Том 3. Поэмы 1828-1834 - Михаил Лермонтов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хаджи Абрек
Аллах спаси тебя, Леила!Ты гостя лаской подарила;И от отца тебе поклонЗа то привез с собою он.
Леила
Как! Мой отец? Меня понынеВ разлуке долгой не забыл?Где он живет?
Хаджи Абрек
Где прежде жил:То в чуждой сакле, то в пустыне.
Леила
Скажи: он весел, он счастлив?Скорей ответствуй мне…
Хаджи Абрек
Он жив.Хотя порой дождям и стужеОткрыта голова его…Но ты?
Леила
Я счастлива…
Хаджи Абрек (тихо)
Тем хуже!
Леила
А? что ты молвил?..
Хаджи Абрек
Ничего!Сидит пришелец за столом.Чихирь с серебряным пшеномПред ним не тронуты доселе.Стоят! Он странен, в самом деле!Как на челе его крутомБлуждают, движутся морщины!Рукою лет или кручиныПроведены они по нем?
Развеселить его желая,Леила бубен свой берет;В него перстами ударяя,Лезгинку пляшет и поет.Ее глаза как звезды блещут,И груди полные трепещут;Восторгом детским, но живымДуша невинная объята:Она кружится перед нимКак мотылек в лучах заката.И вдруг звенящий бубен свойПодъемлет белыми руками;Вертит его над головой,И тихо черными очамиПоводит, — и, без слов, устаХотят сказать улыбкой милой —«Развеселись, мой гость унылый!Судьба и горе — всё мечта!»
Хаджи Абрек
Довольно! Перестань, Леила;На миг веселость позабудь:Скажи, ужель когда-нибудьО смерти мысль не приходилаТебя встревожить? отвечай.
Леила
Нет! Что мне хладная могила?Я на земле нашла свой рай.
Хаджи Абрек
Еще вопрос: ты не грустилаО дальней родине своей,О светлом небе Дагестана?
Леила
К чему? Мне лучше, веселейСреди нагорного тумана.Везде прекрасен божий свет.Отечества для сердца нет!Оно насилья не боится,Как птичка вырвется, умчится.Поверь мне, — счастье только там,Где любят нас, где верят нам!
Хаджи Абрек
Любовь!.. Но знаешь ли, какоеБлаженство на земле второеТому, кто всё похоронил,Чему он верил, что любил!Блаженство то верней любови,И только хочет слез да крови.В нем утешенье для людей,Когда умрет другое счастье;В нем преступлений сладострастье,В нем ад и рай души моей.Оно при нас всегда, бессменно;То мучит, то ласкает нас…Нет, за единый мщенья час,Клянусь, я не взял бы вселенной!
Леила
Ты бледен?
Хаджи Абрек
Выслушай. ДавноТому назад имел я брата;И он, — так было суждено, —Погиб от пули Бей-Булата.Погиб без славы, не в бою,Как зверь лесной, — врага не зная;Но месть и ненависть своюОн завещал мне умирая.И я убийцу отыскал:И занесен был мой кинжал,Но я подумал: «Это ль мщенье?Что смерть! Ужель одно мгновеньеЗаплатит мне за столько летПечали, грусти, мук?..О, нет!Он что-нибудь да в мире любит:Найду любви его предмет,И мой удар его погубит!»Свершилось наконец. Пора!Твой час пробил еще вчера.Смотри, уж блещет луч заката!..Пора! я слышу голос брата.Когда сегодня в первый разЯ увидал твой образ нежный,Тоскою горькой и мятежнойДуша, как адом, вся зажглась.Но это чувство улетело…Валла̀х! исполню клятву смело!
Как зимний снег в горах, бледна,Пред ним повергнулась онаНа ослабевшие колени;Мольбы, рыданья, слезы, пениПеред жестоким излились.
«Ох, ты ужасен с этим взглядом!Нет, не смотри так! Отвернись!По мне текут холодным ядомСлова твои… О, боже мой!Ужель ты шутишь надо мной?Ответствуй! ничего не значутНевинных слезы пред тобой?О, сжалься!.. Говори — как плачутВ твоей родимой стороне?Погибнуть рано, рано мне!..Оставь мне жизнь! оставь мне младость!Ты знал ли что такое радость?Бывал ли ты во цвете летЛюбим как я?.. О, верно нет!»
Хаджи в молчанье роковомСтоял с нахмуренным челом.
«В твоих глазах ни сожаленья,Ни слез, жестокий, не видать!Ax!.. Боже!.. Ай!.. дай подождать!..Хоть час один… одно мгновенье!!..»
Блеснула шашка. Раз, — и два!И покатилась голова…И окровавленной рукоюС земли он приподнял ее.И острой шашки лезвееОбтер волнистою косою.Потом, бездушное челоОдевши буркою косматой,Он вышел, и Прыгнул в седло.Послушный конь его, объятыйВнезапно страхом неземным,Храпит и пенится под ним:Щетиной грива, — ржет и пышет,Грызет стальные удила,Ни слов, ни повода не слышит,И мчится в горы как стрела.
Заря бледнеет; поздно, поздно,Сырая ночь недалека!С вершин Кавказа тихо, грозноПолзут как змеи облака:Игру бессвязную заводят,В провалы душные заходят,Задев колючие кусты,Бросают жемчуг на листы.Ручей катится, — мутный, серый;В нем пена бьет из-под травы;И блещет сквозь туман пещерыКак очи мертвой головы.
Скорее, путник одинокой!Закройся буркою широкой,Ремянный повод натяни,Ремянной плеткою махни.Тебе во след еще не мчитсяНи горный дух, ни дикий зверь,Но, если можешь ты молиться,То не мешало бы — теперь.
«Скачи, мой конь! Пугливым окомЗачем глядишь перед собой?То камень, сглаженный потоком!..То змей блистает чешуей!..Твоею гривой, в поле брани,Стирал я кровь с могучей длани;В степи глухой, в недобрый час,Уже не раз меня ты спас.Мы отдохнем в краю родном;Твою уздечку еще болеОбвешу русским серебром;И будешь ты в зеленом поле.Давно ль, давно ль ты изменился,Скажи, товарищ дорогой?Что рано пеною покрылся?Что тяжко дышишь подо мной?Вот месяц выйдет из тумана,Верхи дерев осеребрит,И нам откроется поляна,Где наш аул во мраке спит;Заблещут, издали мелькая,Огни джематских пастухов,И различим мы, подъезжая,Глухое ржанье табунов;И кони вкруг тебя столпятся…Но стоит мне лишь приподняться;Они в испуге захрапят,И все шарахнутся назад:Они почуют издалека,Что мы с тобою дети рока!..»
Долины ночь еще объемлет,Аул Джемат спокойно дремлет;Один старик лишь в нем не спит.Один, как памятник могильный,Недвижим, близ дороги пыльной,На сером камне он сидит.Его глаза на путь далекойУстремлены с тоской глубокой.
«Кто этот всадник? БережливоСъезжает он с горы крутой;Его товарищ долгогривыйПоник усталой головой.В руке, под буркою дорожной,Он что-то держит осторожноИ бережет как свет очей».И думает старик согбенный:«Подарок, верно, драгоценныйОт милой дочери моей!»
Уж всадник близок: под гороюКоня он вдруг остановил;Потом дрожащею рукоюОн бурку темную открыл;Открыл, — и дар его кровавыйСкатился тихо на траву.Несчастный видит, — боже правый!Своей Леилы голову!..И он, в безумном восхищенье,К своим устамее прижал!Как будто ей передавалСвое последнее мученье.Всю жизнь свою в единый стон,В одно лобзанье вылил он.Довольно люди <и> печалиВ нем сердце бедное терзали!Как нить, истлевшая давно,Разорвалося вдруг оно,И неподвижные морщиныПокрылись бледностью кончины.Душа так быстро отлетела,Что мысль, которой до концаОн жил, черты его лицаСовсем оставить не успела.
Молчанье мрачное храня,Хаджи ему не подивился:Взглянул на шашку, на коня, —И быстро в горы удалился.
Промчался год. В глухой теснинеДва трупа смрадные, в пыли,Блуждая путники нашли,И схоронили на вершине.Облиты кровью были оба,И ярко начертала злобаПроклятие на их челе.Обнявшись крепко, на землеОни лежали, костенея,Два друга с виду, — два злодея!Быть может, то одна мечта,Но бедным странникам казалось,Что их лицо порой менялось,Что всё грозили их уста.Одежда их была богата,Башлык их шапки покрывал:В одном узнали Бей-Булата,Никто другого не узнал.
Комментарии
