Загадки первых русских князей - Александр Королев

Никто не ставит под сомнение наличие болгарского культурного влияния на Русь. Доказать же наличие союзного договора Вещего Олега и болгарского царя Симеона сложнее. Более того, у нас имеются данные, свидетельствующие о заключении в этот период союза греков и русов против (!) Симеона{199}. От версии же о том, что Ольга приняла крещение из Болгарии, следует отказаться, так как отношения Руси и Болгарии в 40–50-х годах X века, как это признает, кстати, и А. Н. Сахаров, были скорее враждебными, чем дружественными. Повесть временных лет сообщает, что в 6449 (941) году, когда Игорь отправился в поход на Византию, о приближении русов греков известили именно болгары, а в 6452 (944) году Игорь направил печенегов грабить Болгарию. Источники разного характера сообщают о столкновениях русов и их союзников с болгарами и о разорении Добруджи. О большой войне Киевской Руси и Болгарии в 40–50-х годах X века свидетельствуют и данные археологии. Согласно Повести временных лет, в походе 6415 (907) года Вещего Олега на Царьград участвовали в числе других племен тиверцы, правда, на положении союзников. Позже, в походе Игоря на греков, тиверцы участвовали уже как составная часть войска. Покорив тиверцев, русские князья включили, таким образом, в состав зависимых от Руси территорий земли между Днестром и Прутом. «Однако на южную часть Пруто-Днестровского междуречья, по всей вероятности, претендовала в этот период и Болгария. Источники не содержат данных о том, была ли в это время завоевана Русью именно эта, южная часть. По всей видимости, ее завоевание было ко времени русско-византийской войны начала 40-х гг. X века лишь начато и продолжалось в 40–50-х гг. Так, на одном из городских центров на данной территории, археологически связанном с Первым Болгарским царством — Калфе, следы разрушений оборонительных сооружений относятся к середине X века»{200}. Разумеется, борьба шла с перерывами, так как столкновения с болгарами наносили ущерб русской торговле. Вражда продолжалась и в 960-е годы, что особенно проявилось во время балканской войны Святослава. Отрицательное отношение русского общества к болгарам сохранялось и позднее, что отразилось в летописании. О дунайских болгарах говорится преимущественно в начальной части Повести временных лет, примерно в 15 местах, и всюду летописец не жаловал болгар, хотя не проявлял это открыто. Сообщениям о них древнерусский книжник при помощи, казалось бы, мелких фактов неизменно придавал уничижительный оттенок. В ряде случаев он прямо выражал свое отрицательное отношение к болгарам. Рассказывая о походах Игоря на Византию, летопись особо отмечает, что именно болгарами была послана грекам упреждающая стратегическая информация о величине русского войска. Роковую роль, как показано в Повести временных лет, сыграли болгары в судьбе князя Святослава{201}.

Таким образом, в 40–50-х годах X века русы находились во враждебных отношениях с Болгарией и, следовательно, Киев не поддерживал с болгарской церковью никаких отношений.

Кроме «византийской» и «болгарской» версий крещения Ольги в русской историографии имеются «варяжская» и даже «хазарская» версии крещения русов, которые, по сути, примыкают к версии о том, что Ольга крестилась в Киеве у местных христиан. Интерес вызывает также упоминавшееся уже сообщение об обращении Ольги к Оттону I с просьбой прислать священников на Русь и неудачная миссия Адальберта.

Неоднократно в нашей историографии высказывалось и предположение о возможном участии Великой Моравии в христианизации Руси. Предположение весьма вероятное и весьма интересное. Имеет смысл остановиться на нем подробнее, тем более что, как увидим ниже, это приведет нас к любопытным результатам, имеющим отношение к нашей теме.

Глава 7

Олег Моравский

Великая Моравия относилась к числу тех государств, которые, возникнув, быстро достигали больших размеров, пугали соседей своей мощью, а затем исчезали также внезапно, как появлялись. В 30-х годах IX века моравские племена были объединены под властью князя Моймира I, ставшего основателем династии Моймировичей. Будучи страной зависимой от Франкского государства, Моравия в течение полувека боролась за свою независимость. Одним из проявлений этой борьбы было приглашение князем Ростиславом, племянником Моймира I, в 863–864 годах в Моравию из Византии просветителей Константина Философа и его брата Мефодия и принятие христианства от греков. Моравия хотела заручиться поддержкой византийского императора и ввести у себя собственное, славянского богослужение. К 70-м годам IX века Моравия отвоевала свою независимость. Последним ярким князем из династии Моймировичей был племянник Ростислава — Святополк I (или Святоплук). При нем Моравия приступила к завоеваниям. К 894 году в Великую Моравию входили территории собственно Моравии, Чехии, Западной Словакии, сербские племена, силезские племена, висляне на территории Краковской земли и славяне Паннонии. Моравская держава включала фактически земли всех западных славян. В 894 году Святополк I умер, между его сыновьями Моймиром II и Святополком началась усобица, Моравия стала приходить в упадок, утрачивая территории, вновь перешли в наступление германцы. Наконец, переселившиеся на Дунай в конце IX века мадьяры-венгры овладели Паннонией, а в X веке нанесли удар по Моравии, после которого это государство прекратило свое существование.

Возвращаясь к вопросу об участии моравских христиан в христианизации Руси, следует признать это вполне возможным. В Древней Руси устойчиво сохранялась память об этой стране. Интерес к Моравии ярко проявился в Повести временных лет, в помещенном под 6406 годом «Сказании о переложении книг на славянский язык». Правда, история Великой Моравии рассматривается в ней почти исключительно в связи со знаменитой миссией братьев-просветителей IX века Кирилла и Мефодия. Ни о предшествующем периоде истории этой страны, ни о ее последующей судьбе, ни о ее гибели мы ничего не найдем в летописной статье, если, правда, не считать замечания о том, что «начали воевать венгры с греками», а затем «стали воевать против моравов и чехов». Интерес и уважение к деятельности братьев были настолько велики среди русов, что именно благодаря Древней Руси до нас дошла большая часть великоморавского письменного наследия, среди которого первое место несомненно занимают пространные, так называемые «паннонские», жития Кирилла и Мефодия. В настоящее время известно всего 48 списков житий Кирилла. Из них 39 — русские{202}. Не исключено, что знаменитая летописная «Речь философа» с призывом креститься, обращенная к Владимиру Святому, возникла как произведение в Моравии, а затем была уже летописцами вложена в уста «философа»{203}. Известны и другие примеры культурного и религиозного взаимодействия Моравии, Чехии и Руси.

В 1978 году в сборнике статей «Древняя Русь и славяне» С. С. Ширинский опубликовал небольшую статью «Археологические параллели к истории христианства на Руси и в Великой Моравии». С. С. Ширинский отметил, что в землях восточных славян в IX–X века, преимущественно в Среднем Поднепровье, в районе древнейших центров Руси — Киева и Чернигова — среди основной массы славянских языческих погребений, совершенных по обряду трупосожжения, появляются и захоронения-трупоположения. Известно, что основное требование христианских миссионеров к изменению погребального ритуала новообращенных христиан заключалось в отказе «для спасения души» от языческого обряда кремации. В основном изученные С. С. Ширинским могилы принадлежат знати, дружинникам. В этих захоронениях наблюдается удивительное смешение христианских и языческих обрядов. С одной стороны, это трупоположения, что является доказательством принадлежности покойного к христианам, тем более что рядом с костями найдены кресты-тельники и кресты-накладки. С другой стороны, для этих захоронений характерно наличие пышного погребального инвентаря, предметов, подчеркивающих «рыцарскую принадлежность» погребенных, а иногда и убитых женщин и рабов. Чаще всего в могильной яме или над ней встречаются следы ритуальных очистительных костров и отдельных костей животных — остатки стравы. Долгое время эти могилы считались норманнскими, однако это грубая натяжка. С. С. Ширинский, сделав целый ряд сопоставлений, пришел к выводу, что эти могилы полностью соответствуют захоронениям конца IX — начала X вв. в Великой Моравии{204}. Б. А. Рыбаков, согласившись со многими выводами С. С. Ширинского, определил могилы киевщины и черниговщины как переходные от язычества к христианству и отнес их к первой половине X века, «до Игоря включительно, а может быть и несколько позже»{205}. Перед нами — целая группа захоронений по моравскому образцу, возможно, мораван или русов, крещенных моравскими христианами.