Чаша Бланшара - Джанет Глисон

— Конечно, спросил. Чего там скрывать? Нэнси сказала, что Роуз собирается дать деру.

Во время нашего предыдущего разговора, подумала Агнес, Филипп ни разу не упомянул о том, что знал о намерении Роуз уйти. Почему бы это?

— Ты случайно не пошел за Роуз, когда она отправилась на свидание?

Он решительно покачал головой:

— Нет, разумеется, нет. Я же говорил вам, где был в ту ночь — в «Синем петухе» на Ломбард-стрит. Там много девушек, на которых можно похарчить глаз, и не только… Можете спросить у хозяина, если хотите.

— Тогда зачем Нэнси показала тебе письмо? И почему ты мне ничего не сказал раньше?

Казалось, он минуту думал, задумчиво пожевывая губами.

— Возможно, ей хотелось объявить меня отцом своего ребенка. Для этого необходимо было настроить меня против Роуз. Но зачем мне попадаться на этот крючок? Я уже говорил вам, что наши отношения с Роуз закончились несколько недель назад. А раньше я ничего не говорил, потому что, хоть наш роман и остался в прошлом, мне она все еще очень нравилась. Я совсем не хотел, чтобы у нее были неприятности с Бланшарами.

Агнесс поджала губы. Возможно, он и прав. Нэнси взяла письмо, потому что хотела настроить его против Роуз и возобновить с ним отношения. Но если Роуз все равно собиралась уходить, зачем Нэнси нужно было показывать ему письмо?

Не дожидаясь приглашения, Филипп с победной улыбкой схватил ножку и жадно вгрызся в нее.

— Кстати, как поживает мистер Уильямс? Опять сегодня заходил с визитом?

Агнесс почувствовала, как у нее задрожали руки, и заметила, как широко открылись глаза Дорис.

— Не твое дело, Филипп. Еще одно такое замечание, и будешь у меня неделю сухими корками питаться.

— Прошу прощения. Не хотел вас обидеть.

— Может, потому мистер Мэттью и взял ваше письмо, что хотел вам досадить, — встряла Дорис.

— Зачем ему это? — удивилась Агнесс.

— Из-за того, что сказала ему миссис Тули. Как вы были на кухне с мистером Уильямсом и вашим мальчиком.

Агнесс покраснела и велела Дорис прекратить говорить глупости и принести из кладовки устрицы. Если даже Дорис знает то, что миссис Тули рассказала мистеру Мэттью, это означает, что вся прислуга уже в курсе о присутствии Томаса Уильямса в ее жизни. С мрачным лицом она посыпала лавровым листом и ягодами можжевельника мясо, которое собиралась тушить, добавила туда желе от свиных ножек, закрыла крышкой и поставила на огонь. Ей нечего было возразить против того, что сказали Филипп и Дорис. Но ее выводила из себя мысль, что они сплетничают о ней. Что они знают о том трудном положении, в которое она попала? Что они знают о ее желаниях? Наверное, Роуз так же себя чувствовала, когда ее желания были неверно поняты. К тому же чего ей было ожидать? Все слуги получали наслаждение от сплетен, такова уж человеческая натура. Агнесс быстро вытерла руки о фартук и пошла искать мистера Мэттью, чтобы забрать письмо от Маркуса Питта.

ГЛАВА 28

В буфетной мистера Мэттью не оказалось, не было его и в его гостиной. Когда Агнесс вернулась в служебный коридор, глаза ее задержались на маленькой двери, за которой находилась узкая лестница, ведущая в погреб. Обычно дверь запиралась, чтобы в погреб не шастали терзаемые жаждой слуги, но сейчас она была на пару дюймов приоткрыта. Агнесс слегка толкнула — дверь открылась пошире, и стала видна часть винтовой лестницы. Мгновение Агнесс стояла на пороге, смотрела вниз и прислушивалась. Темно было, хоть глаз выколи. Внезапно потянуло влажным, холодным сквозняком. Снизу послышался глухой голос — или ей показалось?

— Мистер Мэттью, — крикнула Агнесс. — Это вы? — Не услышав ответа, она крикнула еще раз, погромче. Опять никакого ответа. Но Агнесс, уверенная, что что-то слышала, решила поискать дворецкого внизу.

В погребе не было окон, и в тех случаях, когда Агнесс по указанию дворецкого спускалась туда, она всегда брала с собой зажженную свечу. Но сейчас ей так хотелось найти его, что она решила не откладывать. Она распахнула настежь дверь, вложила сложенный платок в щель около дверной петли и стала спускаться.

Воздух с каждой ступенькой становился все более холодным и влажным. Неприятный запах плесени и пыли достиг ее носа, и ей захотелось чихнуть. Агнесс спустилась уже на три четверти лестницы, когда платок выскользнул из щели, и дверь захлопнулась. Оказавшись в полной темноте, она принялась спускаться на ощупь, придерживаясь рукой за стену, чтобы не упасть, и ее ногти цеплялись за облупившуюся краску. Добравшись до конца лестницы, она на мгновение остановилась, всматриваясь во мрак.

Мутный свет исходил от единственного настенного светильника напротив нее, который освещал приоткрытую дверь, ведущую в узкое помещение, большая часть которого терялась в тени. Но дальше, впереди, на перевернутой бочке горела высокая свеча. В ее мутном свете Агнесс могла разглядеть изогнутый потолок, длинную стену, заставленную полками для вина, и стену напротив с деревянными бочонками разных размеров.

Она огляделась, надеясь увидеть мистера Мэттью, но его не было видно. Сверху до нее доносился глухой бой часов, грохот посуды в посудомоечной, резкий стук в дверь, отдаленный визг точилки для ножей на улице около дома. В самом же погребе не раздавалось ни звука, кроме ее собственного дыхания и слабого шороха юбок.

Только через пару минут, когда ее глаза привыкли к тусклому свету, она обратила внимание на нишу в стене примерно на уровне талии, в ярде от того места, где она стояла. Рассмотрев углубление поближе, она заметила, что там лежит что-то темное и неясное, размером примерно с ее кулак. Агнесс осторожно протянула руку и взяла предмет. Он был завернут в тряпку и оказался неожиданно тяжелым. Немного наклонившись, чтобы свет достигал ее, она принялась развертывать тряпку. Что-то заставило тряпку прилипнуть к завернутому в нее предмету. Агнесс сдернула ее и взглянула на то, что она закрывала.

Это был пистолет, маленький, можно сунуть в карман, рукоятка украшена серебром, но грязный, весь в песке. Именно из-за грязи тряпка и прилипла к нему. Тот ли это пистолет, что пропал из комнаты Николаса Бланшара? — задумалась Агнесс. И как только эта мысль пришла ей в голову, она услышала звон стаканов или посуды откуда-то поблизости. Затем послышались голоса, и теперь уже нельзя было ошибиться: мистер Мэттью беседовал с Джоном, хотя говорили они тихо, слов не разобрать. Агнесс не успела крикнуть, как их шаги приблизились, дверь заскрипела, и парочка появилась из темноты.

Их было прекрасно видно благодаря фонарю, который дворецкий держал в руке. В другой руке он сжимал пару стаканов и бутылку — их звяканье и слышала Агнесс. Джон нес в руках деревянный ящик. Они медленно, слегка покачиваясь, надвигались на нее.

Агнесс понимала, что должна объявить о своем присутствии, но отступила назад, не зная, что они подумают, если увидят ее здесь с пистолетом, который все считали пропавшим, в руке. Если пистолет взяла Роуз, чтобы защититься, тот, кто оставил его здесь, скорее всего, тот самый мужчина, который преследовал Роуз и которого видела Элси. Убийца.

Мистер Мэттью добрался до бочки, на которой была оставлена горящая свеча. Он находился всего в нескольких футах от того места, где стояла Агнесс. Рано или поздно ей придется показаться. Она не хотела, чтобы ее поймали с пистолетом в руке, поэтому снова завернула его в тряпку и тихо положила туда, откуда взяла.

Однако, вместо того чтобы двинуться вперед по направлению к ней, мистер Мэттью внезапно остановился. Поставив бутылку, стаканы и фонарь на перевернутую бочку, он повернулся к Джону и обнял лакея за плечи.

— Дорогой мальчик, — сказал он, произнося слова медленнее, чем обычно, и как-то неотчетливо, — оставь эти бутылки. Как только ты закончишь все свои дела, вернись сюда, возьми парочку и отнеси к мяснику. Я оставлю дверь открытой. Скажи ему, пусть сохранит их для нас — для нашего праздника на следующей неделе.

Джон поставил ящик рядом с бочкой и медленно выпрямился:

— Как скажете, сэр. Но вы не боитесь, что потерю заметят?

Мэттью решительно потряс головой:

— Не думай об этом. Кто заметит? После всех этих лет службы мне полагается небольшое вознаграждение. А если я хочу разделить его с тобой, это уже мое дело. — Мэттью пошатываясь подошел так близко к Джону, что их лица оказались на расстоянии не больше дюйма. — Ты это полностью заслужил.

Джон был на несколько дюймов выше старого дворецкого. Он стоял неподвижно, глядя мистеру Мэттью прямо в глаза, а затем неловко улыбнулся, облизал губы и покачал головой. От этого жеста Агнесс передернуло, хотя она толком не могла понять почему. Она могла разглядеть влагу на его нижней губе и заметить нервный тик, подергивающий губы.

— Благодарю вас, сэр, — тихо сказал Джон. — Премного благодарен.