Доказательство силы (СИ) - "Серьезный Сэм"

Вскрик, и чертыханье показали мне, что я попал.

Разворачиваюсь, и вижу сидящего деда Казимира, из бедра которого шла кровь. Попал в бедро!

Однако, он и не думал сдаваться. Наоборот, держал катану, остриём направленную строго на меня, и что-то шептал. Заклинание, что ли? А катана вдруг начала светится набирающим силу синеватым сиянием. Какая-то атакующая способность, которую нужно прекратить.

Стреляю в него, но дед-ронин всякий раз чуть сдвигает катану и пули отскакивают от лезвия рикошетом. Что у него за катана такая волшебная? Наверняка он не реакцией пули отбивает, какая-то способность.

Быстро перезаряжаю револьвер, успевая как раз к тому моменту, когда он взмахивает сияющим синим мечом. Уже в полёте меч ощутимо удлиняется, и до меня доходит, что мне не уклониться и не защититься от этого удара. Неужели вот и конец моей истории? Нет! Вскидываю Феликса в последней отчаянной попытке.

Мы атакуем одновременно, как в самурайских фильмах, и Казимир валится на спину с пулей во лбу. Длинная синяя катана падает на пол, не долетев до моей шеи пару десятков сантиметров. Синеватое свечение исчезает, и она вновь сокращается до нормально размера.

Пуля быстрее меча, Казимир. Ну или молодость быстрее старости. А может, всё решил случай и моя вкачанная Удача. Не знаю.

Вы убили игрока Казимир Выленский 3 ур.!

Вы получаете 150 очков опыта!

Дед-ронин проиграл.

Я победил.

Но лучше на душе мне от этого не стало.

Глава 13. Бессонница — 2

Обыскивать тело деда-ронина я не стал, хотя по всем канонам компьютерных игр следовало залутаться. Не потому что брезговал — события последних дней избавили меня от всякой брезгливости к трупам. Просто не то настроение.

Вяло пнув катану, я неторопливо вышел из заброшки, даже не таясь прошёл через двор и перелез через забор, чтобы оказаться рядом с бабкой, торгующей разложенными на раскладушке книгами.

— Ходють тут всякие, по заброшкам шастают, — начала было она, но осеклась, разглядев, что я не бомж. — Книжку не хочешь прикупить, малец?

Отряхнувшись от пыли, я более-менее привёл себя в порядок и для проформы пробежался взглядом по бабкиным книжкам. Книжки были самые разные, художественные, научные и непонятно ещё какие, но все они были старыми и потрёпанными. Я и так книги не читаю особо, только когда отец заставляет, а тут ещё и откровенное старьё.

Внезапно, мой взгляд наткнулся на книжку со словом пистолет. Протягиваю руку и подцепляю. «Наставления по стрельбе из пистолета Макарова». У меня, конечно, револьвер, но всё равно интересно. Листаю, смотрю — в основном авторы описывают механизм работы пистолета, непосредственно информацию про стрельбу из разных положений и укрытий, пристрелку, коррекцию стрельбы нахожу в последних нескольких главах.

— Брать будешь? — спрашивает бабка. — Антиквариат!

— Сколько?

— Триста! — азартно говорит она.

Я уже почти был готов заплатить, как голос за мой спиной произнёс:

— Любопытный выбор, Мэлс! Интересуешься пистолетами?

Повернувшись, я увидел Понтия Петровича, всё такого же лысого и со всё таким же прищуренным взглядом, словно он подозревает в чём-то всех вокруг. Впрочем, плевать на этот взгляд, вопрос в другом: случайно ли он тут оказался, или следил за мной?

— Не особо, — пожимаю плечами. — Однако, оружие может пригодиться, чтобы защитить себя. Если бы все в школе были бы вооружены, то вряд ли школьный стрелок смог бы отнять столько жизней.

— А ты не допускаешь, что если раздать огнестрел школьникам — они перестреляют друг друга?

— И это правда, но жертв всё равно было бы меньше.

— Это в отдельно взятой школе, — пожимает плечами лысый следователь. — А в масштабах целой страны счёт жертв от выяснений отношений с применением оружия будет идти на тысячи и десятки тысяч.

— Не знаю, это надо посмотреть и посчитать ещё, — буркаю я, понимая, что Понтий Петрович прав.

— Так что, Мэлс, берёшь книжку-то?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, — я аккуратно кладу её обратно под разочарованным взглядом торговки. — Не нужна она мне. Я так, просто мимо проходил.

— А куда шёл? — спрашивает он.

— Да никуда. Гуляю бесцельно, — пожимаю я плечами.

— У тебя такой вид, как будто ты неделю не спал, — качает головой следователь. — Ты бы себя видел. Круги под глазами размером с кружку и очень смахивают на фингалы.

— Вам какое дело?

— Да никакого, — примирительно и неискренне улыбается он. — Я вот тоже гуляю по городу. Пойдём, составишь мне компанию, а то скучно.

— А вы в какую сторону гуляете? — спрашиваю его.

— Вон туда, — указывает он к центру.

— А мне вот туда, — показываю в противоположенное направление.

— То есть я ошибся, — хмыкает Понтий Петрович. — Мне как раз в твою сторону.

— Я тоже ошибся — мне к центру, — меняю направление я.

Ну? Намёк понял?

— Не хочешь со мной пройтись, так и скажи. Никто тебя неволить не будет, — замахал рукой следователь, словно отгоняя невидимых мух от лица.

— Мне сейчас фиолетово, куда и с кем идти, — признаюсь я честно. — Но вот вам это зачем? Что вы от меня хотите? Подозреваете в чём-то?

— А есть в чём? — он весь как-то сразу собрался и стал похож на тигра, изготовившегося к прыжку — я таких по нэшионал географик видел.

— Нет, — отвечаю ему и, понимая, что вид у меня сейчас донельзя виноватый, добавляю. — То есть ни в чём страшном и существенном. Не думаю, что вас интересуют пацанские разборки и прочие проблемы.

— Пацанские разборки меня действительно не интересуют, да только ты и не уличный хулиган, Мэлс Шаманов, — хмыкает он. — Пойдём, у меня обед, хоть шаурму перехвачу.

— А почему вы не в форме? — спрашиваю я, послушно следуя за ним.

Нет смысла сейчас ругаться со следователем, как бы подозрительно он на меня не смотрел. У него нет доказательств — стрелянные пули и гильзы исчезают сразу вслед за револьвером. Что бы он себе не навоображал, никаких конкретных фактов против меня у него нет.

— Наш отдел не носит форму.

— А что у вас за отдел?

— По особо важным делам… Слушай, Мэлс, как ты вообще оцениваешь ситуацию в N-ске и окрестностях?

— Какую ситуацию? — решил сыграть зумерка-дурачка я.

Эта роль всегда давалась мне подозрительно легко.

— Повсюду пропадают люди, резко увеличилось количество насильственных смертей, какой-то псих устроил бойню в приюте, школьный стрелок опять-таки… Кстати, он ведь был нормальным молодым человеком, учился в колледже, любил родителей и, судя по инстаграму, котиков. Девушки у него не было, это да, но это не беда в девятнадцать лет. С чего он пошёл охотиться на школьников? Зачем? Всё это очень странно, Мэлс, люди волнуются. Вот я и спрашиваю тебя, что ты думаешь?

— Ничего не думаю. Просто всё совпало так, наверное, — пожал плечами я, стараясь выглядеть как можно более безучастным и равнодушным.

— А в Москве что происходит? А в мире? Как будто все сошли с ума. Так не бывает, Мэлс. Люди не начинают убивать друг друга просто так — они делают это всегда за деньги. Всегда и во всём виноваты проклятые деньги, но эти новые маньяки удивительно бескорыстны — большинство даже кошельки с жертв не снимают. Просто убивают ради убийства. Кто-то убивает одиночных жертв, а кто-то не мелочится: диспетчеры обрушивают самолёты, неизвестные топят целые корабли.

— Они до сих происходят? Массовые убийства? — полюбопытствовал я.

— Что? Нет, конечно, нет, сейчас всех сотрудников опасных производств, транспорта и прочих рискованных структур тщательно проверяют. Однако, за последние четыре дня количество убийств в сутки во всём мире сравнялось с аналогичным показателем в самые жаркие периоды Великой Отечественной. Словно по всему миру идёт война.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А что Москва? Разве нет никаких инструкций? — спросил я.

— Да какие там инструкции, — махнул рукой мой собеседник. — Им бы сами там разобраться… Ты знаешь, что в Москве произошло как минимум несколько десяток инцидентов, по масштабам превосходящих стрельбу в твоей школе? И это они ещё не все подвалы и не все окрестности обыскали.