Страж морского принца - Дана Арнаутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 13
Лоур и браслет для избранной
О решении отдать двуногую в обучение Дару Алестар пожалел почти сразу. В салту и их повадках охранник разбирался неплохо, но Алестар, изнывая у окна отцовского кабинета, видел каждый промах ученицы: неправильную посадку, слишком резкие и неуверенные взмахи лоуром, провисающие или не вовремя натянутые поводья. Двуногая все делала неверно! Стиснув зубы и напомнив себе, что сам того пожелал, Алестар отплывал к столу и снова брался за таблички расходных книг, но не выдерживал и возвращался к окну, стараясь держаться так, чтоб снизу его не было видно.
Впрочем, Дару если и заметил его внимание, то виду не подавал, а двуногая и вовсе не оглядывалась по сторонам: борьба с упрямящимся салту поглощала ее целиком. В первый день это выглядело, словно она решила сделать все мыслимые и немыслимые ошибки в обучении и не попасть на охоту. Сначала Алестар так и подумал, успев про себя возмутиться хитростью. Потом, приглядевшись, понял, что ошибся. Просто движения были медленными и какими-то корявыми. Ну да, она же ранена. Устыдившись, Алестар продолжил смотреть и тихо страдать: у двуногой не получалось ни-че-го.
Отплыв от окна, он проверил счета городской стражи за месяц – было бы что проверять, пустяки, – снова вернулся к окну и увидел, что Дару во дворике нет. Салту, доведенного неуклюжим седоком до ярости, охранник забрал с собой, и теперь вроде бы ничто не мешало личному наказанию Алестара отправиться в комнату или просто гулять, но двуногая осталась, медленно плавая по дворику кругами. Алестар пожал плечами и взял очередную стопку табличек.
Вечером Невис растирал двуногой руки и плечи, мял спину, умелыми пальцами перебирал каждый мускул, тихо выговаривая, что нельзя же так себя истязать. Та отмалчивалась, прикрыв глаза, и медленно сходящие со смуглого лица синяки лишь сильнее подчеркивали ее бледность. Алестар молча поел, выпил какое-то кисловатое зелье, так же молча выплыл в комнату чистоты. Вернувшись обратно, опустился на ложе, свернув хвост кольцом, и долго лежал в темноте, не зная, что сильнее мешает уснуть: чужая боль во всем теле или собственные мысли.
На следующий день все повторилось. Почти все. Двуногая снова маялась в седле, которое было ей явно велико, салту огрызался, Дару показывал, как следует править, держа лоур слишком близко к середине, и Алестар с тоской думал, как на проклятой охоте не оберется позора. И что зря, пожалуй, он разозлился настолько, что сразу отказал учить это наказание. Хоть бы что-то правильно показал. А теперь и не предложить.
После пары часов мучений двуногая что-то сказала Дару, и тот, почтительно поклонившись, увел раздраженно хлещущего хвостом зверя. Двуногая же, оставшись одна, покрутила в руках лоур и зависла на месте, медленно и плавно двигая шестом. Держаться в воде ей без хвоста было куда сложнее, чем иреназе, так что вскоре двуногая спустилась почти к самому песку, не переставая танцевать с лоуром. Алестар как завороженный следил за гибким телом, двигающимся совсем иначе, не как иреназе, и не мог бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем двуногая, устало опустив лоур, замерла в потемневшей вечерней воде.
И опять, встретившись перед сном, они даже словом не обменялись, будто каждый в комнате и на ложе был один. Двуногая глянула на отборные глаза маару, поданные к ужину, словно ей гнилых водорослей предложили. Зато водоросли – не гнилые, конечно, – уплетала вовсю. Ну и ладно, Алестар расправился с лакомством в одиночку, а перед сном велел принести книгу поинтереснее, и пока Невис менял повязки и поил больную зельем, листал тонкие медные пластины, небрежно пробегая пальцами по выбитым на металле знакам. Двуногая уснула почти сразу, Алестар же, дочитав первую историю о путешествии доблестного каи-на Исковиаля к краю мира, еще долго ворочался, пока не провалился в сон.
А сегодня был третий день. И Алестар снова страдальчески морщился, глядя из окна и убеждая сам себя, что к охоте все изменится…
– Полагаешь, Дару справляется? – раздался позади голос отца, вплывшего в кабинет с новой порцией отчетных табличек.
– Дару и рыбу плавать не научит, – хмуро сказал Алестар. – Они же все делают не так! И это дурацкое седло, откуда его выкопали?
– Из очень дальних комнат сокровищницы, – последовал сдержанно-сухой ответ. – Чудо, что сохранилось хотя бы одно седло для человека, их и было-то вряд ли много, а за триста лет стало еще меньше.
– Могу себе представить, – фыркнул Алестар. – Двуногая на салту!
– Человек.
– Что? – переспросил Алестар, кривясь, когда очередной взмах лоура едва не заставил салту сбросить седока.
– Не двуногая. Человек. Они зовут себя так, – в голосе отца слышалось уже явное раздражение.
– Как селедку ни назови, она в краба не превратится, – из чистого упрямства сказал Алестар, но тут же сдался: – Ладно, пусть человек. Но седло неправильное. Оно ей велико, и ремни надо перетянуть иначе. И лоур держать не так…
– Что ж, если ты видишь ошибки, чего ждешь? – уже мягче спросил отец, подплывая ближе.
– Я? – возмутился Алестар. – Она сама отказалась от моей помощи! Первая!
– А ты ждал, что она ее попросит?
Рука отца, совсем как раньше, опустилась на плечо Алестара, замершего от неожиданной ласки. Король помолчал немного и продолжил:
– Да, она не слишком хороша, если сравнить с иреназе. Но мы учимся править салту с детства, она же их и увидела недавно. Зато посмотри: совсем не боится. А ведь должна понимать, как они опасны.
– Если я скажу, что ей не хватает ума бояться, – ядовито откликнулся Алестар, – ты разозлишься. Отец, никакая сила в мире не превратит это существо в умелую наездницу за пять дней. Разве что сами Трое благословят…
– Разумеется, ты прав. Особенно если ее избранный, лучший наездник королевства, будет смотреть из окна и глумиться, вместо того чтобы помочь, – устало сказал король, убирая руку с плеча Алестара и отплывая вглубь кабинета.
– Толку от моей помощи! – зло выплюнул Алестар. – Думаешь, я кичусь тем, что хорош? Да если я даже попробую – она нарочно не будет слушаться! Вот увидишь!
Без всякой учтивости развернувшись так, что волна от хвоста едва не смела таблички со стола, он выплыл в коридор, нашел окно побольше и спустился прямо во дворик.
– Ваше высочество? – каменное лицо Дару так и осталось каменным, только в глазах и голосе плеснуло удивление.
Двуногая молчала, покачиваясь в седле и ухитряясь бесстрастно глядеть вроде бы на Алестара, но как-то мимо.
– Мое высочество уже видеть не может этого позора, – буркнул Алестар, подплывая ближе. – Ты учишь ее, как иреназе. А она… человек.
Нужное слово в последний миг подвернулось на язык.
– Че-ло-век, – повторил Алестар назидательно. – Она же сидит совсем иначе… И хвостом балансировать не может! И седло! Так, ты, – он мотнул головой в сторону двуногой, – наклонись еще немного вперед. На пару ладоней, словно увидела что-то интересное и хочешь лучше разглядеть.
Все с тем же бесстрастным выражением лица двуногая наклонилась, как было сказано. Алестар отмерил нужную длину переднего ремня и щелкнул пряжкой, подтягивая промасленную кожу.
– Теперь так же влево, – потребовал он, возясь с ремнями, охватывающими подбрюшье салту. – Вправо… Нет, сильнее. Покачайся в седле вперед-назад…
Двуногая молча повиновалась, качнувшись вперед, а вот назад не смогла – коротко зашипела от боли.
– Глубинные боги, – буркнул Алестар, – осторожней. Так, ладно… Удобней стало?
– Кажется… да, – помедлив, отозвалась двуногая. – Благодарю.
– Теперь лоур, – продолжил Алестар, чуть не глотнув воды от удивления. – Ты его держишь слишком близко. Так надежнее, но удар получается тычком. И до кончика носа не достать, а салту приучены видеть лоур перед глазами. Возьми дальше.
– Ваше высочество, – негромко сказал Дару, – вы правы, но держать лоур за дальний край слишком тяжело для рук. Непривычных рук…
– Ничего, что-что, а руки у нее сильные, – мстительно заявил Алестар, вспомнив злосчастные браслеты, но тут же подумал о ране и добавил, покосившись на Джиад: – Устанешь – перехвати ближе. Но учиться надо с самого начала правильно. Да успокойся ты, упрямая зараза! – несильно хлопнул он по носу зверя. – Нечищеный, что ли?
– А их надо чистить? – поинтересовалась двуногая, пытаясь развернуть норовящего потянуться к собственному хвосту салту.
– Надо, – нехотя отозвался Алестар. – Чем чаще, тем лучше. У них шкура покрывается слизью и может пойти язвочками. Диких салту чистят рыбки-прилипалы, а этих надо скребком. Но он чистый, просто чувствует, что ты нетвердо держишься в седле, вот и дуркует. Не сжимай ноги, он этого не понимает. Правь телом, поводьями и лоуром. Дару, приведи еще салту.
