Левиафан - Скотт Вестерфельд

— Ну и какой из ваших монстров их отложил?

— Никакой. Они искусственного происхождения. Когда создаешь новую зверушку, ей надо дать время созреть. Яйца греются в тепле, а гены тем временем сами выстраивают из желтка новое существо.

— Звучит довольно-таки кощунственно. — Алек взглянул на яйца и скривился.

— Когда ты сидел в утробе своей матушки, с тобой происходило то же самое, — со смехом сказал Дилан. — У любого живого существа есть гены. Вся информация о тебе записана в каждой клетке твоего тела.

Это казалось полным бредом, но Алек не осмелился возражать. Меньше всего ему хотелось узнать от Дилана еще какие-нибудь неаппетитные подробности процесса размножения. И тем не менее принц не сводил глаз с таинственных яиц.

— И все-таки кто из них вылупится?

— Доктор Барлоу не говорит. — Дилан пожал плечами. Потом он запустил руку в солому, вытащил термометр, поднес к свету и выругался. Положив его обратно, Дилан достал из кармана свисток и сыграл несколько нот.

Комната вдруг осветилась ярче; подняв взгляд, Алек увидел прямо над головой скопление светящихся червей и поспешно отодвинулся.

— Что это за штуки?

— Черви? Ну, они нужны для освещения.

— А что, способ добычи огня дарвинисты еще не изобрели? — хмыкнул Алек.

— Да пошел ты! Мы пользуемся масляными лампами, но сейчас, когда корабль весь в дырах, как решето, это слишком опасно. Вы ведь тоже не жжете на цеппелинах свечи!

— Не болтай глупости. Думаю, там электрическое освещение.

— Пустая трата энергии, — махнул рукой Дилан. — Люминесцентные черви превращают в свет любую пищу. Они могут питаться даже землей, как обычные дождевые червяки.

— Ты в самом деле позвал их свистом? — Алек с подозрением покосился на биолампу.

— Угу. — Дилан достал из кармана свисток. — С его помощью я могу отдавать приказы любому существу на этом судне.

— Да уж. Я помню, как ты подозвал свистом тех… паучьих собак.

— Это ищейки. — Дилан рассмеялся. — Их задача — отслеживать протечки водорода. Ну и спугнуть чужака, если понадобится. Прости, что напугал тебя.

— Я вовсе не испугался… — начал Алек, но тут заметил кучу аптечек на полу рядом с ящиком. Тех самых, которые он принес.

Он нагнулся и открыл первую попавшуюся. Она была полностью укомплектована.

— О, точно, — сказал Дилан с виноватым видом. — Я еще не донес их до лазарета.

— Вижу.

— Доктор Барлоу хотела сначала осмотреть их сама. А потом она сразу же послала меня за тобой.

— Думаю, я зря тащил сюда лекарства. — Алек вздохнул и закрыл аптечку. — Наверняка вы, дарвинисты, и лечитесь не по-людски — какими-нибудь пиявками или вроде того.

— К счастью, я не в курсе, — засмеялся Дилан. — Но знаю, что мы пользуемся хлебной плесенью, чтобы останавливать заражение.

— Надеюсь, ты шутишь?

— Я всегда говорю только правду! — торжественно сообщил Дилан. — Слушай, Алек, эти яйца горячие, будто свежесваренные. Пошли отнесем аптечки судовому врачу. Уверен, он найдет им применение. А еще — я хотел отыскать нашего боцмана. Его подстрелили перед самым крушением, и я не знаю, что с ним. Когда я его видел в последний раз, он еще с одним мичманом болтался на страховочном тросе…

— Конечно, — кивнул Алек.

— Честно говоря, ты вообще зря сюда явился, — доверительно сказал Дилан. — Но кое-какая польза от тебя все же была — ты спас мою отмороженную задницу!

По пути в лазарет Алек вдруг заметил, что крен гондолы несколько уменьшился, и обратил на это внимание своего спутника.

— Все верно, — кивнул Дилан. — Неполадки понемножку исправляют. Только осторожно, чтобы не потревожить кита. Я слышал, что к рассвету крен исчезнет совсем.

— К рассвету? — пробормотал Алек.

К этому времени Фольгер наверняка уже составит какой-нибудь план спасения и начнет воплощать его в жизнь…

— Сколько осталось до восхода?

— Примерно полчаса. — Дилан вытащил часы. — Но из-за гор солнце выйдет позднее.

— Всего полчаса?! Разве доктор Барлоу успеет поговорить с капитаном?

— Ну, она тут большая шишка, — пожал плечами Дилан.

— Что это означает?

— Я имею в виду — она чертовски важная персона. Мы приземлились в Риджентс-парке посреди Лондона только ради того, чтобы взять ее на борт. Ничего, старик быстро выслушает ее.

— Это хорошо, — заметил Алек, поглядывая в сторону иллюминаторов, за стеклами которых уже розовела заря. — Потому что моя семья вот-вот будет тут.

— Похоже, ты считаешь себя пупом земли! — Дилан закатил глаза.

— Извини, кем?

— Высоко мнишь о себе, — раздельно, словно говоря с идиотом, объяснил мичман. — Считаешь, что все должны с тобой носиться, да?

Алек молча посмотрел на собеседника. Бессмысленно объяснять этому парню, что у него есть полное право высоко о себе мнить. Как-никак он наследник империи с населением в пятьдесят миллионов душ. Дилан всего лишь простолюдин, что он может понимать в политике?

— Видишь ли, обстоятельства моего рождения были не совсем обычными…

— Ты — единственный ребенок в семье, я угадал?

— Ну… да.

— Ха! Так я и знал, — хмыкнул Дилан. — И теперь ты думаешь, что твои родственники свернут горы и не побоятся сотни врагов, только бы вызволить тебя из плена?

— Вот именно. — Алек кивнул.

— Обалдеть! — с хохотом воскликнул Дилан. — Ну и балуют же тебя родители!

— Баловали, — глухим голосом уточнил Алек.

— Вот черт! — Через мгновение до Дилана дошло. — Ты хочешь сказать, что они мертвы?

Ответ застрял в горле у принца. Внезапно он понял некую вещь. Одно дело — слышать о гибели родителей от других, и совсем иное — говорить об этом самому, чего Алеку еще не приходилось делать — ведь экипаж штурмовика узнал о несчастье раньше его. Сейчас он так и не смог выдавить из себя ни слова и только молча кивнул. Неожиданно Дилан криво улыбнулся:

— Мой папа тоже умер. Все это жуткая жуть, правда?

— Да, — с трудом вымолвил Алек. — Мне очень жаль.

— По крайней мере, мама жива, — добавил Дилан. — Хоть и очень на меня сердится. Она никогда не хотела, чтобы я стал военным.

— Какая же мать захочет подобной судьбы для своего сына? — Алек пожал плечами.

— Ну, тут все не так просто… — Дилан прикусил губу. — Уверен, что папа отнесся бы к моему решению иначе. Хотя…

Фразу он так и не закончил. Они проходили через просторную кают-компанию. Посреди нее стоял длинный пустой стол, в разбитое окно задувал ледяной ветер. Остановившись, Дилан несколько секунд смотрел в небо, сиявшее пронзительно розовым светом. Угрюмая тишина угнетала Алека; он в тысячный раз пожелал обладать таким же даром слова, как и его отец.

— Знаешь, я рад, что не выстрелил в тебя, — сказал он, кашлянув.

— А уж я-то как рад, — хмыкнул Дилан. — Ладно, пошли занесем аптечки и поищем мистера Ригби.

Он двинулся дальше; покидая кают-компанию вслед за мичманом, Алек мысленно понадеялся, что этот мистер Ригби, кем бы он ни был, остался в живых.

ГЛАВА 27

Полчаса спустя Дэрин стояла на хребте «Левиафана», застегивая на себе ремни и готовясь подняться в небо на самой большой из медуз Гексли. Она вымоталась и вдобавок очень замерзла, но на душе было легко. В первый раз с момента крушения она чувствовала себя способной повлиять на происходящее.

Мистер Ригби выжил и чувствовал себя неплохо. Они с Алеком нашли его в лазарете, раздающим приказы прямо с койки. Германская пуля прошла навылет, не задев ни одного жизненно важного органа. Корабельный врач пообещал, что через неделю боцман встанет на ноги.

Там, у врача, их застала вестовая ящерица от доктора Барлоу. Голосом леди она быстро пересказала план капитана. Небольшой отряд под белым флагом проводит Алека домой, но не раньше, чем будет проведена воздушная разведка, так что пока Алек остался наблюдать за яйцами, а Дэрин готовилась подняться в воздух.

Она потуже затянула плечевые ремни и посмотрела вверх. Медуза выглядела бодрой и здоровой, ее радужная кожа переливалась на фоне лазурного неба. Конечно, они высоко в горах, и воздух тут разреженный, но на милю она вполне поднимется. Если семья Алека в самом деле живет где-то в долине, Дэрин быстро их обнаружит.

— Мистер Шарп! — раздался радостный вопль. Это был Ньюкирк. Он карабкался вверх по вантам, улыбаясь во весь рот.

— Вы в самом деле живы!

— Разумеется, — крикнула Дэрин, ухмыляясь в ответ.

Мистер Ригби уже сказал, что с Ньюкирком все в порядке, но было приятно убедиться в этом собственными глазами.

Мичман остановился и помахал в воздухе чем-то блестящим.

— Старший пилот передает вам этот бинокль вместе с наилучшими пожеланиями! Он сказал, это его лучший бинокль, так что не разбейте его.