Времена года - Анна Камелина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На утро погода снова нас порадовала: ярко светило солнце, от дождя остались только лужицы и капли на листьях деревьев.
Все находились в приподнятом настроении, в предвкушении отличного отдыха и пикника.
Кэтрин с Патриком запасались провизией на кухне, а Джордан с Майклом переносили в машины складные кресла, тёплые пледы, зонты на случай дождя и прочие приготовленные Элеонорой вещи. Я время от времени пыталась что-то помочь сделать, унести, но тут же получала отпор от домашних. Поэтому стала просто помогать Кэтрин заворачивать продукты в салфетки или бумагу и складывать в корзинку для пикника. Почему-то всегда думала, что данный предмет уже давно вышел из обихода, остался в прошлом веке и в упоминании в женских любовных романах. Оказалось, что я не права. Корзины для пикника существовали и по сегодняшний день! Очень жаль, что в нашем окружении появились полиэтиленовые прозрачные пакеты, пакеты – майки и просто пакеты с ручками. На мгновение я почувствовала себя барышней из прошлого века, упаковывая сыр в вощеную бумагу и складывая его в корзину с открывающейся крышкой.
На конезавод поехали на двух машинах. Чета Эдвансов захватили Элеонору, а Патрика и меня любезно пригласил Джордан, открывая серебристую глянцевую дверь своего «жеребца».
Настроение у Джордана было не очень разговорчивым, поэтому всю дорогу нас развлекал Патрик, рассказывая смешные истории, а иногда разбавляя репертуар несколькими строчками известных и неизвестных песен.
Конезавод расположился в великолепном месте. Со слов Патрика, он занимал несколько сот акров земли, ровные поля переходили в холмы, островки лесов, опоясанные неширокой речушкой.
Конюшни находились немного подальше, в конце дорожки, резко сворачивающей налево, так, что их не было видно за высокими кустами самшита. Широкая, далеко выступающая за стены крыша давала летом тень и защиту от непогоды всем обитателям конюшен.
Вдалеке свежевыкрашенный забор образовывал почти правильный овал, отмечая контуры бегового трека, позади которого виднелись разноцветные зелёно-желтые холмы, усеянные дубами и платанами, сначала почти пологие, невысокие, но постепенно становившиеся всё круче, и заканчивались густо поросшим лесом возвышенностью, служившей границей конезавода.
Пока Патрик рассказывал о местных красотах, конезаводе и лошадях, Джордан привёл под уздцы двух жеребцов и кобылу, А Майкл установил кресла и столик, развернул огромный зонт.
- Как зовут эту прелесть? – спросила я у Джордана, подойдя к прекрасной гнедой кобылке и гладя её по атласной шее.
- Карамелька, - ответил он.
- Какая милая кличка! А жеребцов?
- Вороной – Серпантин, а второй – Флирт, - терпеливо отвечал Джордан, - если тебе понравилась кобыла, давай, попробуй сесть на неё.
- Нет, я не буду!
- Трусиха! Давай же, не съест она тебя, - подтрунивал Джордан. Если ты сидела в седле, то вспомнишь всё быстро, - и еле слышно добавил: - тебе это должно понравится, - и подмигнул.
После таких насмешек, конечно же, я не устояла, только взяв под уздцы Карамельку, отошла к Патрику.
- Ты мне не поможешь? – Я поставила ногу на скрещенные руки Патрика, скользнула в седло и предупредила: - Я очень давно этого не делала. Если Карамелька вернётся одна, найди меня, пожалуйста.
- Всё будет хорошо, ты всё вспомнишь, - приободрил он меня, - мы поскачем вон к тому лесу, направляйся туда. Просто доверься лошади и своим инстинктам. Позволь им проснуться. До встречи!
Майкл с братьями Хейвуд вскочили в седло, а Кэтрин дала отмашку для начала гонок. Через несколько минут наездники скрылись за поворотом, мне же было хуже всех: кобыла явно была из резвых, ей тоже хотелось скорости, но это было не для меня. Патрик оказался прав: всё вспомнилось само собой и я позволила Карамельке понемногу набрать скорость. Новые ощущения меня переполняли все больше, а прогулка в одиночестве – хороший повод подумать о Джордане.
Он мне нравился, даже очень, это нельзя было не признать. Ещё больше мне нравилось находиться рядом с ним, касаться его, чувствовать его сильные руки. А поцелуи?!
Я никогда не была очень сентиментальной, и не понимала, как можно потерять голову от одного поцелуя, с иронией относилась к любовным романам, в которых героини теряли сознание от прикосновений и ласк. Прожив десять лет в браке, я такого не испытывала, да, меня заводили поцелуи и ласки мужа, но то, что происходило с Джорданом, ни шло ни в какое сравнение.
От его голоса, которым он обращался ко мне, еле слышного, с хрипотцой, по телу пробегали мурашки. Вчера на веранде, когда он вдыхал запах моих волос, я готова была разрыдаться от счастья, умолять его не уходить, а лучше еще раз прошептать на ухо: «милая моя».
Но что всё это значит для него? Можно ли доверять его словам и своим ощущениям? То, что его тянет ко мне – он сам сказал, но что он чувствует – другое дело. «Нельзя позволять себе увязнуть», - уговаривала я себя, - нужно поменьше с ним общаться, тем более – оставаться наедине».
Несколько минут спустя, я поднялась на вершину холма и осторожно направила Карамельку к ближайшему дереву.
Спешившись, обмотала поводья лошади вокруг толстого коренастого дуба, погладила ее по изящной шее и сняв перчатки и шлем присела возле соседнего дерева. Я наслаждалась видом деревенского пейзажа, вдыхала пряный аромат последних осенних цветов и свежего клевера.
