Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками, 1941–1944 - Игорь Ермолов

Описывая сложившуюся в области на тот период ситуацию, начальник Орловского НКВД К. Ф. Фирсанов пишет, что здесь «стала всплывать на поверхность всякая нечисть: троцкисты, меньшевики, правые эсеры, кулаки и бывшие купцы. Кое-где появились доставленные немцами с эмигрантской свалки помещики. Вся эта немногочисленная, но очень озлобленная и грязная свора была верной опорой и лакеями фашистов… Вся эта нечисть стала искать формы, чтобы объединиться и придать себе политическую окраску»744. Руководителя созданного здесь вскоре самоуправления Воскобойника тот же автор называет «помещичьим отпрыском», а его заместителя Каминского — «бывшим троцкистом»745, хотя к помещичьему классу Воскобойник не имел никакого отношения, равно как и Каминский — к троцкизму.

Упомянутый старший майор госбезопасности Матвеев, характеризуя коллаборационистский контингент Орловской области, в своей докладной записке на имя заместителя начальника ЦШПД Сергиенко от 30.11.42 пишет, что на службу во вспомогательную полицию «шли исключительно отъявленные враги советской власти: кулаки и их дети, лица, репрессированные органами советской власти за различные преступления, а также уголовный элемент»746. В подтверждение своих доводов Матвеев приводит автобиографию некоего Н. Е. Медведева, подавшего в Речицкую волостную управу заявление о приеме в полицию: «Отец мой до революции занимался земледелием, имел 2 хаты, 2 лошади, одну корову, сад. В 1932 году моего отца раскулачили, и по суду он был осужден на 2 года тюремного заключения. В 1934 году прибыл в дер. Дорогинь, где вступил в колхоз со своей семьей в количестве 7 душ и проработал в колхозе три года, а потом в 1937 году моего отца взяли под стражу НКВД, где его судила Тройка за контрреволюцию и присудила к тюремному заключению на 10 лет»747.

Таким образом, упомянутые источники указывают на две причины, вызвавшие к жизни коллаборационистские настроения локотян: политический мотив, порожденный негативным отношением значительной части населения к советской власти, и наличие большого количества уголовного элемента.

В то же время анализ сохранившихся документов позволяет поставить последнее под сомнение. Просмотр личных дел, автобиографий, характеристик сотрудников Локотского самоуправления, иных созданных в пределах округа структур, бойцов и командиров созданной из местного населения Русской освободительной народной армии (РОНА) не дает основания согласиться с выводами вышеприведенных донесений НКВД о преобладании в среде коллаборационистов Локотского округа уголовного элемента748.

Возглавившие самоуправление Воскобойник и Каминский относились к местной интеллигенции, обладали большими организаторскими способностями. В частности, Воскобойник относился к категории «незаменимых общественников», стремился быть на виду при проведении различных кампаний, участвовал в ряде общественных организаций в лесохимическом техникуме, где работал преподавателем физики749. Можно предположить, что Воскобойник и его заместитель Каминский пользовались определенным авторитетом среди местного населения, в первую очередь — интеллигенции.

Помимо Воскобойника и Каминского в утвержденное оккупантами 16 октября 1941 г. управление Локотской волости вошел практически весь срез местной интеллигенции. Так, занявший пост гражданского заместителя бургомистра С. В. Мосин до войны был заведующим Брасовским районным отделом народного образования, директором школы, ранее исключался из ВКП(б), отбыл полтора года тюремного заключения за «контрреволюционные действия»750, ставший бургомистром Брасовского района М. И. Морозов — бухгалтером Брасовского райпотребсоюза, начальник планового отдела Локотского округа М. В. Васюков — председателем Брасовского райплана, старший юрист юридического отдела С. Н. Павлюченко — председателем Брасовского райисполкома, староста поселка Локоть В. И. Королев — членом ВКП(б), директором швейной мастерской и членом ВЦИК в 1929–1934 гг., командир Суземской роты самообороны К. Терешкин — председателем колхоза «Авангард»751. Несколько выделялся лишь начальник Брасовской районной полиции Р. Т. Иванин, который в упомянутой докладной записке Матвеева и Быстрова характеризовался как «разложившийся тип, пьяница, время от времени разнообразивший скуку провинциальной жизни судимостями и отбыванием наказания за хулиганство, жульничество и тому подобных»752. В свете этого утверждение начальника Орловского НКВД К. Ф. Фирсанова о «нечисти» и «грязной своре» представляется сомнительным. Столь же несостоятельно и голословно его утверждение о локотских коллаборационистах как о «добровольцах из кулаков, воров, хулиганов и т. п. „борцах за идею“, практически знакомых со всеми без малого статьями уголовного кодекса»753.

В Локте и близлежащих районах осталось немало педагогов, медиков, технических специалистов, в частности 1338 учителей, 51 врач, 179 средних медработников754.

Наличие большого количества антисоветски настроенной интеллигенции в сочетании с неприязнью значительной части крестьянства к советской власти создало хорошую платформу для формирования коллаборационистских настроений. Немалый толчок этому дало и поведение местных советских и партийных органов, в преддверии оккупации приступивших к систематическому уничтожению имущества и продовольствия вместо того, чтобы раздать не подлежащие эвакуации запасы местному населению. Тем самым население ряда районов Орловской области, включая женщин и детей, обрекалось на голодное существование в условиях надвигавшейся оккупации. Так, из остававшихся на Орловщине к концу эвакуации 30 450 т зерна было сожжено 25 285 т. Кроме того, сжигался необмолоченный хлеб в скирдах755.

В декабре 1941 г. администрации Воскобойника и Каминского удалось установить более тесные и доверительные отношения с начальником 532-го тылового корпуса 2-й танковой армии генерал-майором Брандтом756. В результате Локотская волость была преобразована в Локотской район под русским автономным управлением, а Воскобойник назначен бургомистром.

После гибели 8 января 1942 г. Воскобойника757 в результате налета на Локоть партизан его сменил на посту бургомистра Каминский758, ставший одновременно командиром созданных отрядов народной милиции. В отличие от интеллигента Воскобойника Каминский отличался властолюбием и даже деспотичностью, не останавливался перед самыми жесткими мерами правления. Р. Н. Редлих охарактеризовал его следующим образом: «Он стоял на позициях: все равно с кем, хоть с чертом, лишь бы большевиков резать. Хорошие немцы, плохие, а мне какое дело… Он был зверский антикоммунист, как сейчас говорят — пещерный»759. Очистив в результате успешных антипартизанских действий территорию нескольких районов, в ходе чего некоторое количество партизан перешло на его сторону (за период с 19 по 27 июня 1942 г. из партизанских отрядов Суземского района дезиртировало 427 человек, 65 из них перешли на сторону локотян)760, Каминский снискал расположение германского командования. В результате в распоряжение Каминского были переданы Навлинский и Комаричский районы Орловской области, Дмитриевский район Курской области761. 19 июля 1942 г. приказом № 1023-42 главнокомандующего 2-й танковой армией генерал-полковника Р. Шмидта территория округа была расширена до восьми районов, включив Брасовский, Навлинский, Суземский, Комаричский, Севский, Михайловский, Дмитровский и Дмитриевский районы Орловской и Курской областей с общим количеством населения 581 тысяча человек762.

После выхода указанного приказа все немецкие штабы, комендатуры были выведены за пределы Локтя. В поселке остались лишь служба связи, не имевшая командных полномочий и локотское отделение Абвергруппы 107, называвшееся, в соответствии с позывными радиостанции, «Виддер», возглавляемое зондерфюрером Гринбаумом763.

Административная система Локотского окружного самоуправления в общих чертах была схожа с той, которая существовала в других оккупированных областях РСФСР. Однако вся полнота власти на местах, включая военные вопросы, принадлежала здесь не немецким комендатурам, а органам местного самоуправления. Каждый район округа имел районную управу, возглавляемую бургомистром. Район включал пять-шесть волостей, каждая возглавлялась волостным управлением во главе с волостным старшиной. Первичной административной единицей была сельская община, существовавшая в масштабе одного села, возглавляемая сельским старостой. Последнему подчинялись заместитель, писарь и несколько полицейских764. Полномочия любого местного начальника на вверенной ему территории были практически неограниченны. На других оккупированных территориях полномочия органов местного самоуправления ограничивались гражданскими вопросами, касающимися быта населения, выполнения продовольственных поставок для германской армии, поддержания порядка. Даже руководство органами вспомогательной гражданской полиции всецело находилось в руках немцев. Из германских учреждений практически в каждом районе действовали военная комендатура, хозяйственная комендатура, полевая жандармерия, тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei — ГФП)765. Что касается военных комендатур в других районах Локотского округа, их деятельность ограничивалась чисто военными вопросами, без права вмешательства в дела самоуправления.