Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

— Ну да… Ты поступил правильно. Отправь двоих из своих людей позвать сюда Драгана и Гэдона. Пусть явятся ко мне немедленно. А ты оставайся со мной. Аббон!

Великан, пришпорив своего коня, подъехал к принцу.

— Ваше Высочество?

— Возьми еды на два дня и подбери себе двух конных лучников… Я хочу, чтобы ты как можно быстрее вернулся в Лот и предупредил о том, что здесь произошло, короля.

— Простите, Ваше Высочество, но Его Величество поручил мне оберегать вас.

— Поверь мне, это будет самым лучшим способом меня уберечь…

Пеллегун наклонился к своему телохранителю и начал говорить тихим голосом — так, чтобы только Аббон его и слышал:

— Скажи королю, что Бассекомб охвачен пламенем. Независимо от того, кто на него напал, в Пограничной области началась война… Пусть король пришлет подкрепление. С тем отрядом, который у меня сейчас есть, я не смогу ни отбить город, ни, тем более, его удержать. Езжай!

Аббон в течение нескольких мгновений таращился на принца, о чем-то размышляя, а затем развернул коня и поехал прочь мелкой рысью, словно бы желая тем самым выразить свое неодобрение по отношению к решению принца.

А остальной отряд снова тронулся в путь. Прошло еще целых два часа, прежде чем стало видно Бассекомб. Когда до него оставалось уже не больше полумили[17], отряды рыцарей поскакали галопом чуть вправо и чуть влево, чтобы приблизиться к городу с разных сторон и взять его в кольцо (так было заранее договорено между Пеллегуном и баннеретами), тогда как сам принц слез с коня и направился во главе пешего отряда к главным воротам. Он шел уверенным шагом, держа в руке меч и прикрываясь большим деревянным щитом, окованным по краям железом.

Пройдя несколько шагов, Пеллегун почувствовал, что идти вообще-то тяжело. Тонкий слой затвердевшего снега, покрывающий равнину, проседал под ногами там, где имелись ямки. Это очень затрудняло ходьбу и утомляло лодыжки. Когда принц преодолел уже половину расстояния, его кольчуга стала давить ему на плечи с такой силой, как будто она хотела, чтобы он ушел под землю, а его пояс так сжал ему живот, что он уже едва мог дышать. Когда Пеллегун и его солдаты находились уже на расстоянии броска камня от ворот, принц увидел сквозь туман, застилавший ему глаза, что его рыцари высоко поднимают и затем опускают копья в знак того, что никакого врага они поблизости не обнаружили. Никого не оказалось за искореженными и почерневшими створками главных ворот, когда солдаты их отворили. Хотя воины вокруг Пеллегуна с трудом переводили дыхание, краснея от прилагаемых для этого усилий, да и сам он боролся с тошнотворным головокружением, принц решил — для пущей важности — осмотреть укрепления. Возле ворот виднелись — уже присыпанные снегом — остатки охапок хвороста, которые подтаскивались к главным воротам и складывались возле них в кучи, чтобы эти ворота поджечь. Крепостные стены почернели от копоти. Через огромную брешь в стене открывался вид на главную улицу города, которую перегораживало что-то вроде баррикады, сооруженной из всего, что попало защитникам под руку.

Принц медленно вошел в город, расчищая себе дорогу среди обгорелых обломков мечом. Горлуа сказал ему правду: здесь повсюду остались следы битвы, но при этом нигде не было видно ни одного трупа — ни внутри крепости, ни за ее пределами. А вот следы крови на глинобитных стенах и бревнах укреплений имелись. Имелись они и на снежном покрове. Повсюду валялись сломанные стрелы, копья и мечи, кучи черного пепла, расколовшиеся камни. Однако все то, что было еще пригодным, и все то, при помощи чего можно было бы определить, кто же напал на крепость, бесследно исчезло.

Принц подозвал жестом одного из копейщиков, вошедших вместе с ним в крепость.

— Беги к Гэдону, — приказал он ему тихим голосом. — Скажи ему, чтобы он прислал мне десятерых из его рыцарей, и чтобы то же самое сделал Драган. Быстро!..

Затем он громко крикнул:

— Сержанты, ко мне!

Сержантов было четыре, и каждый из них по возрасту годился ему в отцы. У всех у них были мордатые физиономии — морщинистые, красные, с бородой и усами. Пеллегун указал на двоих из них пальцем.

— Возьмите по пять человек по правую руку, по пять человек — по левую. Осмотрите укрепления на всем их протяжении и затем возвращайтесь сюда. А вы двое тоже возьмите людей и посмотрите, что там делается вон на той баррикаде и за ней.

У обгорелых ворот крепости началась беспорядочная толкотня: все бросились исполнять полученные распоряжения. Затем снова воцарилась тишина, время от времени нарушаемая приглушенными звуками голосов тех, кого отправили в разведку и кто перекликался между собой.

— Что, по-твоему, здесь произошло?

Горлуа, стоявший позади принца в паре шагов от него, ответил не сразу, поскольку не сразу понял, что обращаются к нему.

— Ваше Высочество, я не знаю, что и сказать, — пробормотал рыцарь, подходя на шаг ближе. — У меня нет опыта участия в сражениях, но я, тем не менее, никогда не слышал, чтобы бывали битвы без погибших…

— Я тоже такого не слышал.

Их разговор был прерван шумным появлением рыцарей, прибывших по приказу принца.

— Скажи им, чтобы вели себя тихо, — рявкнул Пеллегун.

Горлуа тут же бросился бегом к воротам и, что-то крикнув, добился полной тишины. В то же самое время двое сержантов, отправленных вместе с рядовыми солдатами к баррикаде, привлекли к себе внимание принца тем, что стали поднимать и опускать свои копья. Никакой опасности, получалось, они там не обнаружили.

— Пойдемте, — приказал принц.

Окружив принца кольцом, рыцари пошли вместе с ним вдоль по улице, а вслед за ними устремились и пехотинцы: лучники, копейщики и воины, вооруженные короткими мечами. Городок был небольшим, и его площадь, расположенная за главными воротами, не вместила бы в ярмарочный день и полдюжины повозок. Принц и его спутники быстро пересекли ее, а затем перелезли через баррикаду, которую другие воины уже начали разбирать, и зашагали по узкой и грязной главной улице, которая — слегка в горку — вела к донжону.

Никто из воинов даже не перешептывался. Все дома, мимо которых они шли, превратились в развалины. Одни из них были сожжены, другие — разрушены так основательно, как будто кто-то решил, что от них не должно остаться ни стен, ни мебели, ни хотя бы какого-нибудь кувшинчика или соломенного тюфяка. Ни одному жилищу не удалось избежать такого целенаправленного и одновременно безумного разрушения. Везде чувствовался гнусный запах, и лучше было даже и не задумываться над тем, чем же это пахнет. Здесь имелось еще больше следов крови, чем на укреплениях, однако, как и там, не виднелось ни трупов, ни каких-либо других человеческих остатков… Пеллегун, шагая в окружении рыцарей и прочих вооруженных людей, почувствовал, что всех их охватило уныние. Их шаги стали тяжелыми, медленными. Наконец они подошли к донжону — высокой и массивной башне, влажные камни которой слегка поблескивали от дневного света. Черные пустые бойницы, виднеющиеся на фасаде, были похожи на пустые глазницы слепого великана, а распахнутая дверь чем-то напоминала огромный рот, приготовившийся проглотить всех, кто к нему приблизится. Запах здесь был уже таким ужасным, что многие воины начали прикрывать нос и рот. Когда они подошли к донжону вплотную, то заметили внутри мерцающий свет факелов. Затем они услышали какие-то прерывистые звуки, похожие на скрип створки двери, раскачиваемой ветром. Сделав еще насколько шагов, они поняли, что стонет человек. Еще пара шагов — и они различили слова. Только лишь принц вместе с Горлуа и маленькой группой рыцарей решился переступить порог и посмотреть, что там внутри.