Ледяная синева (ЛП) - Энн Стюарт

— Откуда мне знать, что ты поможешь ей? Что, если я откажусь ехать?

Така пожал плечами — такой красивый, такой холодный.

— Тогда, думаю, придётся бросить тебя здесь… Я могу сделать это быстро и безболезненно — ты не будешь страдать. Но живой я тебя не оставлю.

Комната была подобна морозильнику. Холод, исходящий от Таки, пробирал Саммер до костей. Если бы она выдохнула, то, наверное, увидела бы облачко пара. Но она не могла дышать.

— Я буду готова.

Така смотрел, как Саммер уходит. Когда она скрылась в ванной, он всё равно продолжал, не мигая, глядеть туда, где она только что стояла. Он сказал ей чистую правду. В конце концов, гордость одной калифорнийской принцессы — не такая большая цена за безопасность тысяч, а, может, и миллионов людей.

Хотя на самом деле Саммер и не была такой уж принцессой. Возможно, она и связана с самыми могущественными людьми Голливуда, но вокруг неё не видно той атмосферы привилегированности и вседозволенности, которую он замечал у самых красивых из знакомых ему женщин — и американок, и японок.

С другой стороны, Саммер и не красавица. Просто симпатичная, но ничего особенного. Милые глаза, милый мягкий рот, который Таке хотелось бы исследовать, тёплая кожа и нежные изгибы. Симпатичная, но ничем не примечательная. Идеальная японская невеста, что для него выбрал дед, даст ей сто очков вперёд.

Но то была другая жизнь, с которой он будет разбираться, когда придёт время. Пока же у него задание, и единственно важное — выполнить его, невзирая на цену.

Така схватил небольшую мягкую сумку, которую нашёл в шкафу, и пошёл в коридор. Он слышал, как в душе льётся вода, и остановился, задумавшись, плачет ли Саммер под водными струями. Когда он тогда вышел из ванной, её глаза были уже сухими. Интересно, он сделал достаточно, чтобы вновь добиться от неё слёз?

Спускаясь по лестнице, Така покачал головой. «Она сильнее этого», — напомнил он себе. Саммер наверняка восстановила чувство собственного достоинства и выбросила из головы то, что он только что проделал с ней. Сам же он сейчас должен думать о ней только как об обузе. Не скрывает ли она что-то ещё? Два кимоно и книга. Они могли быть единственным, что осталось от Ханы Хаяси, или же чем-то более важным. «А в ситуации, когда всё оказывается не тем, чем казалось, наследие Ханы наверняка важнее, чем думает Саммер».

Он сварил свежего кофе и доел сашими. Услышал, как она спускается по ступенькам, но не обернулся, а пошёл к холодильнику за жирными сливками.

— Хочешь кофе? — спросил он безразлично.

— Нет. — Голос Саммер звучал так же бесстрастно, и когда Така оглянулся, лицо её было спокойным и застывшим. Глядя на неё, он вспомнил тот дикий и страстный звук, что сорвался с её губ при оргазме, но тут же строго одёрнул себя за непрошеный образ.

Саммер надела мешковатые чёрные джинсы и просторную футболку — только в такой одежде Така её и видел до этого. Кто бы мог подумать, что под всеми этими слоями скрывается столь мягкое и отзывчивое тело? Если в ближайшие дни Саммер не погибнет, ей нужно будет найти кого-то, кто станет правильно за ней ухаживать. Кто приоденет её и обеспечит тот секс, что ей необходим.

Секс больше не проблема, и Таке нужно выбросить его из головы. Он не сомневался, что подарил ей первый настоящий оргазм. Хотя если честно, то, пожалуй, первые два или три оргазма. Может, Саммер ненавидит его за это, но, по крайней мере, теперь она знает, что не фригидна.

Саммер подождала, пока он ушёл с дороги, и, открыв холодильник, достала оттуда йогурт и банку содовой. Така думал, что придётся заставлять её есть, но она казалась потрясающе спокойной и собранной. Нашла ложку и стала есть йогурт, стоя от него как можно дальше.

Саммер практична — это хорошо. Она не будет рыдать и стенать. Она вообще не собиралась признавать, что произошло между ними совсем недавно. Женщины в любой точке мира хорошо умеют объявлять бойкоты, и так ему будет даже легче сконцентрироваться на том, как быстрее добраться до острова Бейнбридж.

Желательно сделать это до того, как Сиросама разорвёт Джилли Ловиц на мелкие кусочки, которые уже никому не под силу будет собрать.

Пока они оставили её в покое. Джилли сидела на узкой койке в своей камере. В общем-то, ей было удобно. Но девушку непреодолимо тянуло на фастфуд, а его-то здесь явно не наблюдалось.

А наблюдались мутная вода, которую она не хотела пить, и бросающий в дрожь голос Сиросамы, который пускали через невидимые динамики. Невидимые, потому что если бы она нашла их, то разбила бы.

Джилли не знала, чего они от неё ждут. Монотонный голос вещал на пяти языках — ни одного из них она не понимала. У Джилли был неплохой разговорный испанский, но с акцентом Сиросамы слова было почти невозможно расшифровать. И если они идентичны английской версии, то Джилли не хотела знать, что он говорит. Просто куча напыщенных и непонятных слов, что заставляли её тосковать по предсказуемости и безопасности науки. У Джилли в университете было сразу две специализации — физика и химия, и та псевдонаучная чепуха, которую Сиросама нёс через крошечные динамики, действовала ей на нервы.

Растянувшись на койке, она просчитывала возможности. Они одели её в белую пижаму, которая напомнила ей о психиатрической больнице в стиле «кун-фу», дали несколько батончиков мюсли, которые Джилли терпеть не могла, и сказали ждать, пока Сиросама найдёт для неё минутку. Хорошо, она подождёт. Старый пузырь ничего из неё не вытянет. И если Сиросама думает, что её родители будут сидеть, сложа руки, пока любимая дочка в беде, он скоро осознает, как глубоко ошибался.

Несправедливо, что Джилли стала любимицей, но, как часто указывала ей Саммер, жизнь вообще штука несправедливая. Пустышка Лианна могла много чего провернуть в своих поисках просветления, но когда дело доходило до второй дочки, она спускалась с облаков и превращалась в тигрицу. И никто не хотел связываться с Ральфом Ловицем. Отец терроризировал даже мафию. Какой-то надутый лидер секты, страдающий манией величия, будет для него детской игрушкой.

На самом деле волноваться не о чем. Представителей «Братства торжества истины» слишком интересовало местонахождения Саммер, но так как Джилли понятия об этом не имела, всё это было неважно. А когда они стали болтать о какой-то японской урне, то совсем её запутали.

Они сказали, что дают Джилли убежище, и она не могла спорить с тем, что загадочные Питерсены держали её как накачанную наркотиками заложницу. Хотя не сказать, чтоб это так уж отличалось от сидения здесь, во владениях Сиросамы и в его пижаме. Единственная разница — Питерсены кормили её шоколадом.