Рыцари креста - Том Харпер

— А что сейчас творится в городе?

— Лучше назови его склепом. Хорошо, что вас там не было.

— В скором времени нам все равно придется туда войти, — заметил Сигурд и указал на север. — Или ты забыл о том, что Кербога находится на расстоянии двух дневных маршей отсюда? Все это время он не стоял на месте. Когда до него дойдут слухи о захвате города, он удвоит скорость.

В суматохе последних суток я напрочь забыл о существовании Кербоги. Его имя прозвучало для меня как гром с ясного неба. Втайне я надеялся отдохнуть хотя бы неделю-другую. Однако, похоже, у меня было всего несколько дней или даже часов до следующего нападения. Я усомнился, что смогу выдержать это.

— Нам нечего делать в этом городе! — воскликнул я. — Франки совершенно обезумели. Если мы появимся в Антиохии, они растерзают нас на месте. — Меня тошнило от одного вида этих отвратительных варваров. — С меня хватит! Нужно возвращаться в Константинополь.

Только там я надеялся очиститься от скверны и обрести душевное спокойствие.

Сигурд внимательно взглянул на меня, видимо оценивая мое болезненное состояние.

— Вернуться в Константинополь сейчас мы не сможем, — произнес он подчеркнуто спокойным тоном. — И ты это прекрасно знаешь.

— Но почему? — взорвался я. — Потому что это было бы трусостью? Потому что твоя воинская честь не позволяет этого?

— Потому что Кербога изловит нас в два счета и убьет. Или еще того хуже. Неужели ты хочешь, чтобы Анна стала наложницей в гареме эмира?

Будь у меня хоть какие-то силы, я бы его ударил.

— Не испытывай нашу дружбу, пытаясь играть на моем страхе за Анну! Я и сам понимаю, насколько рискованно подобное путешествие, но в Антиохии тоже небезопасно. Не сегодня-завтра Кербога возьмет город в осаду и запрет всех, кто окажется внутри, как овец в загоне перед отправкой на бойню. Если мы будем передвигаться по ночам и не возьмем с собой ничего, кроме самого необходимого, нам удастся незаметно проскользнуть мимо его армии.

— А что потом? Сначала горы, крутые настолько, что по их склонам не отваживаются ходить даже горные козлы, а затем пустыня. Бесконечная пустошь, где нет ни воды, ни еды, где живут одни лишь турки и разбойники. Посмотри на нас, Деметрий: далеко ли мы сможем уйти?

— Мы могли бы добраться до гавани Святого Симеона и отправиться домой морем.

— Если франки, которые держат в руках гавань, позволят сделать это. Не забывай о том, что едва ли не половина воинства пытается спастись бегством. В лучшем случае они согласились бы отпустить тебя с Анной, но уж никак не сотню варяжских воинов!

Вывод напрашивался сам собой: оставить свой отряд командир варягов, конечно же, не мог.

— Разумеется, Кербога может взять Антиохию в кольцо, — продолжил Сигурд, — однако так просто, как ты думаешь, взять город ему не удастся. Мы простояли у этих стен целых семь месяцев, почему же ты полагаешь, что он возьмет город быстрее? Стены города, позволь тебе заметить, остались целыми. Враг превосходит нас численностью, но нас ничуть не меньше, чем турок, так долго оказывавших нам сопротивление. Если же император действительно находится в Анатолии, как утверждал Татикий, то он сможет прибыть сюда уже через несколько недель.

— Нет!

Аргументы варяга звучали достаточно убедительно, однако я не мог согласиться с ними. Пусть кто-то другой разрабатывал план захвата города и участвовал в битве, но именно моя рука отодвинула засовы и распахнула городские ворота. И потому я не мог спокойно взирать на разоренный город.

Снисходя к моей усталости, Сигурд долго держал себя в руках, но наконец у него лопнуло терпение.

— Все! С меня хватит! Поступай, как хочешь: клянчи кораблик у франков, которые его тебе все равно не дадут, стань мишенью для лучников Кербоги, спрыгни вниз головой с отвесного утеса! Я не поведу свой отряд на верную смерть. Уж лучше мы с ребятами отсидимся за этими стенами. За стенами как-то надежнее. — Он повернулся к Анне. — А ты что скажешь?

Анна нахмурилась и принялась теребить свой поясок. Она старалась не встречаться со мной глазами.

— Я не солдат, и мне кажется, Деметрий имеет основания бояться, что мы не переживем осады.

— Стало быть, ты согласна отправиться со мной? — обрадовался я.

— Но еще мне кажется, что его мысли слишком сумбурны. Он не может мыслить ясно. Ты ведь тоже не солдат, Деметрий. Возможно, сейчас ты предпочел бы уйти отсюда и встретить смерть, лишь бы не видеть ужасной участи города. Но мы должны сделать все возможное для того, чтобы остаться в живых. Что ты говорил всего два дня назад? Что готов подождать, лишь бы снова увидеть своих родных, даже если к этому времени станешь прадедушкой!

Я покачал головой и, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы, отвернулся в сторону. Тысячи мыслей кружили в моей голове, но все они не стоили и гроша. Анна в очередной раз приперла меня к стенке.

— Мы остаемся в Антиохии.

Мы разбили лагерь на западном бастионе неподалеку от Герцогских ворот. Некоторые франкские командиры пробудились наконец от оргии грабежей и выставили возле городских ворот караульных, однако нам удалось найти никем не занятый участок стены между двумя башнями. Конечно, линия укреплений, разделяющая две противоборствующие армии, была совсем не тем местом, где я хотел бы оказаться, но зато мы оставались за пределами превращенного в руины города. Кто бы и с какой стороны нас ни атаковал, мы собирались держаться до последнего.

Понимая всю уязвимость своего положения, мы тут же приступили к укреплению позиций. Каждая башня имела по две двери: одна выходила на стену, другая, у основания башни, — в город. Мы заполнили нижнюю часть одного из лестничных колодцев бревнами и всевозможным мусором, сделав башню практически неприступной, и на всякий случай затащили в караульное помещение множество бревен, чтобы при необходимости забаррикадировать и верхние двери. Я с удовольствием занимался этой тяжелой и однообразной работой, которая позволяла мне хотя бы на время избавиться от мучительных воспоминаний. Взмокнув от напряжения и усталости, я в первый раз за целую вечность снял с себя кольчугу и приспустил тунику до талии. Меня неприятно поразила собственная худоба.

— Нам нужно как можно быстрее запастись провиантом. — Я прислонился к стене караулки, приятно холодившей мне спину. — С приходом Кербоги пути снабжения будут перекрыты.

— Ты прав. — Сигурд вышел на залитую солнцем стену. — Берик, Свейн! Возьмите с собой дюжину воинов и отправляйтесь в город за провиантом. Овцы, козы, корм для лошадей — то же, что и обычно.

Он замолчал. Через дверной проем я видел, что он смотрит на вершину башни.

— Хорошо бы повесить там наше знамя, чтобы и франки знали, кто удерживает эти стены.

— Они могут понять тебя неправильно.

Я тоже вышел на широкую дорожку, соединяющую наши башни. Окинув взглядом город, я вновь увидел парящие над ним три пика горы Сильиий. Самое подходящее место для красного стяга было на вершине центрального пика, между двумя засохшими соснами.

— Вряд ли Боэмунд допустит, чтобы над Антиохией развевались какие-то другие флаги, кроме его собственного, — сказал я.

— Плевать на Боэмунда! Когда сюда придет император Алексей, над городом будет реять византийский орел, а не мерзкая норманнская змея!

— Он не поблагодарит тебя за напоминание об этом.

— В таком случае мне придется поучить его манерам при помощи топора.

— Хотелось бы мне посмотреть на это! Но вешать над башней наш стяг по меньшей мере глупо. Зачем лишний раз дразнить франков?

— Почему бы вам не повесить знамя с крестом? Я обернулся и увидел вышедшую из башни Анну.

Она занималась тем, что переносила в караульное помещение свои снадобья. Рукава ее туники были закатаны, а непокрытые волосы подвязаны ленточкой. Оставалось надеяться, что ее не успел заприметить ни один франк.

— Не стоит.

От одной этой мысли меня бросило в дрожь. Если честно, насилие, творившееся в Антиохии, мало чем отличалось от той жестокости, какую обычно позволяют себе победители, будь они франками, турками, сарацинами или даже византийцами. Когда император, которому я и поныне служил верой и правдой, захватил Константинополь, я трое суток охранял свой дом и семью от его воинов. Но франки отстаивали здесь не интересы короля или господина. Они претендовали на то, что воюют во имя Бога, и это меняло дело.

— Почему не стоит? Это ведь символ Христа, а не армии, и он не имеет никакого отношения к их беззакониям. — Она указала на крест, висевший на цепочке у меня на шее. — Ты же не снимаешь с себя креста, верно?

Я не ответил.

— Судить франков за то, что они творили во имя Господа, будет сам Бог. Не тебе судить о Его промысле.

— Скрывая свое знамя, мы все равно что предаем его, — настаивал на своем Сигурд.