Хитрованы - Евгений Сухов

Впрочем, у Огонь-Догановского было чему поучиться…

Как-то на занятия от нечего делать к нему заявился Эдмонд Массари. Высокий, элегантный, статный, с гривой вьющихся волос, красавец, светский лев, разбивший сердца не одной московской красотке, он и впрямь походил на льва: был по-кошачьи ласков и столь же опасен. Впрочем, заявился он к Огонь-Догановскому не от нечего делать, а по причине совершенно практической – свести знакомство с вдовицей Евдокией Мансуровной Крашенинниковой и охмурить ее так, чтобы она прикипела к нему намертво, сделавшись преданной собачонкой. А лучше белочкой, что грызла бы из его рук орешки. Если бы вы знали горячий характер Эдмонда Массари, то могли бы понять, какой страстный огонь загорелся в глазах непревзойденного ловеласа, когда Огонь-Догановский во всех подробностях рассказал ему о богатой вдовушке и ее выдающихся достоинствах. Не менее жаркий огонь вспыхнул в душе и в полнеющих телесах вдовушки, когда она свела знакомство с великолепным Эдмондом…

Эдмонд Себастьян Карлос Мария де Массари и в самом деле был великолепен. Блистателен ко всему прочему еще и тем, что это именно он придумал остроумную и оригинальную аферу «Невостребованный груз», которую впервые провернул в одна тысяча восемьсот семьдесят третьем году, когда наведался по делам в свое нижегородское именьице.

В августе указанного года к нижегородскому книготорговцу Агапию Чеботареву пришел очень импозантный господин с гривой вьющихся волос и в весьма приличном костюме, представившись Чеботареву торговым агентом Ярилой Клячкиным.

Сей агент предложил свои услуги по продаже лежалого товара, абсолютно не пользующегося спросом.

– Замечательно! – воскликнул на это Агапий Чеботарев и провел импозантного агента на склад, где пылились кипы невостребованных книг. – Вот, извольте выбирать, – развел руками книготорговец, приглашая агента осмотреть никому не нужный, уже покрывающейся плесенью товар.

Агент молча пошел мимо кип, а потом вскинул удивленный взгляд на Агапия и указал на большую стопу книг в богатом переплете:

– Что, даже это не расходится?

– Увы-с, – печально вздохнул книготорговец. – Положительнейшим образом не расходится. – И добавил: – Ни в какую. Может, у вас что-нибудь получится.

– Это возмутительно, – негодующе произнес торговый агент и указал на большую стопу книг: – Я берусь продать весь тираж этой книги.

Был составлен договор, по которому торговый агент Ярило Евстигнеевич Клячкин брался реализовать восемьдесят шесть экземпляров книг под названием «Воспоминание об императрице Екатерине Второй по случаю открытия ей памятника в городе Нижний Новгород», за что ему полагалось вознаграждение в сумме восемьдесят шесть рублей. Книготорговец же Агапий Самуилович Чеботарев обязался передать торговому агенту с целью реализации все восемьдесят шесть экземпляров книг с указанным выше названием с выплатой вознаграждения в сумме восьмидесяти шести рублей и с авансовым платежом в размере сорок три рубля, который и был выдан торговому агенту Клячкину незамедлительно.

Торговый агент погрузил «Воспоминания об императрице…» на телегу и увез в неизвестном направлении.

Затем названный агент был замечен при приобретении большой партии сундуков разного размера, на которые ушел почти весь аванс, полученный от книготорговца Агапия Самуиловича. А еще через пару дней через нижегородскую контору «Российского общества морского, речного и сухопутного страхования и транспортировки кладей» было отправлено в восемьдесят шесть российских городов восемьдесят шесть запечатанных сундуков с надписями «Ценный груз» и «Не кантовать». Оценен и, естественно, застрахован был каждый груз в девятьсот девяносто рублей, на что, как и положено, отправителем грузов были получены от конторы расписки на гербовой бумаге с указанием стоимости груза. Если учесть, что данные расписки принимались в залог наравне с векселями минус какой-то там процент, то импозантный торговый агент Ярило Евстигнеевич Клячкин, то бишь ловелас, светский лев, а главное, «червонный валет» Эдмонд Массари, получил с этой аферы чистого навару около восьмидесяти пяти тысяч, что, согласитесь, деньги весьма и весьма значительные.

Что же до сундуков, то, конечно, груз оказался во всех городах невостребованным, какое-то время стоял и занимал место на складах, после чего были вызваны блюстители правопорядка и благочиния. Походив вокруг сундуков, они приняли решение открыть крышки. Внутри каждого из сундуков оказался другой, поменьше. В нем – третий. В третьем – четвертый, наподобие русских матрешек. А в самом малом сундуке блюстители обнаружили книгу «Воспоминание об императрице Екатерине Второй по случаю открытия ей памятника в городе Нижний Новгород» в дорогой обложке.

Кто-то почесал за ухом, кто-то посмеялся, но в общем и целом почтовики и полицианты сочли рассылку сундуков чей-то дурацкой шуткой и расследований проводить не стали. А на кой? Шутка-то ведь в принципе была довольно безобидной. А какой оригинальной!

После этого «валеты» еще не раз прибегали к подобной афере, когда сказывалась нужда в денежных знаках или когда они требовались для какой-либо дорогостоящей аферы.

И это всегда сходило им с рук…

Эдмонда Массари и вдовицу Евдокию Крашенинникову познакомил Алексей Васильевич…

– Вот, милейшая Евдокия Мансуровна, разрешите представить вам моего друга и товарища по несчастию, с которым власти обошлись так же несправедливо и немилосердно, как и со мной. Эдмонд Себастьян Карлос Мария де Массари, племянник члена палаты депутатов солнечной Италии господина Джузеппе де Массари. Прошу любить, – после этого слова Огонь-Догановский сделал небольшую, но значимую паузу, – и, стало быть, жаловать.

– А это мой друг, – повернулся он к вдовице, – милейшая и неподражаемая Евдокия Мансуровна Крашенинникова, которую не жаловать и не любить просто-напросто невозможно. По крайней мере, у меня это решительнейшим образом не получается, – протянул он с загадочными интонациями.

– Ну уж, вы скажете тоже, – зарделась пухлыми щечками Евдокия Мансуровна. Еще пуще она зарделась, когда Массари мягко взял ее пухлую ладошку и, склонившись в поклоне, нежно поцеловал. Ее коротенькие пальчики пахли ванилью.

– Мой друг прав, – выпрямившись, посмотрел прямо в глаза вдовушке Эдмонд Себастьян Карлос Мария. – Вы совершенно неотразимы, сударыня. И это надо признать как данность.

– А пошто у вас столько имен? – просто спросила Крашенинникова.

– Это такая итальянская традиция, – пояснил Массари. – В моем имени имена отца, матери, деда…

– Это так красиво звучит, – заметила вдовица. – Как в романах.

– Благодарю вас, – шаркнул ножкой Эдмонд Себастьян Карлос Мария.

– Чем вы занимаетесь здесь, у нас?

– Скучаю, – честно ответил Массари и несколько печально посмотрел на Крашенинникову. – Особенно не хватает женской теплоты и привязанности…

Купчиха быстро взглянула на Эдмонда Себастьяна:

– Вы, такой красавец мужчина, и скучаете? Да ни в жисть не поверю. Наверное, барышень подле вас не счесть.

Она была очень простой, эта Евдокия Мансуровна Крашенинникова (и это ему нравилось). Если бы не двухмиллионное состояние, с ней Эдмонд Массари заскучал бы, верно, еще больше. Но вот ее денежки… Они, а точнее, их количество, были совсем не скучными…

– А вот представьте себе, – сказал Массари. – Друзей-мужчин, – он посмотрел на Огонь-Догановского, – у меня много, а вот друзей-женщин у меня нет ни одной. А так хотелось о ком-нибудь заботиться, лелеять, обожать… Выплеснуть на кого-нибудь свой огромный запас нерастраченной нежности и ласки…

– Надо полагать, вам недолго будет не на кого выплеснуть ваш запас, – хитро щурясь, произнесла Крашенинникова. – Просто вы не искали никого для этого, ведь так?

– Возможно, вы и правы, – печально промолвил Массари. – Знаете, как-то неловко специально искать.

– Ну-у, – протянула вдовица, – так рассуждая, вы никогда не найдете себе… – Она задумалась, подбирая нужное слово, наконец, отыскала, – пассии.

– Да? – Массари убито уронил голову на грудь. – А вы?

– Что – я? – уперлась в него взглядом Евдокия Мансуровна.

– Вы не могли бы быть моей… моим другом? – поднял голову Массари и с надеждой и мольбой посмотрел на вдовушку.

Их взгляды встретились.

Надо сказать, что Евдокия Мансуровна, несмотря на свои миллионы, была женщиной отзывчивой и сердобольной. Она помогала своей многочисленной родне. Не оставляла вниманием и вспоможением двух племянниц покойного Родиона Степановича. Ее иждивением был сооружен придел Рождественской церкви во имя святых апостолов Петра и Павла, и церковь стала собором. На ее средства была отреставрирована рака с мощами великомученика Кирилла Белозерского в церкви Богоявления, и ее же иждивениями существовал сиротский приют на Рождественской улице. Помимо прочего, она всегда принимала участие в благотворительных лотереях, учиняемых городским головой и гражданским губернатором.