Мой чужой лорд (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Нравится ли? Не знаю… Я помню темное небо над Камарханом, две белые луны и россыпь холодных звезд. И как смертельно мне хотелось, чтобы Вэлькор меня поцеловал. Именно он.

— Не волнуйся, я ему не скажу, — усмехнулась матушка Рейнора, верно поняв мою задумчивость.

— Спасибо, — неловко улыбнулась я. Хотя… Долго ли удастся это скрывать? При общем-то уровне эмпатии Вэлькора? Пока я скрою эти эмоции за границей, пока это просто симпатия — просто невозможно было Вэлькором не восхищаться. Даже на меня производили впечатление его талант, его упорство, ну и… Тот момент на башне, когда его нежность, его страсть окутывали меня теплым облаком, от которого перехватывало дыхание, я бы, пожалуй, пережила еще раз. Только, может, в более спокойной обстановке…

От свекрови у меня осталось очень приятное впечатление. Ко мне она относилась с видимым теплом, расспросила о семье, о детстве, поворчала на длину волос — но она явно уже была в курсе, кто был “автором” моего образа, поэтому ворчала она примерно то же, что и моя мать, когда она ровняла мне волосы — “мужики совершенно не умеют ценить красоту”. Про то, как меня вытащили из спячки, она не ответила, но сказала мучить по этому вопросу Вэлькора. Она, мол, совершенно не разбирается в его магических штучках.

— А можно вопрос, матушка? — когда от моего завтрака неожиданно остался лишь чай, удивительно вкусный, яблочно-мятный, поинтересовалась я.

— Хочешь спросить, как оборотень стала женой лорда? — проницательно усмехнулась моя собеседница.

Я кивнула. Оборотни жили очень закрытыми общинами и принимали к себе, а вот общину покидали редко. Тем более не велись на титулы и богатство. Все, что им было нужно, — земля для жизни и посильная работа, чтобы было чем обеспечивать ренту и кормиться.

— Я стала оборотнем, когда Вэлькор согласился принять племя на своей земле, — улыбка свекрови стала слегка ностальгической. — Меня увлекло учение жрецов Богинь-Близнецов, а оборотням нужен был посредник между ними и лордом. Я была идеальным вариантом.



— И вам не в тягость? — с любопытством спросила я.

Вообще-то существование Богинь-Близнецов Этель и Нуа не отрицалось, все знали, что покровительницы двух Джанхийскийх лун существуют так же, как и Кхат, дракон-покровитель солнца. И они ничуть друг дружке не мешали, каждый из богов занимался своими делами, им было не до распрей, на них троих держался целый мир. Но нельзя было усидеть на двух стульях и пользоваться магическими возможностями Близнецов одновременно с возможностями, которые открывал своим последователям Кхат.

Сменить веру в первородного Дракона Кхата на веру в Богинь-Близнецов означало одно — ты отказывался и от учения Кхата, и от его способов обращения с магией. А это значило, что даже простейшим бытовым магическим трюкам матушке Рейноре пришлось учиться с нуля. И даже мне это было страшновато (хотя у меня-то выбора не было, драконихи веру не меняли), а матушка Рейнора была старше меня.

— Мне интересно, дорогая, — усмехнулась свекровь, а затем повернула голову в сторону приоткрытого окна. — Ну вот и мой сын вернулся, — если судить по ее тону, она ничуть не была удивлена, но посмеивалась над его торопливостью. — Так я и думала, что свои сигнальные чары он и на себя завязал, а не только на Лувию.

И она была права, уже пять минут спустя, после очень символичного стука, не дождавшись моей реакции, в комнату вошло мое чудовище. Вошел и замер у двери. Уставился на меня как на свой неожиданно сбывшийся сон. И… Какое же счастье, что меня сейчас прикрывает его эмпатическая печать. Потому что он бы почуял, что сейчас я ужасно рада его видеть…

Глава 24. Дразнящая

— Здравствуй, — Вэлькор произнес это негромко, и это было не совсем приветствие, больше все-таки пожелание.

— Добрый день, милорд, — какой же до боли спокойный голос. Сколь много бы Вэлькор сейчас отдал, чтобы этот нежный голосок сейчас хоть чуть-чуть дрогнул от волнения…

Фэй. Бледная, спавшая с лица, с поблекшей почти до невидимости волшебной аурой. Но живая, живая…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это были жуткие три дня и еще более жуткие три ночи. Вэль сумел обратить ритуал культистов вспять, выжал из всех посохов украденный у Фэй огонь, но истощенная драконья сущность его жены смогла принять эту энергию не с первого раза. И первые двое суток Вэль провел в рунной пентаграмме, раз за разом повторяя ритуал вложения силы, радуясь тому, что после каждого повтора еще одна кроха магии остается в теле Фэй. И боялся, каждую секунду боялся, что это тело истончится и растает белесым туманом, отправляясь на перерождение.

Лишь потом, когда Фэй начала нормально дышать, а её сердце — биться уверенно, а не едва слышно, когда стало ясно, что Вэль смог вытянуть жену из Спячки до того, как девушка в неё глубоко погрузилась, до реинкарнации — он смог выдохнуть, но и тогда боялся поверить.

В Спячке — не всегда все определяет состояние дракона, но и его настроение — продолжать жить или, напротив, желать перерождения. Были ли у Фэй причины хотеть свободы? Могла ли она хотеть сбежать от ненавистного мужа, который уже не единожды с ней поступал небрежно, а иногда и попросту жестоко? Вэль даже не сомневался. В то, что она решит остаться в этой жизни, в его «теплой» компании, он не верил, но надеялся на лучший исход для себя — и сам осознавая, что шансов на это не так и много.

И вот она — живая, спокойная, смотрит на Вэля своими бездонными глазищам, а у него взгляд настолько голодный, что на лице матери укоризна. Неприлично так смотреть на жену в присутствии кого бы то ни было. Даже собственной матери. Но поделать с собой хоть что-то Вэлькор не мог.

— Матушка… — Вэль договорил просьбу, замолчав. Леди Рейнора все поняла.

— Не мучай девочку, дорогой, — усмехнулась мать, а затем, подойдя к двери, ласково потрепала Вэлькора по голове.

Вэлькора.

Взрослого, состоявшегося чародея, который и ростом был на голову выше своей матушки…

У Фэй, вставшей из-за стола одновременно с матерью Вэля, замерло лицо. Кажется, подобные нежности в её голове не очень укладывались.

Вэлькор же… Виновато потупился и, поймав ладонь леди Рейноры, коснулся её губами.

— Я постараюсь, — пообещал он, а Фэй чуть улыбнулась — явно взяла это его заявление на заметку. Вот ведь. Нет бы что-то еще запоминала…

Впрочем, эту досаду еще надо было удержать в голове, но стоило Вэлькору и Фэй остаться одним — и ему стало трудно думать в принципе. Мысли как-то закостенели, замерло буквально все, каждый нерв.

Вэль молчал, да и Фэй смотрела на него, не говоря ни слова. Просто не отрывала от его лица непроницаемого взгляда, прокручивая на безымянном пальце светлый ободок обручального кольца. Фэй и так-то была довольно закрытой, но еще сложнее стало сейчас с эмпатической печатью, которую Вэлькору неплохо бы вернуть, но с этим можно разобраться позже. А сейчас хотелось просто ощутить хоть какую-то её реакцию…

— Если Эвор откусил вам язык — это ужасная потеря, милорд, — медленно произнесла Фэй, и по её губам пробежалась плутовская улыбка. Ох, шельма, смейся, смейся больше, за это чудное зрелище ничего не жалко. Этот смех будто расколол тревожное молчание между ними.

Вэль шагнул к столику, стиснул в руках нежные ладошки девушки, прижимая их груди, а саму Фэй притягивая к себе.

— Никогда так больше не делай, поняла? — произнес он, впиваясь в лицо жены жадным взглядом.

— Не шутить? — брови Фэй встревоженно вздрогнули. Глупышка.

— Не пытайся умереть, — Вэль качнул головой. — Я не хочу потерять и тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фэй опустила ресницы, пряча от Вэля свои удивительные глаза. А он меж тем не хотел, чтобы она от него пряталась в этот свой панцирь.

— Вы же знаете, я не нарочно, — тихо произнесла девушка.

— Ты встряла в поединок, — с мягким укором заметил Вэль. Не было у него сейчас сил ни ехидничать, ни сердиться. Слишком вымотался за эти три дня, слишком боялся за то, что не сможет вытащить Фэй из Спячки.