Потаенная любовь Шукшина - Тамара Пономарева

В больнице Василия Макаровича навестил Иван Петрович Рыжов, тут же услышавший от лечащего врача предостерегающую фразу:

- Берегите Шукшина. У него сердце висит на волоске.

Позже актриса М. С. Виноградова, сыгравшая в последнем кинофильме Шукшина жену брата Любы Байкаловой Зою, горестно вспоминала:

- Я думаю, об этом не мог не знать Сергей Бондарчук, и все же пригласил Шукшина на съемки в знойные донские степи, прекрасно понимая, что для Василия Макаровича это будет настоящим адом. Притом знал, что у Шукшина давняя, выстраданная мечта, которая не дает ему покоя ни днем, ни ночью,постановка фильма "Степан Разин". Не дали ему этот фильм снять на Киностудии им. Горького, перешел на "Мосфильм", а здесь Бондарчук со своим предложением. И вот теперь ни "Разина", ни Шукшина. Не уберегли мы его, не уберегли.

Известно же, что актеры - народ эмоциональный. И они, эти эмоции, порой захлестывают, не дают сосредоточиться, особенно в драматических ситуациях. Поэтому простим Виноградовой резкость высказываний: они от искреннего горя, которое и выразилось столь прямолинейно, как думалось и чувствовалось.

Правды ради, нужно кое-что прояснить по этому поводу.

В больнице Шукшин оказался не случайно. Бондарчук в это время "спасал" его фильм, обивая пороги в высших эшелонах власти. Но здоровье, данное природой Шукшину, было уже на исходе. Слишком много электрических разрядов попадало в его сердце безжалостно и жестоко!..

Фильм "Калина красная" замышлялся как двухсерийный, и было отснято материала именно на две серии. Но Шукшину опять выставили рогатки, не разрешив выпускать на широкий экран очередное его детище так, как замышлял автор. Руководство "Мосфильма" выдвинуло условие - монтировать только одну серию!

Мало того, потребовали убрать респектабельную правительственную "Чайку" и заменить на черную "Волгу", улетающую в реку под ударом грузовика брата Любы Байкаловой! А кто в те времена на "Чайках" ездил, мы знаем.

Власть в очередной раз показала свою силу, добавив очередной рубец на измученном сердце художника.

Да и вокруг "Степана Разина" постоянно шла "мышиная возня". На Киностудии им. Горького не дали Шукшину поставить этот фильм, он уходит на "Мосфильм", но и там не сразу этот вопрос решился. Требовалось три миллиона рублей на постановку. Отвечали: на студии таких денег нет!

В коридорах "Мосфильма" можно было услышать в эти дни и такое:

- Что там говорить, денежки все присвоил Бондарчук на четыре серии "Войны и мира"!

- Это уж точно,- поддакивал и Василий Макарович,- царю батюшке вся война 1812 года обошлась дешевле, чем эта картина.

Но мы-то с вами знаем, что фильм "Война и мир", созданный Бондарчуком, ныне является классикой кинематографа, шедевром мирового значения.

Кто из нас во время неудач и поражений не высказывал несправедливых замечаний, поддаваясь порой минутному раздражению?

Но Шукшин не сдавался, стоял на своем - любой ценой поставить "Степана Разина". Подбирались актеры, натура, технический персонал. Нине Сазоновой Шукшин предложил сыграть роль матери Степана Разина.

От четырех серий, намечаемых автором, осталось две. Но Шукшин готовился отстаивать еще одну, потому что исчезали значимые сцены, которые могли украсить фильм.

Надо сказать, что к постановке фильма о Степане Разине Василий Макарович готовился очень серьезно, изучая все документы, связанные с именем, пронесенным через столетия памятью народной. Здесь не должно было быть никакой фальшивой ноты!

Несколько раз Василий Макарович выезжал в Новочеркасск для сбора материалов по разинскому бунту, где познакомился с местной патриоткой и подвижницей Лидией Андреевной Новак - специалистом по досоветской истории донского казачества. Но и сам он знал почти все о разинском бунте и, по утверждению Новак, при желании мог защитить докторскую диссертацию по этому предмету.

У Новак хранится книга Шукшина "Земляки" с автографом: "Лидии Андреевне на добрую память. Спасибо за помощь - даст Бог, заговорит наш Стенька".

Василий Макарович жил надеждой, что этот Праздник его души однажды состоится.

А у жены Буркова, любимой и дорогой ему Татьяны, недавно вот умыкнули в одном из издательств Москвы книгу с автографом Шукшина, подаренную ее мужу на съемках фильма "Они сражались за Родину". Автограф подтверждает особое дружеское расположение автора к актеру, с которым он играл в последнем фильме. У Буркова, по роли, был армейский "второй номер", что запечатлено в надписи Шукшина на последней своей книге "Беседы при ясной луне": "Георгию Ивановичу Буркову - другу, коллеге, "второму номеру", в день его рождения. С любовью. 31 мая 1974 года. Хутор Мелологовский (на Дону). Фильм "Они сражались за Родину". И размашистая, крылатая подпись Шукшина.

"Как твои дочки?"

Премьеру "Калины красной" в Московском Доме кино сопровождала эмоциональная речь А. Я. Каплера.

Фигура Василия Макаровича маячила в последнем ряду зрительного зала за микшером: сверху хорошо просматривался зал и экран. После надписи "Конец фильма" все зрители в едином порыве развернулись в сторону Шукшина. Миг напряженного молчания, показавшегося ему вечностью, и... шквал аплодисментов, переходящий в овацию! Долгую. Благодарную. Восхищенную! А кино удивить не так-то просто.

Потом в фойе счастливый Шукшин обнимал по очереди всех, кто помогал создавать его детище. При этом многим запомнилась одна фраза Василия Макаровича:

- Вот теперь только и начинается, после этого можно работать.

Произнеся эти многозначительные слова, Василий Макарович стоял буквально в двух метрах от того места, где спустя некоторое время поставят гроб с его телом. И море людей снова сюда придет, но уже чтоб с ним проститься. Нескончаемый поток, проходя мимо гроба, будет засыпать мертвого Шукшина живыми цветами и гроздьями красной калины.

Последний раз сокурсник по Институту кинематографии Ю. Файт встретится с Василием Макаровичем именно на премьере "Калины красной" в Доме кино. После просмотра толпа медленно рассеивалась. Улучив момент, Файт подошел к Шукшину со своими поздравлениями.

- Да ладно тебе! Здор(во! - сказал добродушно Василий, уходя от официоза.- Как твои дочки?

Не традиционный вопрос "что снимаешь?", а человеческий - "как твои дочки?". Этой щемящей простотой и запомнился Ю. Файту кинематографист Василий Шукшин.

История души

Никого не покидало ощущение достоверности от каждого из произведений Василия Макаровича. Героев своих Шукшин не придумывал, лишь прибавлял к их миру свой, свое художественное видение и человеческое соучастие.

Во время съемок фильма "Калина красная" рядом с Шукшиным был единомышленник оператор Анатолий Заболоцкий, и полное взаимопонимание он нашел у актрисы и жены Лидии Федосеевой. Этот "триумвират" представлял в последнее время спаянный вдохновенной работой монолит.

Но были и оппоненты. Среди них остановили внимание Шукшина К. Ваншенкин и В. Баранов.

К. Ваншенкин, разбирая "просчеты" фильма, подчеркивал "сентиментальность многих эпизодов", "банальность персонажей", "умозрительность концепций".

В. Баранов выражал недовольство по поводу "театральных эффектов", "мелодраматизма мотивировок", подчеркивая, что "сентиментально-умилительные интонации Егора Прокудина плохо вяжутся с подлинно крестьянским мироощущением человека - труженика на земле".

Ответ Шукшина не заставил долго себя ждать, появившись в журнале "Вопросы литературы" № 7, 1974 года. Называлась статья "Возражение по существу". Мне кажется, в этом творческом споре выиграл Шукшин:

Меня, конечно, встревожила оценка К. Ваншенкина, но не убила. Я остановился, подумал - не нашел, что здесь следует приходить в отчаянье. Допустим, упрек в сентиментальности и мелодраматизме. Я не имею права сказать, что Ваншенкин здесь ошибается, но я могу думать, что особенности нашего с ним жизненного опыта таковы, что позволяют нам шагать весьма и весьма параллельно, нигде не соприкасаясь, не догадываясь ни о чем сокровенном у другого. Тут ничего плохого нет, можно жить вполне мирно, и я сейчас очень осторожно выбираю слова, чтобы не показалось, что я обиделся или что хочу обидеть за "несправедливое" истолкование моей работы. Но все же мысленно я адресовался к другим людям.

Теперь истерика после сцены с матерью - мелодрама? Тут не знаю, что и говорить. Разве мелодрама? А как же, неужели не кричат и не плачут даже сильные, когда только криком и можно что-нибудь сделать, иначе сердце лопнет.

Маленькие справедливые нормы В. Баранова тут ни при чем. Вся драма жизни Прокудина в том и состоит, что он не хочет маленьких норм. Он, наголодавшись, настрадавшись в детстве, думал, что деньги - это и есть праздник души, но он же и понял, что это не так. А как - он не знает и так и не узнает. Но он требовал в жизни много - праздника, мира, покоя, за это кладут целые жизни. И это еще не все, но очень дорого, потому что обнаружить согласие свое с миром - это редкость, это или нормальная глупость, или большая мудрость. Мудрости Егору не достало, а глупым он не хотел быть. И думаю, что когда он увидел мать, то в эту-то минуту понял: не найти ему в жизни этого праздника - покоя, никак теперь не замолить свой грех перед матерью - вечно будет убивать совесть. Скажу еще более странное: полагаю, что он своей смерти искал сам.