Спираль времени, или Будущее, которое уже было - Николай Ходаковский

Мы знаем, что одним из последователей Платона был александрийский философ Плотин, а в эпоху Возрождения в Европе — грековизантиец Плетон. Платон — Плотин — Плетон. А не одно и то же это лицо?

Подобных примеров с «древними» греческими авторами можно приводить много. Аналогичное положение и с латинскими классиками. Примером могут служить сочинения Цицерона. Его имя было широко известно в эпоху Возрождения. Говорили о не полностью сохранившихся его рукописях трактатов «Об ораторе» и «Оратор», эти рукописи даже переписывались, но досадовали, что многих листов не хватает. Но вот свершается необъяснимое чудо: в глухом итальянском городке Леди была найдена заброшенная рукопись с полным текстом всех риторических сочинений Цицерона — «Старой риторики» («Риторики к Гереннию»), «Новой риторики» («О нахождении»), «Об ораторе», «Брута» (до того вовсе не известного) и «Оратора». Миланский профессор Гаспарино Барцицца, лучший тогдашний специалист по цицероновской риторике, и его ученики набрасываются на эту находку, с трудом расшифровывают ее старинный, вероятно, XIII века, шрифт и изготовляют копию. С этой копии снимаются списки, со списков — другие списки… Наконец свет увидел, как сейчас говорят, Полное собрание сочинений Цицерона. Ну а куда делась старая найденная рукопись? Те отсылают за ненадобностью обратно туда, где нашли и… Она пропадает без вести!

Такова же судьба «находки» рукописи знаменитого древнеримского оратора и политика Марка Туллия Цицерона. Естественно, возникает вопрос — а не проделки ли это профессора Барцицца и его учеников?

Можно приводить примеры странных находок древних рукописей и их исчезновение после их публикаций. Это книга Светония «Жизнь двенадцати цезарей», «История» Тита Ливия, книга Витрувия «Десять книг об архитектуре», сочинения греческих историков Геродота, Фукидида и Павзания, сочинения Иосифа Флавия («Иудейская война», «Иудейские древности», «Жизнь», «Против Апиона»). Сочинения Епифания Кипрского (например, его латинская книга «О весах и мерах») были найдены только в XVII веке н. э., незадолго до их публикации в 1622 году в Париже. Сочинения, приписываемые Сульпицию Северу (например, его «Священная история»), были подобраны только в 1668 году. Сочинения писателя Аппиана, который являлся якобы автором «Римской истории», были найдены и изданы лишь в 1551–1557 годах в Париже. Сочинения, приписываемые Орозию, подобраны и изданы только в 1471 году в Аутсбурге. Сочинения Афанасия Великого (Афанасий Александрийский) были обнаружены Монфоконом только в XVII веке и опубликованы в Париже в 1698 году. Сочинения Оригена впервые обнаружены в XVII веке н. э. Сочинения Августина подобраны только в XVII веке н. э. и изданы в Париже в 1689 1700 годах и т. д.

Интересна история с находкой и изданием сочинений Тертуллиана. В 1853 году некто Облер издает его сочинения. Из них читатели узнали, что язычники II века н. э. обвиняли христиан в поклонении голове осла. В 1856 году, то есть через три года, во «Дворце кесарей» нашли рисунок, на котором изображены христиане-ослопоклонники (Сейчас он хранится в Кирхеровом музее в Риме.). Интересно, почему до опубликования информации о поклонении ослиной голове этот рисунок оставался необнаруженным?

Так же покрыто мраком неизвестности происхождение еврейских манускриптов. Хотя ученые-раввины подробно описывают создание Талмуда в I–V веках н. э., но фактически наиболее ранняя полная рукопись так называемого Вавилонского Талмуда датируется XIV веком. На тысячу лет позже!

Так появлялись, по мнению Н. А. Морозова, выдуманные истории, выдуманные исторические личности. Мы не знаем, устраивает ли читателя подобное психологическое объяснение появления апокрифов в новое время, но вот факт появления огромного количества подделок под древность в связи с усиливавшимся интересом к истории налицо.

ИСКАЖЕННАЯ ИСТОРИЯ

Как происходят искажения в истории, наглядно показал Н. А Морозов:

«Вот перед нами была Австрийская империя XIX века. Она состояла из двух частей: немецкой Австрии со столицей Веной (Вин) и мадьярской Венгрии со столицей Будапештом, а к этой паре присоединилась еще и славянская Босния-Герцеговина. В этой империи царствовал с 1848 года Франц-Иосиф и жил почти всегда в своем венском дворце, а в будапештский приезжал лишь по временам. Австрийские немцы считали его своим королем, венгерские мадьяры — своим и, наконец, присоединенные герцего-винцы — своим князем.

Войска его состояли и из немецких, и из мадьярских, и из славянских полков. Каждая из трех частей жила своей собственной внутренней жизнью, имела свою собственную экономическую и гражданскую эволюцию. Внешняя торговля и другие экономические отношения шли у каждой части особо в зависимости от географического положения и только представительства перед иностранными державами, до войны, были общими, хотя и сами три части не раз воевали друг с другом.

Представьте себе, что какой-нибудь венгерский летописец написал историю Венгрии на мадьярском языке, где называл Франца-Иосифа просто Иосифом, а какой-нибудь немецкий летописец в Тироле написал на немецком языке историю Австрии (то есть Тироля с Веной), где называл Франца-Иосифа просто Францем, обозначая время, как и первый, лишь по годам его царствования.

Представим затем, что то же самое сделал и какой-нибудь боснийский монах на славянском языке, называя его по-своему — Франциском.

Вообразим затем, что вся наша современная литература о событиях XIX века погибла в каком — нибудь общественном или стихийном перевороте и каким-то чудом сохранились только эти три манускрипта?.

Потом культура началась снова с младенческого возраста, и некий «историк» лет через триста нашел эти документы… При страстном желании узнать как можно более из истории погибшей культуры он невольно поддался бы стремлению принять Франца, Франциска и Иосифа за трех государей, один из которых царствовал над Тиролем, второй — над Венгрией, а третий — над Боснией-Герцеговиной.

Когда это было? Он отметил бы, что каждый из них имел отношение и к двум остальным странам. Большие разницы в культуре каждой описанной страны легко могли подать ему мысль, что тут имеется дело с тремя периодами культуры той же самой Придунайской империи, которая целиком называлась Австрией, и он написал бы научный трактат под названием «Три периода Австрийской культуры: первый — Австрия под славянским владычеством Франциска I, второй — Австрия под мадьярским владычеством Иосифа I, третий — Австрия под немецким владычеством Франца I».

В названиях, упоминаемых тремя летописями городов, он тоже легко бы запутался. Так, венгерская столица Буда-Пешт состоит из Пешта на правом берегу Дуная и Буды — против него, который по-немецки называется Офен. Если у немецкого летописца Буда-Пешт назван бург — Офен, у венгерского — просто Буда, а у славянского град-Пест, то, восстановив один на его реальном месте, историк стал бы искать другие в других местах и из одного и того же взятия Будапешта после венгерского восстания сделал бы три: взятие града Песта Франциском I (еще до тех пор, как он стал боснийским властелином), взятие Буды Иосифом I при венгерской династии и, наконец, взятие Офена Францем I при немецкой династии. Относя этимологически и географически Буду в Венгрию, он стал бы искать и, при сильном желании, нашел бы Офен где-нибудь в немецких странах, например, приняв бы его за город Гоф в Баварии, и т. д.

Точно то же вышло бы и с другими географическими названиями, даже и с самой Веной, которая по-славянски называлась Ведень, а по-немецки — Вин.

В результате такого соединения друг с другом трех разноязычных и разномастных историй царствования одного и того же Франца-Иосифа оказалась бы история трех различных царей и в трех разных странах, и в царствованиях их не оказалось бы ничего общего, кроме созвучия некоторых имен, вроде Франц и Франциск, Вин и Вена, да еще того, что время царствования их всех оказалось бы исключительно долгим, около 67 лет.

Последователи этого историка, увлеченные открывающимися перед ними возможностями, создали бы теорию преемственного развития культуры, искусства, общественных учреждений этой «трехчленной империи». Специалисты-хронологи разместили бы все события на временной шкале, и эта хронологическая сетка вошла бы в учебники. По этим учебникам стали бы изучать историю следующие поколения ученых, причем вполне возможно, они бы уже не знали имя первого историка, осуществившего реконструкцию, и даже бы не задавались вопросом о ее происхождении. Все вопросы хронологии также считались бы давно и окончательно решенными.

Следующим этапом в изучении этой империи явились бы археологические раскопки, которые, конечно, в основном подтвердили бы факт существования трех культур, а значит, и хронологию. От отдельных вскрывавшихся при раскопках нелепостей специалисты отмахивались бы как от «курьезов». Все бы происходило точь-в-точь, как это происходит на наших глазах с историей Рима».