Кой, что здесь такое? Они балаганщики? Они же все живы!

— В городе Сварга никогда точно неизвестно, где кончается жизнь и начинается не-жизнь, — напустил тумана перевертыш. — Однако не приближайся к ним.

Рахмани прошептал три самые сильные молитвы, его речь была встречена взрывом хохота. Он шел по жуткой галерее, готовясь в каждый миг призвать брата-огня, и решал для себя важную задачу — можно ли случайно убить одного из уродцев, если они уже и так мертвые? Во всяком случае, одноногий висельник, с торчащим в груди колом, довольно метко плюнул в Саади обрубком своего языка. Будущий ловец Тьмы отшатнулся, сражаясь с тошнотой. То, что вначале походило на лоснящийся кусок багрового мяса, в дорожной пыли мигом обернулось противной сороконожкой, длиной с ладонь.

— Ха! — Перевертыш разрубил сороконожку дважды, сразу двумя кривыми мечами. — Что, молодой дом Саади? Разве ты никогда не слышал о ведьмаках из Гленнфиорда? Скажу тебе, они вытворяют вещи пострашнее, чем превратить язык в ядовитое насекомое!

Саади только покачал головой. Много позже, став убийцей ведьм на службе у Папы, он вспомнит этот случай. Вспомнит и посмеется над тем, каким неопытным юнцом явился в Проклятый город…

Напротив пустой дыбы на крюке висела круглая клетка, вся утыканная кольями, направленными внутрь. Там рыдали два создания, издалека похожие на помесь жабы с человеком. На значительном удалении от клетки стояла плоская чашка с тухлым мясом, над которым роились мухи. Время от времени одна из женщин-жаб выстреливала липким языком на расстояние в пять локтей, подхватывала гнилые лохмотья и отправляла в безразмерный рот.

Рахмани старался никого не замечать. На всякий случай мысленно проверил, не забыл ли указания Слепых старцев. Учитель предупреждал: одна ошибка — и Проклятый город не выпустит обратно. Будешь вечно бродить по его вывернутым улицам, даже после смерти. И единственным способом выбраться тогда станет… напасть на свежего путника.

Главное — не оборачиваться. Обернувшись, можно забыть, зачем пришел.

— Дом Саади, берегись! — Перевертыш взвился в воздух, моментально распадаясь на десяток огненных вихрей, по которым так тяжело попасть из арбалета, — излюбленный прием «глаз пустоты».

Юный парс хотел спросить, что случилось, но его горло уже обвила удавка.

15

Ромашка идет ва-банк

— Домина, я чую нюхача.

— Только этого нам не хватало! — Я мысленно занялась игрой в чет-нечет. Если Кеа не ошиблась, а Кеа никогда еще не ошибалась, то нюхачи непременно захотят пообщаться. Или хозяева нюхачей. Иначе не бывает, так гласит неписаный кодекс дорог, его соблюдают равно на всех трех твердях. Если нюхачи почуяли друг друга, даже самый свирепый хозяин не смеет им отказывать во встрече. Даже война не может служить препятствием. Другое дело, если нюхачи давно знакомы и им нечего сказать друг другу. Кстати, если на то пошло, жирные ленивые груши и не нуждаются в болтовне, они прекрасно общаются на огромных расстояниях, играя на запахах собственного тела. Человеку с обычным обонянием никогда в жизни не догадаться, что его нюхач не спит, а треплется с собратом, находящимся за тремя стенами, в стане врага.

Поэтому умные правители не мешают уроженцам Плавучих островов. А если они вдруг пожелают спариться, это вообще великое счастье и удача! Даже очень богатые архонты не откажутся от малютки, за которого платят золотом по двойному весу…

— С кем нюхач? — спросила я как можно более равнодушно.

Тут Кеа меня озадачила.

— Нюхач спит, — угрюмо сообщила она. — Это мужчина, намного старше меня. В его крови слишком много рома. Ручаюсь, что его подпоили. Могу сказать одно: нюхача несут женщина и много мужчин. И они приближаются, домина.

— Они маги? Ведьмаки? Обычные или с крыльями?

— Женщина — странная… — Кеа задумалась. — Мужчины тоже. Носят в себе зверей.

— Как это? — Мне стало нехорошо. Мне всегда становится нехорошо, если я что-то не могу объяснить.

— Оборотни, но не кровопийцы. Не мертвяки, живые. Они носят в себе зверя, но не выпускают его. Никогда не видела такого, домина. А ты?

— Я много чего не видела…

Мне припомнились давние разговоры с Рахмани. Очень давние разговоры. Когда-то в юности он спас меня из плена. Он тогда впервые охотился за живым Камнем пути и нанял себе в помощники дружину норманов. Мне смутно припоминались эти волосатые гогочующие чудовища. Кажется, они умели хранить в себе волков? Или я перепутала?..

— Ты хочешь говорить с нюхачом? — в лоб спросила я.

Кеа выплюнула три финиковые косточки, прежде чем соизволила ответить.

— Если это враги, я предупрежу тебя, домина.

— Если ты меня не предупредишь…

— Я знаю, ты меня зарежешь.

— Как замечательно, что мы понимаем друг друга, — сказала я и отправилась в сторону игорных домов.

На этом становище, у поворота на Агру, даже в сезон дождей собирается до тысячи путников и торгашей всех мастей. Так сложилось, что многие поджидают своих или перепродают товар прямо тут, у поворота на Агру, или становятся в очередь к имперскому Янтарному каналу. Сегодня с утра мы имели все шансы затеряться в громадной толпе. В саму Александрию праздным гулякам попасть почти невозможно, надо получить особый ярлык. А сам канал в этой Александрии, по слухам, пропускает очень медленно. Его единственное достоинство неоспоримо — канал выплевывает тебя на Хибр, в пределы славного торгового города Ашшура. То есть прямо в лапы султаната! Естественно, нам втроем не следовало и на тысячу шагов приближаться к пруду, который сторожили лучшие псы империи. Нам не стоило даже пытаться.

Именно поэтому я ждала гусениц из страны Бамбука.

Официально греки в состоянии войны лишь с Горным Хибром, но на деле в поединок втянута половина мелких и крупных монархов обеих твердей. Шпионы и слухачи обеих сторон пасут почти все крупные каналы. Невозможно заморозить торговлю, даже в период самой яростной войны, но очень легко обвинить честного купца в контрабанде оружия…