«Фаустники» в бою - Андрей Васильченко

При помощи Панцерфауста-60 немецкие офицеры планировали превратить каждого солдата в «пушку на ногах»

Во время вступления частей Красной Армии в Силезию советское руководство предполагало, что немецкое население этой области будет более дружественным (или, по крайней мере, более покорным), нежели жители Восточной Пруссии. Хотя никогда не стоило забывать, что Силезия (в особенности Нижняя, граничившая с Польшей) была нацистской «цитаделью». Здесь, как и во всей Германии, можно было столкнуться с проявлением враждебности — на красноармейцев нападали из засад, в окна домов, где останавливались офицеры Красной Армии, залетали камни, а иногда и гранаты. Вообще-то, с наибольшей враждебностью Красная Армия столкнулась в Верхней Силезии. Что было само по себе удивительно, так как этот район был населен шахтерами-католиками. В железнодорожном городке Шоффетс было задержано несколько немцев, которые пытались забросать советские казармы гранатами. В Брайтенмарке отравленными оказались колодцы с питьевой водой. После проверки советские врачи установили, что токсины содержались во всех продуктах и алкоголе, находившихся на местном складе. В Заблагче 19 февраля местные жители подбили из Панцерфауста советский танк. В маленькой деревне около города Милич, в Нижней Силезии, 31 января 1944 года был убит польский солдат, когда пытался найти подходящие дома для размещения своей части. Но и здесь нельзя было говорить о широком партизанском движении. Когда в тыл Красной Армии была заслана специальная группа, которая должна была установить реальные масштабы деятельности «вервольфов» и засвидетельствовать «преступления Красной Армии», творимые на оккупированных территориях, то ее командира ждало немалое разочарование. В своем отчете он писал: «Мы не должны рассчитывать на сопротивление мирных жителей». Выходя из щекотливой ситуации, офицер-разведчик объяснял подобную пассивность «русским террором».

Применение Панцерфауста-60 на открытой местности было очень рискованным занятием

В отношении немецкого населения жесткие меры применялись не только советским, но и союзным командованием. Несмотря на то, что подобные жесткие меры должны были поставить крест на подпольной деятельности нацистов, союзное командование, чтобы вконец подорвать возможное сопротивление, решилось на принятие еще более жестких, почти драконовских мер. В приказе № 1 устанавливался список преступлений, которые карались смертью: вооруженное сопротивление, саботаж, обладание оружием. И хотя генерал Смит удалил из этого списка угрозу жизни военнослужащих из состава Союзных армий, Эйзенхауэр в марте 1945 года отдал собственный приказ. Он заявил: «Я сказал моим офицерам, что не намерен терпеть любое сопротивление. Я не допущу, чтобы в моих людей стреляли немцы — не суть важно, в военной они униформе или гражданской одежде». Это заявление было результатом ожесточенного сопротивления, с которым союзники столкнулись на немецких землях, лежащих к востоку от Рейна. Почувствовав попустительство Эйзенхауэра, некоторые американские офицеры в качестве единственной меры наказания стали применять смертную казнь. Для этого им не требовалось особого разрешения или решения военного суда. В Хартвальде американские танкисты расстреляли несколько мирных жителей, которые подозревались в том, что служили проводниками у немецких партизанских отрядов. В Швайнфурфе, где американские грузовики попали в засаду, немецких снайперов вешали без суда и следствия. В Оффенбахе, где из Панцерфауста был подорван американский танк, была расстреляна вся семья диверсанта. В Рупбодене американскими солдатами был казнен фанатичный национал-социалист, который призывал жителей срывать с домов белые флаги. Там же казнили трех «вервольфов», которые покушались на жизнь американского офицера. Все эти казни с точки зрения международного права (Гаагской и Женевской конвенций) были весьма сомнительными, хотя с моральной точки зрения — международное право вообще не предусматривало возможность внесудебных расправ.

В конце войны немецкое командование стало создавать специальные отряды гранатометчиков, в каждый из которых поставлялось 130 Панцершреков с 1300 зарядами и 2000 Панцерфаустов (ноябрь 1944)

В рамках общей политики репрессий, предложенной командованием Союзных войск, не было единства. Она диктовалась региональными, национальными и даже личностно-психологическими особенностями. Наибольшее недовольство осуществлением «акций возмездия» высказывали британские военные. Осенью 1944 года контр-адмирал Бийоль-Громан возмущенно заявил, что расстрел заложников противоречил традициям английской армии. В декабре 1944 года свой протест заявил британский МИД. В коммюнике говорилось, что репрессии, равно как и уничтожение чужой собственности, никак не соответствовали и были чужды британским обычаям. В итоге британские войска вообще редко прибегали к таким мерам, как массовые репрессии, «акции возмездия» и карательные операции. Некоторые историки полагают, что такому положению дел способствовал тот факт, что на северо-западе Германии британцы не сталкивались с жестким сопротивлением, как это было на юге и востоке страны. Рискну предположить, что в этом высказывании причина подменяет следствие. На мой взгляд, как раз наоборот «либеральная» политика британских оккупационных властей способствовала умиротворению местного населения. Террор американцев и французов не только не сломил немцев, но способствовал пополнению рядов «Вервольфа». Из истории известны лишь два случая, когда англичане прибегли к помощи репрессий в отношении мирного населения. 26 апреля 1945 года в Зеедорфе, местечке в окрестностях Бремена, английская танковая колонна наугад расстреляла два дома, когда по ней из подвалов был открыт огонь из Панцерфаустов. И другой пример. 14 апреля 1945 года британские офицеры угрожали жителям Оснабрюка расстрелять заложников, если те не выдадут зачинщиков расправы над двумя русскими заключенными, сбежавшими из концентрационного лагеря.

При помощи Офенрора немцы пытались сдержать наступление американцев в Италии

Мысль о том, что насилие порождает насилие, подтверждает пример Первой канадской армии, которая соседствовала с 21-й британской армейской группой. Среди канадцев жестокостью выделялись офицеры 4-й танковой дивизии, которой командовал генерал Крис Воукс. Он лично способствовал осуществлению репрессивной политики. Воукс считал уничтожение частной собственности самым эффективным способом противодействия гражданскому сопротивлению. Он плевать хотел на международное право. Он узаконил подобную карательную политику, хотя предусмотрительно никогда не отдавал письменных приказов, только устные распоряжения. Первой жертвой генерала Воукса стал небольшой немецкий городок Зогель, располагавшийся на севере Германии. Массовые репрессии против мирного населения начались здесь в начале апреля 1945 года, когда из подвалов домов было произведено несколько выстрелов из Панцерфаустов. Массовые расстрелы привели к тому, что 10 апреля в городе вспыхнул мятеж. Но силы были явно неравными. Остатки жителей были депортированы, а сам городок стерт с лица земли. Нечто подобное произошло во Фрайзоте, где «вервольфами» был убит командир канадского батальона. Вылазка немецких партизан привела к тому, что канадцы во время карательной операции сожгли дотла в окрестностях города деревушку Миттельштен. Сам город отделался «малой кровью» — в нем было снесено лишь несколько домов. Причина такого «миролюбия» крылась в том, что большинство населения города работало на лесопилке, которая имела исключительное значение для армейских целей. Канадцам было наплевать на мирных жителей, их волновало лишь то, чтобы лесопилка ни на минуту не останавливала свою работу. В Вильгельмсхафене произошел самый вопиющий случай. Канадский солдат подорвался на мине и потерял руку. Вина за это была возложена на мирное население. Тут же были выявлены «виновные», чьи дома были уничтожены.

Панцерфауст считался едва ли не идеальным оружием для ведения уличных боев

Когда с территорий, занятых частями Красной Армии, хлынули потоки беженцев, то сразу же возникла проблема их размещения и материального обеспечения. Бюро Прюцмана (эсэсовская структура, занимавшаяся подготовкой «вервольфов») решило использовать их в качестве добровольцев для осуществления диверсионных действий. До сих пор непонятно, услугами какой структуры воспользовались эсэсовцы для ведения вербовки среди гражданского населения. Имеются сведения, что руководство Национал-социалистического вспомоществования получило приказ вести агитационную работу среди беженцев. Насколько она была успешной — сказать трудно. Но когда в марте 1945 года представитель Бюро Прюцмана посетил протектораты Моравия и Богемия, он остался доволен проделанной работой. Известно также, что в «вервольфах» было множество беженцев из Силезии. Во время битвы за Берлин эсэсовскому руководству даже удалось сформировать из женщин отдельный отряд, который при помощи гранатометов должен был затруднить продвижение частей Красной Армии.