Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры - Геше Роуч

Боль, от которой

Мы избавляемся,

Это вся боль,

Что досталась бы нам

В будущем.

В настоящий момент мы не можем избавиться от боли, просто пожелав этого или применяя «очевидные» способы. Вам не удастся вырвать с корнем манговое дерево, оно уже слишком разрослось.

Воздействию поддаются лишь семена, пока они ещё не проросли. Мы садовники, но садовники будущего!

— Какого будущего, насколько оно далеко? — спросил комендант. — Когда прорастут зёрна, с которыми мы работаем сейчас?

— Поговорим и об этом, так или иначе придётся. Пока лишь скажу, что есть способы — особые способы — заставить зёрна прорастать почти мгновенно. Я вас научу, это мой долг. А теперь вернёмся к идее владения собой. Мы учимся так прибираться в нашем космическом доме, чтобы потом ни обо что не споткнуться. Не нужно воспринимать книгу Мастера как свод строгих правил, грозящий наказаниями и заставляющий испытывать вину. Владение собой, самоконтроль — это просто искусство избегать лишних страданий в будущем, забота о том, чтобы в вашем разуме появлялось поменьше дурных семян.

— Почти развлечение, — усмехнулся комендант.

— А теперь перейдём к другой части — «никому не причинять вреда».

Сначала Мастер говорит о наших физических поступках и о том, какие при этом закладываются семена. Далее он рассматривает действие наших слов, а затем и мыслей. А начинает он с того, что мы можем заложить замечательные добрые семена, если будем избегать телесного вреда, причиняемого другим.

— Думаю, не зря он начинает именно с тела, — заметил комендант. — Раз главная цель йоги — решить наши проблемы со здоровьем, то есть сделать наше тело сильным и гибким, то мы уж никак не должны вредить здоровью других, чтобы не получить вредных семян.

Я задумалась, глядя в окно.

— Ваши слова навели меня на важную мысль. Разумеется, мы не должны напрямую наносить другим телесный вред. Вы хорошо понимаете, о чём идёт речь. Однако вред бывает и не столь очевидный — о нём-то я и хочу поговорить. Ну вот, допустим, вы объясняете кому-то, что при занятиях йогой ключ к успеху — это стараться не вредить другим.

Тогда, имея лишь полезные зёрна, вы сможете отлично выполнять позы, правильно дышать и станете здоровым и счастливым. Человек подумает: «Вот и замечательно! В своей жизни я никого не убил и не ранил — даже не ударил ни разу. Стало быть, и с йогой будет всё в порядке». А потом окажется, что йога почему-то не работает или почти не работает. В чём же дело? Такому человеку надо объяснить, как на самом деле действуют семена и как они появляются, чтобы он не отчаивался и продолжал свои усилия. Так вот, большинство вредных зёрен закладывается вовсе не серьёзными преступлениями вроде убийства или кражи, а скорее мелкими, почти незаметными действиями, словами и мыслями, которые мы повторяем раз за разом в течение своей жизни. И начинать возделывать свой сад надо именно с мелких, каждодневных поступков. К примеру, если мы не хотим вредить здоровью окружающих, то должны в первую очередь искать способы защитить их жизнь и здоровье. Может быть, просто наклониться и поднять с пола листок бумаги, чтобы никто на нём не споткнулся. Не разговаривать и не есть, управляя повозкой, чтобы не отвлечься и не наехать на кого-нибудь. Подбодрить словом или делом своего коллегу по работе, если он упал духом, и так далее. Нам надо стараться изо дня в день поддерживать у себя радостное и бодрое расположение духа — тогда нам будет всегда хотеться помочь другим, и это будет не в тягость. Вот самый действенный и в то же время приятный способ закладки добрых семян. Помогая другим, мы одновременно помогаем себе достичь самых возвышенных целей в своей жизни.

Комендант невольно посмотрел на бумаги, рассыпанные по полу.

Хорошее начало.

— Забота о малом имеет и другие преимущества, — продолжала я. — Мы называем это Принципом Крепости. Допустим, вы король и хотите защитить от врагов свою семью и богатства. Вы обносите свой дворец мощной стеной, окружаете рвом, чтобы никто не подобрался к стене, а затем ещё и засаживаете всё вокруг колючим кустарником — чтобы не подпустить врагов и ко рву. Получается несколько кругов обороны — один круг внутри другого.

Для нас внешний уровень обороны — это не причинять вреда другим по невнимательности. Если вы будете всегда следить за тем, чтобы никому случайно не навредить, то уж во всяком случае не сделаете этого намеренно, даже в малом. А вражеский прорыв сквозь внутреннюю стену — какое-нибудь тяжёлое преступление — в этом случае будет совершенно исключён. Таким образом, ежедневная забота о малом, постоянное старание защитить здоровье и счастье других, простое внимание к их жизни надёжно защитит сокровищницу вашего разума от любых врагов.

Я взглянула на коменданта и поняла, что ему нужна передышка, так много за один день трудно переварить.

— Ну что ж, подумайте теперь недельку обо всём этом. Постарайтесь понять, что может нанести вред другим людям, даже случайно.

Обращайте внимание на мелочи, готовьте вопросы. Продолжим в следующий раз.

Комендант улыбнулся. Вопросы он любил, что и делало его таким хорошим учеником. Разумеется, я старалась не слишком его хвалить — для ученика, да и для учителя, нет ничего хуже самодовольства.

Глава 33. Трудные вопросы и трудные ответы

Для узника в убогой глиняной тюрьме, затерянной в глуши, моё расписание выглядело более чем странно. Занятия с комендантом, ежедневная возня с ковриками, почти уже не тайные ночные уроки… Я вовсе не была уверена, что Бузуку делает всё правильно, потому что разговаривали только через стену, но охал и ахал он, по крайней мере, в нужных местах. Ну, и, конечно, встречи с Аджитом, сыном пристава.

Добрые семена, которыми была полна душа мальчика, лишь ждали своего часа, мне оставалось их только разбудить. Его нога шла на поправку, настало время действовать изнутри. Больше всего он нуждался в человеческом общении, в возможности помогать другим.

Однажды, уже в сумерках, караульный, наверное, уже в десятый раз вышел из задней комнаты, выглянул в дверь, потом посмотрел в мою сторону. Ждёт кого-то? До сих пор к нему приходила лишь одна женщина — приносила кувшин с водой из общего колодца, который находился дальше по дороге. К нему всегда стояла очередь не меньше, чем на час, однако никто не жаловался — это был повод встретиться, поговорить, обменяться сплетнями. Женщина приносила большой кувшин и ставила на крыльцо. Иногда к ней выходили пристав или комендант, чтобы поболтать и отдохнуть от работы.

Потоптавшись на месте, караульный подошёл к моей камере. Сначала он повернулся в сторону Бузуку.

— Э-э… Бузуку, я… я собираюсь забрать сегодня, то есть, прямо сейчас… Пятницу…

Я услышала, как мои сосед со всей возможной для него стремительностью вскочил с лежанки, готовый грудью защищать мою честь.

— Молодой человек! — в ярости воскликнул он.

— О, вы не так поняли… видите ли… моя мать… я веду её к себе домой, к матери. Ей нужна помощь, вы понимаете?

— Ах, вот оно что! — протянул Бузуку. — Тогда ладно…

— И ещё одно… вы окажете мне большую услугу… в общем, если пристав или комендант…

— Буду держать рот на замке, — торжественно пообещал Бузуку. — Но только ненадолго, понял?

— Да, конечно, — промямлил караульный. — Пристав…

— Плевать я хотел на пристава! — прорычал Бузуку. — Я просто не хочу пропускать своё занятие, сынок. Так что приводи её назад поскорее.

— Да-да, конечно, — снова пролепетал караульный, отодвигая засов.

Скоро мы уже шагали по тёмной дороге, на этот раз удаляясь от посёлка.

Идти пришлось довольно долго. Караульный всю дорогу молчал, уставившись в землю и пропуская всех встречных. Потом мы свернули на тропинку, которая вилась между высокими деревьями. Там было очень тихо и темно. Наконец впереди показалась поляна, в центре её стоял небольшой аккуратный домик, крытый соломой. Комната в нём оказалась всего одна, но просторная и чистая, на полу, устланном тростниковыми циновками, не было ни пятнышка. На низком круглом столике в красивом глиняном блюдечке с маслом горел фитилёк, освещая золотистым светом старую женщину в изящном белоснежном сари. Из-под усталых век приветливо смотрели спокойные ясные глаза.

— Это моя мать. — представил её караульный. — Это Пятница. — Потом взял кувшин и налил нам по чашке чистой холодной воды.

— Можете звать меня Мата Джи, — сказала женщина. Я улыбнулась — это значило «мама». Она протянула руку к чашке, чтобы предложить мне, но смогла лишь неловко подтолкнуть её. Руки женщины были уродливо искривлены, пальцы скрючены.

Караульный робко прокашлялся и начал: