Балканы. Дракула - Кирилл Бурносов

— Будете перебивать — сейчас же рассказывать перестану!

— Все, все! — успокоил его Пантилимон и даже, поднявшись, помешал в котле и повернул вертел.

— Пошел гайдук к себе домой. А путь его лежал мимо кладбища. И вот видит он — горит на одной из могил костер, да жарко так... Ну прямо как наш! Стало Гаврилу интересно, подошел он ближе, видит — сидит у костра старый колдун Коанда и чоботы свои чинит. Хотел было гайдук бежать, да колдун уже заприметил его и говорит: «Что же ты, Гаврил?! Садись со мной к огню, а не хочешь, так идем со мной в деревню, вместе веселее!» — «Что же мне делать с тобою в деревне?» — спрашивает гайдук. «Ну как же?! Там нынче свадьба! Георге берет в жены Анну». — «Так нас туда не звали». — «Никто не посмеет нас прогнать, когда ты со мною!» — заявил тут колдун. Делать нечего, пошел гайдук с ним в деревню. А там и, правда, свадьбу гуляют. Увидали люди колдуна, перепугались, а гнать и вправду не берутся. Стал Коанда пить и есть, потом выгнал всех гостей и родственников из дома, поводил руками по воздуху, побормотал: молодожены и уснули. Тогда колдун вынул две склянки и шило, проткнул им руки невесты и жениха и стал вытягивать у них кровь. Вытянул и говорит Гаврилу: «А теперь идем отсюда!»

— Рубанул бы саблей подлюку! — снова встрял Дан.

— Сказано же было — не берет его ничто! По дороге Гаврил спрашивает колдуна: «А зачем тебе кровь?» — «Чтобы молодые померли. Завтра утром никто не сможет разбудить их, один я знаю, как вернуть их к жизни». — «Врешь ты все, — говорит мертвецу гайдук. — Если кто помер, того к жизни не вернуть». — «А я могу! Не веришь?! Нужно им сделать надрезы на пятках и немного их собственной крови пролить на эти раны. Склянка с кровью жениха у меня в правом кармане кафтана, а невесты — в левом». — «Может, и не врешь ты, — говорит гайдук. — Но вот уж про то, что тебя убить простой человек ничем не сможет, это уж точно брехня». Коанда засмеялся и отвечает: «Простой человек убить меня может, но очень тяжело ему будет это сделать. Наперво нужно взять ему сотню вязанок осиновых веток и развести из них костер. Как он разгорится — тут меня в огонь и бросить. Но и это не все: из меня тотчас полезут змеи, черви и другие гады, станут вылетать вороны и летучие мыши. Всех их тоже надо словить и бросить в костер, а если хоть одна удерет — то в этой твари и я спасусь!» — «Вот как, — говорит Гаврил. — Что ж, вот мы и до кладбища уже пришли; пожалуй, пора мне домой». — «Э, нет! — смеется мертвец. — Ты думаешь, зачем я тебе все это рассказал?» — «А зачем?» — «Да затем, что сейчас я тебя разорву на части, мозги съем, а из сердца и печенки похлебку себе сварю!»

И кинулся колдун на гайдука. Но Гаврил того ожидал, выхватил саблю и давай колоть и рубить мертвеца. Отрубит ему руку — рука назад прилипнет, отрубит ногу — и нога так же, отрубит голову — голова прикатится и снова на шею сядет. Однако и колдун никак не может Гаврила ухватить да разорвать, до того славно Гаврил саблей отбивался... Но чувствует гайдук, что его силы уже на исходе, да и сабля вся затупилась и зазубрилась. Колдун радуется, что его сторона берет. И тут вдруг запели петухи — старый Коанда, покамест бился, совсем забыл, что после петухов ему в божьем мире места нету. Как стоял он, так и повалился наземь. Гайдук такое дело увидел, порубил его саблей в капусту, прикрыл до поры травой, склянки с кровью забрал и пошел в деревню.

Высоко в ветвях деревьев забила крыльями сова, заухала. Флорин Поляк сплюнул и выругался:

— Чтоб тебя в аду спекло, чертова лоханка!

«А что, если с этими людьми придется биться против стригоев и поколей? — подумал князь, сгоняя со щеки комара. — Выдюжат ли? Мирчо храбрится, говоря про рыцаря, но сам-то смотрел ой как боязливо... Хотя какое там биться, если собственный сын... Эх!» Князь даже махнул рукой, отгоняя горькие мысли.

Батя тем временем продолжал:

— Приходит Гаврил в давешний дом, где свадьба была, а там уже молодых оплакивают. Увидали гайдука и давай кричать — он, мол, вчера с мертвецом приходил, не иначе, слуга его, давайте же убьем его скорее! «Постойте, — говорит Гаврил, — я могу ваших молодых прямо сейчас оживить». Сделал все так, как научил его мертвец, и молодожены тотчас ожили. Родные и гости стали радоваться, золотых полные карманы Гаврилу насыпали, хотели дальше свадьбу играть, но гайдук вместо того велел созвать крестьян и наделать сотню вязанок из осиновых веток. Принесли они хворост на кладбище, положили порубленного колдуна на кучу хвороста и подожгли, а сами вокруг стали — кто с лопатой, кто с молотом, кто с мечом или щипцами кузнечными... Как стал гореть Коанда, в самом деле полезли из него черви и гады, полетели нетопыри и вороны... Однако крестьяне с гайдуком сбивали их и бросали в костер, ни одной твари не дали уползти. Так мертвец и сгорел дотла. А Гаврил вернулся к себе домой, да еще с полными карманами денег, и стал себе жить без забот.

Слушатели помалкивали, хотя рассказ закончился. Старый Батя вернулся к своему котлу, а Мирчо задумчиво произнес:

— Знаю я одного Коанду в Романах... Тот, правда, еще не старик, но тоже мужик противный, не иначе, колдун и есть!

— Давайте-ка, братцы, спать, — предложил Дан, который, кажется, малость перетрусил.

— Кто ж на голодный желудок ложится? — возразил ему Петру.

— И то верно...

— Подавай ужинать, Батя! — приказал Влад Дракул, поднимаясь со шкуры. — А я пока пойду проверю дозоры...

Князь прекрасно знал, что дозорные начеку, ибо в его войске всегда была строгая дисциплина. Уснувший или даже отошедший по нужде в лучшем случае получил бы плетей, а в худшем — лишился бы головы прямо на своем посту.

Стоявший у дороги гайдук Жаля укрылся так хорошо, что в темноте Влад даже не сразу нашел его.

— Все ли тихо? — спросил он, когда довольная рожа Жали высунулась из зарослей папоротника.

— Тихо, господин.

— Ладно, сейчас Петру придет сменить тебя, как поест.

— Спасибо, господин, — поблагодарил Жаля. Князь уже собирался идти обратно, как вдалеке, на дороге, громко фыркнула лошадь. Гайдук насторожился. Влад тоже прислушался — да, по каменистой поверхности ступали подкованные копыта.

— Кажись, едет кто-то... — прошептал Жаля. — Тот ли, кого ждем?

— Сейчас посмотрим, — сказал Влад, поправил на поясе свою саблю-килич и пошел к дороге, ломая мелкий кустарник. Жаля громко свистнул, давая сигнал остальным, и поспешил вслед за господарем.

2

«Козья нога» висела на толстом широком кожаном поясе гайдука Пантилимона, соединенная с ним металлическими заклепками. Ею цепляли тетиву, ногой упирались в стремя на конце ложи за луком и, откидывая корпус назад, взводили арбалет в боевое положение. От случайных выстрелов избавлял предохранитель, а специальная защелка не позволяла стреле выпадать из арбалета при опускании его вниз.

Сам Влад Дракул из арбалета стрелял не слишком хорошо, да и не нравилось, что больно долго нужно возиться с заряжанием. Лук нравился ему больше, но и его давно уже не брал в руки — как-то еще до турецкого плена потехи ради сбил коршуна в поле.

— Скоро арбалеты уйдут в прошлое, — словно читая мысли князя, произнес ехавший рядом с ним фра Бернардо. — Порох, господин князь. Придет порох.

— Порох хорош только для больших пушек, и то с ними слишком много возни, — возразил Влад. — Видал я ручницы у гуситов и таборитов, когда король Сигизмунд с ними воевал. Да, они пробивают всякий доспех...

— ...А людей, не защищенных доспехами, могут свалить даже двоих или троих зараз!

— ...Но заряжать их хлопотно, целиться неудобно, да еще и в плечо отдает так, что может переломать все кости... И фитиль всегда должен быть под рукой, а ежели дождь или сильный ветер?

— ...Однако я видел, как во время осады Руана мэтр Жан застрелил из ручной кулеврины не менее трех десятков англичан!

— Хороший лучник настрелял бы куда больше. И потом, все эти ручницы — оружие для обороны. Со стены или из засады стрелять горазды, а в прямом бою — обуза.

— И все равно, господин, я считаю, что будущее ручного оружия за порохом, — покачал головой фра Бернардо.

Влад Дракул видывал в своей жизни множество монахов. Живых и мертвых, красивых и безобразных, тощих и пузатых... Видел он монахов со снятою кожей и монахов, поджаренных на открытом огне или на большой сковороде с прованским маслом. Но фра Бернардо был самым странным из монахов, когда-либо попадавшихся господарю.

Магистр ордена Дракона на берегу Гиблого озера рассказал Владу, что фра Бернардо — личный офицер по особым поручениям римского папы Николая Пятого.

— Этот человек умеет то, чего не умеют другие.

— И даже излечить моего сына?! — с недоверием спросил тогда князь.

— Возможно, и это. Я договорюсь с Ватиканом — папа предоставит его в твое распоряжение, тем более, насколько я знаю, фра Бернардо сейчас недалеко от валашских границ... От тебя потребуется лишь встретить его, высказать свою беду и проводить до южных пределов.