Отринуть любовь (СИ) - Белошицкая Ольга

— Когда произошла инициация, — начал я после долгой паузы, задумчиво глядя на рубиново-красную жидкость в бокале, отбрасывающую на мои руки блики, похожие на пятна крови, — ты получил силу, долг и оружие. Быть Нигейром — значит активно пробивать новые пути и новые методы, расширять наши горизонты, оттачивать новое оружие. Нигейра называют Завоевателем… Это его долг. Владение стихиями и Асгаротом — это всего лишь инструмент для выполнения долга. Пока ты молод и неопытен, оружие кажется неподъемным. Громоздким. Неудобным. Странным… Ты берешь его, чтобы выстрелить по врагам, но оно выворачивает тебе руки и стреляет по друзьям.

Саша напряженно глядел в огонь.

— Надо накачивать мышцы, — продолжил я. — Чтобы удержать то оружие, что тебе дали. Чтобы справиться с долгом. Не слушай никого… Именно человек определяет, кем станет божественная сила для мира — злом или благом. Ужасом или благословением. Демон есть в каждом из нас, неважно, кто ты — человек, Двуликий или Вечный, но именно ты властвуешь над своими демонами, а не они над тобой. Вечный, по сути, это тот же Двуликий, но его хозяева — все разумные существа этого мира — ждут от него, что он оправдает то доверие, которое они ему дарят. Выполнит свой долг. Странно звучит, но у бога тоже есть долг… Поэтому ответственность лежит на человеческой личности, в которую эта сила вселяется, а древнее существо без разума — это всего лишь сила. Инструмент. Ты им распоряжаешься, а не он — тобой. Тебя напичкали убеждениями, что ты раб своего божества. Ты не раб. Ты сильнее.

Он посмотрел на меня с какой-то отчаянной надеждой.

— Конечно, если ты изначально тварь-человек, ты таким и останешься, — усмехнулся я. — Примеров в нашей истории достаточно. Хэйген Ант, например. Или предыдущая кошка-Лануэль. До чего ж зверюга была, мстительная, жестокая, жадная… Когда черная ипостась выходила погулять, люди прятались. Ее люди и убрали, здесь, в Элезии, в Южном Ферте, после того, как она отдала приказ убить резко поговорившего с ней главу маленькой общины лэйсе. Восстание вспыхнуло. И знаешь, я не стал приходить ей на помощь, хотя мог бы… Не слушай никого. Слушай человека в себе. В тебе его больше, чем в нас, выросших в мире, где божества ходят рядом с обычными людьми, а второй облик является нормой. У тебя гораздо больше шансов сохранить человечность.

— Пока это плохо получается, — буркнул он, отворачиваясь

— Но это не повод, чтобы опускать руки.

Мы закончили обсуждать проблемы защиты от Анг Мирта, когда в его маленьком рабочем кабинете по соседству со спальней резко и настойчиво зазвонил гвор. Саша неохотно поднялся, чтобы ответить, с неловкостью оглядываясь на меня — возможно, ждал личного звонка и не хотел, чтобы я его слышал. Но через несколько мгновений до меня донесся далеко не нежный женский голос.

— Шандр сказал мне, что Рессер здесь, — мягкий, шелестящий и чуть хрипловатый голос Реваля вызвал у меня приступ раздражения.

— Да, — согласился Саша, и я с еще большей неохотой поднялся с кресла.

— Слушаю. Что опять случилось?

— В Саманданге вырезали общину, поклонявшуюся Единому. Целиком. Выглядит как ритуальное жертвоприношение. Ты можешь туда наведаться?

— Могу. Где это?

— Записывай адрес. Потом загляни ко мне, поделись впечатлениями.

Это оказалось то маленькое святилище, куда Юлька водила нас посмотреть на службу Единого. Тридцать три разумных — одиннадцать Двуликих и двадцать два человека — были мертвы. У каждого из них было перерезано горло, причем никаких следов сопротивления ни охрана порядка Саманданга, ни мы с Алексом не обнаружили. Лица жертв были расслабленно спокойны, и ни боли, ни страдания на них не запечатлелось, словно они легли и уснули. Саша разговаривал с начальником городского патруля, обнаружившего трагедию, а я бродил по крохотному святилищу, пытаясь считать остаточный фон и понять, что здесь происходило.

Там, за аркой, ведущей к отделенному от основного помещения алтарю, стояло несколько больших хрустальных чаш. Я принюхался. Чаши ополоснули водой, но запах, едва заметный запах крови, все еще держался на едва теплом стекле из-за нескольких не смытых капель, попавших в хрустальные узоры. Взяв в руки одну из них, я сосредоточился и поймал остаточный экстатический эмоциональный след, такой же, какой шел от больших храмов во время служб. Меня сразу же выбросило в Маар, но там было пустынно и холодно — все давно развеялось, и только несколько ярких душ, имевших отражение в пространстве Некроса, медленно погружались в Некрос истинный — в прозрачно-ледяную землю, обиталище ушедших. Если что-то и приходило кормиться, следа оно не оставило.

Зато в реальности след все еще держался. Любопытный такой отпечаток энергетической ауры, который остается от нас, Вечных, или от сильных элементалов, если мы применяем свои способности. Чувствовать его могут такие же, как мы. Здесь был кто-то с сильным дживом в основе, причем скорее всего дживом ударным, а не базовым. Сразу же оживились подозрения: а что, если мы зря списываем школу Джмар со счетов, только потому, что она находится под боком у Ширин и она лично контролирует оба главных филиала? Возможности джмаровцев больше и шире… Так кому здесь принесли жертву? Единому или кому-то под маской Единого?

Я попытался объяснить Саше, как считать энергетический фон места, но у него получилось только почувствовать след, и то немного. Ничего, это дело требует практики и терпения… Научится. Пока что фрески на стенах занимали его гораздо больше, чем тонкие материи.

Следователь магистрата был настолько потрясен случившимся, что его пришлось успокаивать. Ритуальное массовое убийство в центре столицы случалось в его жизни впервые, если вообще не впервые в истории Саманданга. Город только недавно оправился от последствий войны. Следователь, похоже, только что узнал о существовании культа Единого и впервые увидел демонические изображения, украшающие стены святилища. Потрясенный кощунством, он решительно выставил вон двух женщин-локки из лечебницы Повелевающих, утверждая, что подобные мерзости не должен видеть ни один приличный обитатель Ар Соль. Я порадовался, что мы с Сашей не стали раскрывать себя, представившись службой безопасности домена Реваля — реакция законопослушного бедняги была бы еще сильнее.

— Единый действительно существует? — озадаченно спросил Саша на обратном пути, пока мы неспешно шли в сторону дворца Реваля, и он то и дело отвлекался на местные красивости. Да уж, с высоты, да в боевом облике Змея, мало что разглядишь.

— Пока нет, но Ширин считает, что при наличии верующих он сумеет воплотиться через пару сотен лет, — хмыкнул я. — Но если начнутся массовые жертвоприношения, процесс может ускориться.

— Дело в крови?

— Да. Это очень энергоемкая субстанция, оставляющая след не только в витасфере, но и в Некросе. Фактически, это идеальный носитель силы любого типа. Не зря же Вечные охотятся.

Он ошарашено кивнул.

— Об этом ты нигде не прочтешь, за исключением закрытых исследований школы Джмар. Ритуал, который здесь использовали, очень любопытен… и опасен для нас, Вечных.

— Почему?

— Душа Вечного — это концентратор огромной емкости, а кровь — среда-носитель. Кровь впитывает эмоции людей, все без разбору — и любовь к Единому, и ненависть к демонам, и когда ты с ней соприкасаешься, кровь верующих выбрасывает тебя в Маар. Будь осторожен, если окажешься вовлечен в подобный ритуал. А лучше — уходи.

— Думаешь, могут предложить?

— Думаю, нам всем подсунут что-нибудь в этом роде. Я вляпался случайно, в Анг Мирте, однако тот, кто притащил оттуда веру в Единого, должен хорошо представлять, как оно работает.

— Почему ты считаешь, что вера в Единого привнесена искусственно?

— Потому что она идентична той, что в Анг Мирте, за исключением мелочей. Она не могла развиться естественным путем. Анг Мирт уничтожили полторы тысячи лет назад, а первому канону Единого всего лишь около двухсот лет. Двести лет назад кто-то сознательно посеял здесь семена, чтобы они постепенно взошли и начали давать плоды.