Гвардия - Сергей Мусаниф

– Маркес! – вдруг гаркнул Мордекай, не поднимая головы.

Что ж, наблюдая его голосовые данные в деле, понятно хотя бы, почему он отказывается завести секретаршу, приглашающую кандидатов проследовать внутрь для беседы.

Дверь тихонько приотворилась и явила нашему взору испуганного смуглокожего гиганта ростом больше двух метров, с волосами, заплетенными в косичку. Он был одет в рабочий комбинезон сезонника и тяжелые рабочие ботинки.

– Садись, – велел Мордекай, указывая на стул, который мог и не выдержать веса этого парня. – Видишь эту хреновину на столе? Возьми ее в кулак и зажми так крепко, как будто это твоя месячная зарплата. Это – детектор правдивости. Понимаешь, о чем я?

– Да, хефе.

– И не зови меня «хефе». Я что, похож на одного из твоих гребаных наркобаронов?

– Да, хефе. То есть нет, хефе.

– Так, – пробормотал Мордекай, листая досье. – Ай‑кью невысок, но это я и сам вижу. Агрессивность явно выше нормы. Чего же вы хотели от родины кокаина? Образование?

– Так указано, хефе.

– Я знаю все, что там указано, балбес Маркес, и если я задаю тебе вопрос, ты должен на него ответить, понял?

– Да, хефе.

– Да? Я никогда не слышал об образовании такого рода. Школа‑да или колледж‑да? Закончил пару классов в бревенчатом здании на болотах в перерыве между сборами травки?

– Не понимаю, хефе.

– Да ну? Или, точнее было бы сказать, ну да? Как считаешь, Маркес?

– Как вам угодно, хефе.

– Зачем ты хочешь в Гвардию?

– Ну, как это... Служить и защищать, хефе.

– Ясненько, – сказал Мордекай. – Служить, значит, и защищать? Свободен, Маркес. В течение трех дней тебя известят о результате по контактному телефону, который ты оставил.

– Спасибо, хефе.

– Не за что. Будешь выходить, не забудь оставить хреновину на столе.

– Да, хефе.

– И позови следующего.

Едва дверь захлопнулась, отрезая нас от незадачливого соискателя, Мордекай откинулся на спинку кресла и налил себе очередную, невесть какую по счету кружку кофе за сегодняшний день.

– Не думаю, что это наш вариант, – пробормотал Вайнберг себе под нос, и я склонен был с ним согласиться. В данном случае, чтобы прийти к такому выводу, вовсе не обязательно иметь хваленое вайнберговское чутье на людей.

Следующий конкурсант был такой же смуглый, но пониже ростом и гораздо более скромной комплекции.

– Ты кто? – спросил Вайнберг, едва тот уселся на стул и зажал в кулаке детектор.

– Хорхе Гарсия, хефе.

– Еще раз назовешь меня «хефе» и можешь сматывать удочки прямо в тот же миг. Понял, нет?

– Понял, хе... хе. Как мне к вам обращаться?

– Сержант. Твой ай‑кью равен ста двадцати шести единицам, что является средним показателем по меркам Гвардии, но весьма высоким для твоей планеты.

– Как скажете, сержант.

– Тебе когда‑нибудь измеряли уровень агрессивности?

– Однажды.

– И сколько намерили?

– Семьдесят шесть.

– Не злодей, – заключил Вайнберг. – Точнее, злодей, но не законченный. Теперь я задам тебе несколько вопросов, для того чтобы удостовериться, что детектор работает. Вне зависимости от вопроса, ты должен отвечать на него отрицательно. Ты понял?

– Да, сержант.

– Дебил. Я же велел тебе отвечать отрицательно, забыл?

– Нет.

– Теперь тебе все понятно?

– Нет.

– Хорошо. Был женат?

– Нет.

Ди склонилась к моему уху.

– Вам не кажется, что сержант ведет себя довольно грубо? – спросила она.

– Да Полковник с вами, – сказал я. – Мо – сущий ангел по сравнению с теми парнями, что проводят вводные курсы. Если новобранец действительно хочет служить, обычной грубостью его не отпугнешь.

– Хм, – задумчиво сказала Ди и заработала полный ярости взгляд со стороны обсуждаемого объекта.

– Ты служил в армии? – продолжал свой допрос Мордекай.

– Нет.

– Ты коммунист?

– Нет.

– Ты дезертировал из своей воинской части?

– Нет.

– Ты антисемит?

– Нет.

– Ты состоял в заговоре с целью отравить Папу Римского?

– Нет.

– Куришь марихуану?

– Нет.

– Занимался любовью с козами?

– Нет.

Тем более мне доподлинно известно, что козы на Свободной Колумбии не водятся. Интересно, парень хотя бы видел животное, о котором спрашивал его Мо, не говоря уже о вступлении с этим животным в какие‑то отношения?

– Ты перестал избивать свою жену?

– Нет.

– Тебе доводилось стрелять в людей?

– Нет.

– Ты хочешь попасть в корпус Гвардии?

– Нет.

– Так я и записал, – пробурчал Мордекай, делая пометки в досье. – В твоем личном деле упоминается, что ты пытался поступить в местные силы самообороны, но тебе отказали. Чем они мотивировали отказ?

– Нет.

– Юморист, да? Типа, думаешь, что ты самый умный?

– Нет. Был приказ отвечать на все вопросы отрицательно, сержант, – отчеканил Хорхе.

– Теперь можешь отвечать развернуто, парень. Так почему местные дали тебе от ворот поворот?

– Они сказали, что я им не подхожу.

– По каким параметрам?

– Сказали, что я слишком умный, сержант.

– Ну, тут бы я с ними поспорил, – сказал Мордекай. – Но, по твоему мнению, что это может означать?

Старый пень работает на публику, и последний вопрос задал исключительно ради молодой и очень талантливой журналистки. Мы оба, на самом деле, наслышаны о подобной причине отказа.

– Мне объяснили, что основной задачей местных сил самообороны является участие в подавлении народных беспорядков. И что если я получу приказ стрелять, а передо мной окажется ребенок, или старуха, или еще кто‑то в том же роде, то я буду слишком долго раздумывать, открывать ли огонь, а подобная нерешительность может привести к моей смерти и провалу всей группы.

– Вот так вот, да? И ты на самом деле стал бы раздумывать?

– Это зависит от ситуации, сержант.

– Хорошо, вот тебе ситуация. Террорист берет заложника. Заложник молодой мужчина, к его горлу приставлен нож. У тебя пистолет и двадцать секунд на раздумье. Ты мог бы выстрелить в заложника?

– Нет. Да. Возможно. Это зависит от обстоятельств.

– Нарисуй мне обстоятельства, при которых ты считаешь допустимой стрельбу в заложника.

Судя по выражению лица моей спутницы, она явно не относилась к числу людей, способных с пониманием отнестись к стрельбе в заложников. Тем полезнее ей будет послушать правильный ответ. Когда я был молодым и наивным, я тоже счел бы подобную методику вопиющим нарушением прав человека, но сержант с вводного курса был чертовски убедительным...

– Я не могу точно сформулировать, – сказал Хорхе.

– Я помогу, – продолжал Мордекай. – Куда ты будешь стрелять? В голову?

– В ногу.

– Зачем?

– Чтобы обездвижить заложника.