Три песо (СИ) - Романов Герман Иванович

Ситуация прекрасно понимала и сама королева Мария Кристина, и две ее дочери, и юный король Альфонсо, что находились сейчас в кабинете. «Альмиранте», а так они именовали Рамоса в своем кругу за его заслуженную репутацию, за последние недели обрел очень влиятельных покровителей, мнение которых необходимо было учитывать. И венценосная вдова решительно взяв в руки перо, тщательно вывела на карте — «быть по сему». За ней поставил свою подпись сам король, и принцесса Астурийская, а инфанта Мария Терезия неожиданно захлопала в ладошки. И нисколько не смутилась, когда на нее все дружно взглянули, смело произнеся:

— Так в старину достойные рыцари своим мечом завоевывали себе королевства. А дон Рамос просто вернул себе то, что принадлежало по праву. Хотя теперь он гранд князь де лос Росс, с титулом «суверена» и «светлейшего» — а это выше, чем властители Монако, носящие подобный титул. «Альмиранте» достоин держать в руках один из знаменитых мечей Сида, возвратив «Нуэву Эспанью» — эпический подвиг, достойный времен Реконкисты!

— Согласна с тобой, дочь, — наклонила голову королеву, тоже чуть похлопав, чему все последовали. И вопросительно посмотрела на маршала — тот наклонил голову, предложение инфанты было неожиданным, но он не нашел его шокирующим, наоборот — лучшего известия для народа было трудно придумать. И спустя паузу, взятую на раздумье, произнес:

— «Тисона» у маркизов де Фальвес, а вот «Колада» в королевском дворце, со шпажным эфесом. Думаю, вашему величеству стоит даровать этот легендарный клинок князю, он его достоин!

И посмотрел на инфанту — та вся зарумянилась, будто ей самой достался один из самых знаменитых мечей Испании. Да и с княжеским титулом вышло именно по ее подсказке — ведь князем Валенсии являлся сам Сид. А это считалось «сувереном», пусть и вассалом по отношению к испанской короне, но не ее подданным.

Такое не вызовет удивления, в «Новом Свете» уже были две империи — Мексиканская и Бразильская, правда, срок их существования оказался коротким. Также будет и с «княжеством Росс», если останется оное без наследника, то отойдет в королевский домен. Хотя даже если Рамос женится, то и в этом случае владения останутся в Доме Бурбонов, что было основанием в соглашении с ним, так как дал слово женится именно на представительнице этого королевского рода, и никаких препятствий для такого брака не существует. Есть несколько кандидатур, даже младшая дочь королевы Изабель, долго находящаяся в Париже, что давно не живет с мужем. И развод с опостылевшим супругом можно легко осуществить. Есть Сицилийский и Орлеанский Дома Бурбонов, давно лишившиеся корон.

— Теперь сеньор «Рамос» может отказаться от своего загадочного имени — «ветвь», а именно так ее следует правильно понимать, стала «побегом», и может превратиться в «древо». Однако его возраст не позволяет надеяться на наследников, хотя кто знает этих моряков…

И тут неожиданно вмешалась королева, с мягкой улыбкой произнеся, и лукаво взглянув на младшую дочь:

— К тому же он обручен с «Инфантой Марией Терезией», но это не ты, принцесса, а его броненосец, как мне сказали. Но ради блага короны он выберет себе жену из дома Бурбонов — невест и вдов много, а княжество по нашим обычаям должно будет остаться в домене после его смерти. Все же он уже старый, и я молюсь, чтобы князь еще успел дожить до заключения мира, а там нужно «собирать» потерянные когда-то земли…

— Дон Серхио не старый, он не может быть старым человеком! Раз решил основать монастырь, и оставить под его сенью прах своих предков и родителей, — неожиданно вмешалась инфанта с горячечным блеском в глазах. Дон Рамон несказанно удивился от этих слов — такого он никак не ожидал, хотя все знали, что Мария Терезия с детства благочестива. Но тут что-то другое, и когда девушка хлопнула веером, маршал стал с ужасным прозрением догадываться, что с инфантой сейчас происходит…

С 1831 года этот польский орден «Белого Орла», с упразднением Царства Польского, вошел в капитул российских орденов, заняв «почетное» четвертое место по старшинству. Со стилизованными мечами даровался за военные заслуги — таким знаком за оборону Севастополя был пожалован адмирал П. С. Нахимов…

Глава 48

— Дон Хоакин, мне приходилось видеть этот медальон, но где и при каких обстоятельствах я поведать не имею права. Просто потому что это не моя тайна, и я хоть был совсем юным, но дал слово чести, не говорить ничего посторонним, не имеющим со мной кровного родства!

Сергей Иванович понимал, что ужасно рискует — вся троица пришедших к нему кабальеро, носила фамилию Аргуэльо. Родственники по «бабушке», так сказать, и можно было не сомневаться, что они ее видели в детстве. Или в отроческом возрасте, потому что даже дон Хоакин не выглядел старше самого адмирала, и вряд ли ему было больше шестидесяти лет.

— Могу сказать только одно — в шестом году сей медальон отдали одному русскому вельможе, как знак любви — внутри пряди их переплетенных локонов. Спустя десять лет вернули обратно вдове, отправив нарочного из Петербурга. Но позвольте, достойные кабальеро, задать вам один вопрос — откуда он у вас? Просто я считал его потерянным, когда спустя тридцать с небольшим лет вернулся сюда снова.

Сергей Иванович старался сделать свой голос как можно равнодушней, держа массивный серебряный медальон в пальцах, выгадывая время. Он мог раскрыть его, не так это и сложно, но тут главное сдержать любопытство. А если его догадка неверна, то всегда можно сослаться на память, да и мало ли в мире похожих медальонов. Но судя по тому, что почтенные кабальеро быстро и многозначительно переглянулись, Рамос понял, что его догадка оказалось верной, и мысленно возблагодарил монашку, что оставила в своих, сейчас еще не написанных мемуаров, воспоминания о «донне Мария Доминга», в миру носившей имя Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо.

— Мы с удовольствием ответим на ваши вопросы, сеньор альмиранте, но у нас есть еще одна просьба — вам знаком этот человек?

Ему протянули небольшой овальный портрет, вытянув оный из продолговатой сумки, похожей на планшетку. Но «парсуне» изображен мужчина лет сорока в красном придворном мундире без эполет — начало царствования императора Александра Павловича. Тут он не мог ошибиться в датировке — лента ордена святой Анны через левое плечо, а вот звезда справа, а это характерный признак, потому что у всех русских орденов звезды носились слева. А еще маленький крестик ордена святого Иоанна Иерусалимского свидетельствовал о том, что кавалером оного он стал при императоре Павле Петровиче, но портрет сделан уже после кончины самодержца от «апоплексического удара» табакеркой в висок. Иначе был бы надет непременный парик, и степень мальтийского креста была бы как минимум командора, ведь через плечо «кавалерия» любимого курносым императором ордена. И последним бросился в глаза небольшой золоченый ключ камергера у бедра, так что все сомнения исчезли — теперь он точно знал, кто изображен на портрете.

— Такого изображения я не видел, но похожий портрет имелся, когда я учился в кадетском корпусе, пусть и не на чужбине. Это камергер императора Александра Павловича граф Резанов, тайный супруг Марии Аргуэльо, дочери коменданта Сан-Франциско. Их брак остался в секрете, ибо граф из-за любви совершил государственное преступление — отказался от православия, тайно приняв католичество. Такой шаг мог вызвать на его голову императорскую опалу — времена отличались суровостью, в отличие от нынешнего мягкосердечия, особенно в делах веры. За подобное действие того же католика могли предать суду инквизиции. Поймите — раньше орденом «Золотого Руна» награждали только приверженцев католичества, и лишь потом стали награждать монархов, пусть и христианской веры, но ортодоксов или лютеран. А в начале века не могло быть и речи о таком — это ведь ренегатство!