Солнечный ветер (СИ) - Светлая Марина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да никак! — огрызнулась Милана.
— Ух, какая! — на мгновение Шамрай прикрыл глаза, снова пытаясь совладать с собой. Потом распахнул их и прожег ее взглядом, горячо зашептав: — Ладно, пускай у меня прав нет. Пускай я реально тебе отвратителен. А Данила? Вчерашнее и ему не дает никаких прав? Как ты ему вообще объяснишь, что я не пришел?
— Занят ты очень, — фыркнула она, — дел у тебя много.
— Я никуда не уйду. Хрен ты меня сдвинешь. И защитник твой тоже.
— Чё? — вскинул бровь Олекса. — Ночью же получилось!
— Утешься этим!
— Назар! — одернула она Шамрая и, заметив мать, остановившуюся в нескольких шагах, наблюдающую за ними и определенно прислушивающуюся к перепалке, облегченно затараторила: — Мама! Как вовремя ты приехала. Мне надо в кафетерий, а Олексе к нашей медсестре. Побудь, пожалуйста, с Данькой. И огромная просьба, не пускай к нему Назара. Пожалуйста, я очень тебя прошу!
— Да, да, хорошо, Милан, — промямлила Наталья Викторовна и засеменила коридором к двери. — Как наш мальчик? Ему получше?
— Ему дай волю — он бы уже сейчас вскочил и куда-нибудь помчался, — вздохнула Милана и быстро клюнула мать в щеку. — Но врачи хотят понаблюдать динамику. Все, я быстро.
— Я тоже, в сестринскую, надо лекарства для капельницы отдать, — вклинился Олекса.
— Бегите-бегите, — проговорила госпожа Брагинец, скользнула неопределенным, растерянным взглядом по Назару и добавила: — Я справлюсь.
После чего прошмыгнула за дверь, оставив по себе аромат сложных духов. А Милана и Олекса, как двое из ларца, плечом к плечу двинулись к лестнице, оставив Назара одного. Совершенно одного и совершенно обессилевшего. Он устало рухнул на диванчик и упрямо мотнул головой: хрен уйдет.
Хрен. Он. Уйдет.
Пусть Миланка даже не надеется! Не дождется она.
Не будет этого.
Он из худшего дерьма выбирался, и из этого вылезет, ему не привыкать.
Одно плохо. Опять лишнего наговорил. В желании приблизиться к Даниле злость не лучший советчик. А ревность — так и вовсе… С чего ему ревновать? Их пути разошлись давно, что бы ни чувствовал по сей день при одном взгляде на эту женщину. Нормальный бы — ничего не чувствовал, а его все равно плющит. Закоротило. Но это точно не ее проблема. Милана же… как хочет, так и живет, он имел основания высказать ей лишь за единственный случай в жизни, и то промолчал, чего уж теперь-то? Совсем мозги отшибло. Но Олекса… этот ее вечный пресловутый Олекса… везде и повсюду Олекса! Как по молодости его бесил, так и сейчас, только куда сильнее, потому что пришлось дать себя избить и удержаться от того, чтобы ответить. Но мириться с повторными поползновениями на собственную физиономию Назар больше не собирался. Потому и вспыхнул. Да, поэтому.
Ладно. Исправит. Все равно у него вариантов нет. Надо же как-то выстраивать коммуникацию, раз есть Данила. А Данила есть. Назар усмехнулся. И мечтательно прикрыл глаза. Слышал обрывок их разговора с матерью сквозь щелочку в двери. Инструктор, кровища, лоси, кабаны, выкуп… придет ли «папа». Сердце ёкало раз за разом. Какой же все-таки у него характер боевой, а! В Милану? В ту девушку, на каблуках убегавшую от ментов? Или еще и немного в него? Могло же такое быть?
В коридоре снова зазвучали шаги. Мужские, уверенные. Назар распахнул веки и глянул на подходившего Олексу. Ясно. Тот на него не смотрел. Прошел мимо, подошел к двери. Замер. Следом, еще через пару минут подскочила Милана с тарелкой какой-то каши на подносе и, кажется, чаем. Вот она уже зыркнула на него недобро, пока он с интересом наблюдал за ними. Но, видимо, решив полностью игнорировать его присутствие, прощебетала: «Я в городок, надо прокатиться по магазинам, а то у Даньки даже трусов запасных нет. Щетки зубные купить, ему телефон новый… покормишь его, ладно?»
«Блин, сказала бы мне, пока я в аптеке был, я бы уже обернулся туда-обратно».
«Да уже как есть. Я все равно быстрее сориентируюсь, что нужно. Зато теперь все лекарства есть. Продержишься тут без меня?»
«Милан, ну я его с пеленок тяну! Нет, бляха, не справлюсь! Иди давай!» — праведно вспыхнул Олекса. В шутку, кажется. Милана быстро ткнулась губами в его щеку и упорхнула, старательно обходя Назара десятой дорогой. А тот едва зубами не скрежетал от всей этой карамельной идиллии.
Лекса постучал в дверь палаты, крикнул: «Отбой свидания! Время завтрака!»
Сезам снова открылся. И прозвучал робкий голос Натальи Викторовны: «Он такой бледненький!»
«Ничего, нажрет обратно свой румянец. Милана скоро придет, пошла по магазинам. Мне велено кормить», — отрезал парикмахер.
«Ох, что бы мы без тебя делали, Лёшенька?»
«Да, моя миссия по-прежнему лежит в спасении мира в целом и Миланкиной задницы в частности», — расхохотался Олекса, и они провели очередную рокировку. Теперь в коридоре Назар остался один на один с Миланиной матерью. Игнорировать госпожу Брагинец он не считал для себя возможным. Несколько секунд смотрел на нее, оценивая смущение и какую-то потерянность этой женщины, нарисовавшие на ее лице такое переполошенное выражение, будто бы она была моложе собственной дочери. И все-таки проговорил:
— Мы не поздоровались. Возможности не было. Простите.
Наталья Викторовна кивнула, сделала в задумчивости несколько шагов и, обернувшись, нерешительно обратилась к нему:
— Назар, мы могли бы с вами поговорить? Но, наверное, не здесь.
— Если вы тоже собираетесь выгонять меня из больницы, то можете даже не начинать, я не уйду.
— Нет-нет, вы не так меня поняли. Мне надо вам… Только лучше не здесь, — она бросила быстрый взгляд на дверь в палату и просительно посмотрела на Назара. Его этот ее взгляд несколько насторожил. Да и неприязни по отношению к себе он от Натальи Викторовны не ощущал. Скорее она его побаивалась, и это его напрягало бы, если бы не тот факт, что он и сам был взвинчен до предела и готов был бороться с каждым, кто хочет ему помешать. Но врагом она все же не выглядела. Потому Назар кивнул, поднялся с дивана и проговорил:
— Хорошо. Где-то тут у них буфет… или что там. Можем там посидеть, если хотите. Но из больницы я ни ногой.
Женщина осторожно кивнула. И они вместе спустились на первый этаж, нашли тот самый кафетерий, который как для больницы оказался вполне приличным. И расположились за одним из столиков. Назар добыл им кофе и, наконец, исподлобья глянув на Наталью Викторовну, спросил:
— Вы были у Данилы. Ему действительно уже лучше?
— Он бледненький такой, — проговорила она негромко, обхватив ладонями бумажный стаканчик и глядя на темную жидкость. Потом подняла глаза на Назара и вздохнула. — Милана сказала, он много крови потерял. Но Олекса прав, восстановится. Данька его увидел — оживился, со мной тихий был. Я ведь даже не знаю, какой он. В этом я не сильно отличаюсь от вас, Назар. Мы познакомились совсем недавно, после смерти Саши. Отца Миланы.
— Это потому что Милана жила заграницей?
— Нет, — Наталья Викторовна нахмурилась, помолчала некоторое время и, снова вздохнув, глухо проговорила: — Мы очень виноваты перед вами. Я и Саша. Иногда я думаю, что и отъезд Миланы лишь следствие того, что мы натворили. Я обещала никогда об этом не рассказывать, но сегодня мне показалось… Мне показалось, что вы должны знать. Да и мне все сложнее молчать об этом, а рассказать об этом Милане — снова ее потерять, я уверена. Она и раньше была с характером, а уж сейчас…
Она махнула рукой и снова замолчала, словно решалась на отчаянный поступок.
Кофе резко начал горчить. И это был единственный вкус, который в нем остался. Назар, не отрывая взгляда от Натальи Викторовны, перевел дыхание и спросил:
— О чем рассказать?
— Я, действительно, ничего и никогда не знала о делах мужа, — начала Наталья Викторовна негромко. — Он не посвящал, а мне было не интересно. Я занималась Миланочкой. Это ведь я в некотором роде подтолкнула ее к теперешней профессии. С самого детства водила ее по конкурсам да кастингам. Она была хорошенькой, а средства позволяли и принарядить ее как с картинки. Саша был не против, — она усмехнулась, — до тех пор, пока Милана не снялась для того злополучного журнала. Вы знали?
