Дорога в Гарвард и обратно - Лана Барсукова

– Ого! Он специально приехал из России на игру? – В голосе Лики сквозило огромное уважение.

– Не совсем. Он вообще-то приехал учиться в Массачусетский технологический университет, но это так, по мелочи. А сегодня да, приехал на игру.

– В Массачусетский технологический? Там учатся только самые умные, только самые светлые головы, – благоговейно сказал Вуки.

– А в Гарварде самые пыльные, что ли? – ревниво спросила Лика.

– О, я не это имел в виду! В Гарварде ум может быть разного свойства, а в MIT только как аналог компьютера. – Вуки умудрялся говорить примирительно, но настаивая на своей правоте.

Гоше надоели эти игры.

– Все, хватит! Через пять минут он будет ждать нас у главного входа.

И команда друзей поторопилась на встречу с умным русским, чью голову Вуки оценил как компьютер.

У ворот толпился народ. Видимо, идея встретиться у главного входа была не самой оригинальной, и ею многие воспользовались.

Гоша сканировал толпу, пытаясь найти самое бледное лицо. Но головы и многочисленные флаги университетов загораживали обзор. Тогда он решил организовать поиск по всем правилам военной науки.

– Значит, так: делимся на сегменты. Лика прочесывает центр, Матис правый фланг, а я левый.

Про Вуки Гоша ничего не сказал, понимая, что никакая сила не оторвет его от Лики. Азиат поблагодарил улыбкой.

– Парень с меня ростом, – продолжал Гоша, – из особых примет… он очень бледный. Ну то есть абсолютно. Как моя наволочка.

Тут Гоша вспомнил, что постирал наволочку вместе с носками и она стала серой, и добавил:

– Как моя наволочка, когда была новой. Совсем бледный.

– Как нежить? – спросила Лика. Она любила читать фэнтези.

Гоша неопределенно кивнул, не желая тратить время на споры с Ликой.

И они разошлись, вклиниваясь в толпу с разных сторон. Гоша начал прочесывать свой сегмент, пока не услышал какие-то грозовые раскаты по центру. Там явно зрел скандал. По крайней мере, туда перетекала еще не отсмотренная Гошей людская река, от которой явственно исходила энергия драчливого любопытства. Гул толпы заглушал отдельные голоса, но Гоше почудились знакомые интонации Лики.

Он рванул туда и, как оказалось, поступил совершенно правильно. А главное, вовремя. Еще чуть-чуть – и могла завязаться драка. Напротив Лики стояла, уперев руки в бока, крепкая негритянка и бросала ей в лицо:

– Расистка! Тебе не место среди студентов! Я добьюсь твоего отчисления!

Лика отвечала по существу:

– Я-то расистка? Ты с какой пальмы рухнула? Каким кокосом тебя по голове шарахнуло?

Негритянка стала приближаться на опасное для Лики расстояние, грозя использовать приемы рукопашного боя. Вуки попытался встать между дамами, но его смахнули в сторону, как соринку. Причем в этом отношении дамы действовали вполне слаженно.

– Извинись! – требовала негритянка.

– Ага, щас! Может, мне еще поцеловать его бледную задницу? – дразнила Лика.

Негритянка ринулась в бой. Гоша обхватил Лику и потащил в сторону, ожидая получить по спине удары, предназначенные Лике. Но ударов не было. Он оглянулся и увидел, что негритянка скована обручем рук. Ее сковал Эдик.

– Держи ее! – прокричал он. – Какого черта тут происходит? Кстати, привет!

– Держу! – прохрипел Эдик. Видно было, что ему тяжело сдерживать негритянку. – Привет, Гоша!

Секунды, выигранные в честной борьбе, сыграли свою роль. Подоспел Матис, и вдвоем с Гошей они оттащили разъяренную Лику на безопасное расстояние.

– Какого черта? – спросил Гоша. – Ты что, совсем мозги в бассейне отмочила?

– Я-то? Это она их отбила, когда с пальмы падала! – кричала Лика. – Я, главное, никого не трогаю, иду такая, смотрю по сторонам. Вижу – нежить. Бледный как покойник. Я обрадовалась, что первая твоего друга нашла, и кричу: «Эй, бледный, иди сюда!» А он такой: «Вы, наверное, меня с кем-то спутали. Мы незнакомы». А я ему: «Щас! Спутаешь такого. С такой бледной кожей только нежить в кино играть, причем без грима». Что? Уже и пошутить нельзя? И тут эта нарисовалась. Кричит, что я людей по цвету кожи разделяю, что я расистка… Ну и пошло-поехало, остальное ты видел. – Лика сникла и опустила голову.

Гоша оставил Лику на попечении Вуки и Матиса, а сам пошел искать Эдика.

Увиденное показалось ему странным. Эдик сидел на корточках перед драчливой негритянкой и гладил ее по руке.

При виде Гоши Эдик смущенно встал и, улыбаясь радостно и печально одновременно, как умел делать только он, сказал:

– Вот ведь какая ерунда вышла. На меня люди часто так реагируют, я уже привык, а она каждый раз кидается меня защищать. Прости, я забыл вас представить. Мой друг Гоша Осокин, единственный и лучший.

Гоша протянул руку.

– А это моя девушка, с которой я хотел тебя познакомить, – смущаясь, сказал Эдик. – Зара Салливан.

Гошина рука дрогнула. Та самая Зара, ради которой он взламывал сайт Гарварда, стояла перед ним и улыбалась. Только теперь он уловил сходство с фотографией: баклажановый отлив и ослепительно-белые зубы. И еще очень живые глаза. Такие живые, что их огня вполне могло хватить на двоих, даже если бы Эдик был нежитью.

И еще Гоша подумал, что у Бога не просто хорошее чувство юмора, но и явные задатки неплохого сценариста. Так обставить встречу с Зарой Салливан мог только очень талантливый выдумщик.

Глава 31. Мир, дружба, жвачка

– Пойдемте, я познакомлю вас с друзьями, – предложил Гоша, заранее предвкушая интересную сцену.

И действительно, когда они подошли к Лике и охранявшим ее Вуки с Матисом, Зара начала шумно дышать, а Эдик – еще более энергично гладить ее по руке.

– Значит, так! Они – не расисты, а нормальные люди. И даже она. – Он ткнул пальцем в Лику. – Просто искали Эдика по особой примете. Ясно? Это мои друзья, придется помириться, – сказал он.

Парни расступились, образуя круг, в центре которого стояли Лика и Зара. Девушки оценивали друг друга. Наконец Зара спросила:

– Что ты там про пальму говорила?

– Что с нее можно упасть и повредить голову, – осторожно ответила Лика.

– Я падала, – вдруг призналась Зара. – А ты?

– Я-то? Я с липы один раз навернулась.

– Что такое липа?

– Это как пальма, только совсем другая, – объяснила Лика.

Как ни странно, Зару устроил такой ответ.

– Меня после той липы отдали в плавание, чтобы я ушибленный позвоночник растягивала, – поделилась Лика. – Теперь я мастер спорта по плаванию.

– Реально? А меня отдали гувернантке, чтобы она меня от пальм отгоняла. И я все детство мечтала сделать подкоп от спальни до пальмы. Сколько себя помню, что-то чертила и делала расчеты. Теперь я учусь сразу по двум направлениям: на инженера и на программиста.

Девушки засмеялись.

– Ладно, мир, – согласилась Зара. В ее глазах разлилось примирительное добродушие. – Только ты больше про цвет кожи ничего не говори. Эдик мой парень. Поняла?

– Прикольно! – обрадовалась Лика. – Мне-то что? Да хоть в крапинку.

Зара знала, что у ее народа в честь примирения переламывают кукурузную лепешку. Лепешки при себе не оказалось.

– Жвачку хочешь? – Она предложила жевательную резинку.

– Давай.

Примирение состоялось, и ребята всей толпой пошли рассматривать кампус Йеля с одной-единственной