Август. Первый император Рима - Джордж Бейкер

Трудно сказать, что именно мог предпринять Октавиан, у которого не было флота, чтобы устранить эту напряженность. Удача, однако, была на его стороне. Ссора между Секстом и его адмиралом Менодором закончилась тем, что последний начал переговоры с римским правительством и предоставил Сардинию и Корсику в его распоряжение вместе с шестьюдесятью кораблями. Секст потребовал вернуть корабли, и Октавиан, увидев подходящий повод, ответил тем, что отозвал Мисенский договор на том основании, что его условия не могут быть выполнены. В действительности он считал, что невозможно делить западные римские владения и занимать подчиненное положение; Октавиан намеревался сохранить их под единым правлением. В глубине души он оставался «истинным европейцем», стремившимся отстаивать западную идею, идею Рима и римской жизни неделимой, как она ему представлялась. С шестьюдесятью кораблями Менодора и еще несколькими, построенными на Адриатике, Октавиан Намеревался рискнуть.

Был тщательно разработан план. Флот с Адриатики должен быть атаковать Мессинский пролив с юга, а флот Менодора — с севера, и, когда начнется сражение, поскольку внимание будет отвлечено, мощное войско переправится через пролив на Сицилию. Однако оборона Помпея была сильной и надежной. Его адмирал Менекрат одержал победу в северном сражении, и корабли Менодоpa в районе Кум либо были выброшены на берег, либо затоплены, но Менекрат погиб в этом сражении. Второй командующий так был огорчен его гибелью, что увел победивший флот с поля боя, а римский адмирал, собрав все, что осталось от потрепанной эскадры, направился к проливу навстречу флоту из Адриатики. Пока он мог контролировать пролив и мешать переброске сухопутной армии, не имело никакого значения, был ли флот победившим или нет. Он только опасался опоздать к условленному месту встречи.

Октавиан утратил внезапно обретенное преимущество, что было не так уж для него необычно. Хотя его практичные воины, видя положение дел, убеждали поспешить и захватить Помпея, который находился внутри Мессинской гавани, он на это категорически не соглашался. Он не хотел действовать, пока не соединится с флотом, идущим с севера, чтобы объединенными силами одержать решающую победу. Поскольку северный флот по уже известным нам причинам опаздывал, он вышел ему навстречу, причем путь проходил через Мессину. Ему, вероятно, не были известны соображения против проведения подобной операции. Тем не менее, они были, и весьма серьезные, что знал любой опытный моряк. Секст Помпей, засевший в Мессинской гавани, сразу воспользовался предоставленной возможностью. Выйдя из гавани на флагманском корабле при попутном ветре, он догнал арьергард флота Октавиана, загнал его в гавань и здесь уже по очереди уничтожал и топил все корабли. Флот Октавиана, лишенный маневренности при встречном ветре, был отрезан, загнан на берег или потоплен. Октавиану пришлось бежать с тонущего корабля и скрываться в прибрежных скалах. Он делал что мог, чтобы спасти людей и остатки своего флота, но не оставалось сомнений, что флота больше не существует. Лишь приближение северной флотилии спасло их от окончательного уничтожения. Военные умения не были среди тех талантов, которыми боги наградили Октавиана. Спасшиеся после разгрома провели, как могли, ночь на берегу. Шторм, разразившийся на следующий день, унес все, что еще оставалось. Он бушевал весь день и почти всю следующую ночь. Когда прояснилось, уже не могло идти и речи о том, чтобы сразиться с Секстом Помпеем.

Октавиан был глубоко подавлен; мнение о нем в Риме складывалось под влиянием растущих цен и отсутствия продовольствия, и люди считали это поражение расплатой за нарушенный договор в Мисене и требовали заключения нового. Налоги платили нерегулярно, денег постоянно не хватало. В этой ситуации Октавиану надо было добиться впечатляющего результата. Был ли он на это способен? Это вопрос.

Марк Антоний тем временем, казалось, процветал. Если Октавиан не сумел одержать победу над Секстом Помпеем, то Вентидий одержал большую победу над парфянами в Сирии, где был убит Пакор, сын царя Орода. Это тем более была замечательная победа, что римляне так давно воевали с парфянами, что вроде бы даже и память стерлась о победе Красса при Каррах; это сражение отбросило парфян снова в Месопотамию. Вентидий стал первым римским полководцем, кто на самом деле нанес поражение военной мощи парфян. Будучи слишком умным, чтобы умалить свой успех, он отказался от преследования парфян за Евфрат. Вместо этого он обратился к более мелким царькам, которые все еще колебались, не зная, чью сторону принять. Царь Антиох из Комагены, запертый в Самосате, предложил тысячу талантов за мир и прощение. Вентидий передал просьбу Антонию. Последний, понимая, что его может превзойти подчиненный, ответил, что разберется с этим лично.

Первым знаком неудачи в жизни Антония было рождение дочери вместо ожидаемого сына. Вторым знаком стала Самосата. Защитники города, полагая, что их предложение отклонено, взялись защищать город, и когда Антоний прибыл, то обнаружил, что может получить гораздо меньшую сумму, чем предложенная прежде. Ему пришлось довольствоваться тремястами талантами, это было серьезное оскорбление. Он понял, что надо призвать на помощь Вентидия, который был послан домой для получения триумфа за победу над парфянами. Таким образом, отсутствовал единственный полководец, способный справиться с новой парфянской мощью.

Однако третьим знаком несчастливой судьбы оказалось рождение второго ребенка Октавии — это вновь была девочка! С момента рождения Антонии Младшей Антоний, должно быть, понял, что его надеждам не суждено сбыться. Октавия не смогла произвести на свет чудо-дитя. Больше он не мог ждать. Да и чего ждать, если недавно он узнал, что стал отцом мальчика, сына Клеопатры? Едва он покинул Египет три года назад, как Клеопатра родила двойню, мальчика и девочку. Возможно, поэтому она отослала его тогда. Зачем ему терзаться, когда у него уже был чудо-мальчик, а Клеопатра была богата и была женщиной того типа, которых он любил, всегда готовая делить с ним его планы и помочь в их реализации?

Но сначала следовало все обдумать. Он хотел сына, и он хотел обладать богатым Египтом, но, чтобы иметь и то и другое, ему нужна римская армия. Полномочия комитета триумвиров заканчивались в конце декабря, когда истекал пятилетний срок. Следовательно, он не мог немедленно порвать с Октавией. Кроме того (несмотря на случай с Фульвией), Марк Антоний не мог просто так оскорбить чувства женщины. Прежде всего он должен увидеть Октавиана и возобновить полномочия комитета и лишь затем действовать.

К тому же до него доходили слухи, что Октавиан не собирается сидеть сложа руки, потерпев поражение от Секста Помпея. Меценат уже приезжал к нему и имел с ним беседу. От Мецената, даже если и не от него, он уже слышал о большой победе тем летом Марка Агриппы в Галлии, которая вселила в Октавиана надежду. Агриппа подавил восстание, переправился через Рейн и еще раз показал себя опытным полководцем. Октавиан надумал повременить с Секстом Помпеем, занимаясь год-другой реорганизацией, а затем послать Агриппу решить сицилийскую проблему. Если кто и мог одержать победу над Секстом, так это Марк Агриппа. Пока Марк Антоний соперничал с Вентидием,[26] Октавиан выдвигал вперед Агриппу на дело, для которого тот был рожден; и результат должен был показать, кто поступал более предусмотрительно.

Важность сицилийской проблемы навела Октавиана на мысль, которой, как мы увидим, он руководствовался в дальнейшем. Он все еще был молод, и было бы удивительно, если бы он вновь не вступил в брак. Но теперь следовало выбрать совсем другую жену — такую, которой он мог доверять, чтобы она была в курсе всех его намерений и, соответственно, действовала в его интересах. Размышления о неприятностях с Секстом Помпеем навели его на следующую мысль. До сих пор Октавиан был просто главой партии. Он возглавил тех, кто желал отомстить убийцам Юлия, и воспользовался выгодами пребывания в партии. Он критиковал Марка Антония за его соглашательство с олигархами, хотя не мог отрицать, что Антоний в то время и защитил имя Юлия. Октавиан хотел теперь установить отношения с такими слоями, которые будут его поддерживать и помогать, однако до сих пор они не входили в его ближайшее окружение. Значит, надо взять жену из их среды. Но была ли такая знатная женщина? Такая женщина была.

Среди беженцев из Перузии мы уже заметили Тиберия Клавдия Нерона и его жену Ливию с малолетним сыном, будущим императором Тиберием. Возможно, Октавиан тогда и увидел Ливию. Тиберий с семьей перенесли немало потрясений, бежав из Перузии, попав на Сицилию, а затем отправившись к Антонию в Грецию. Они возвратились вместе с Антонием и после договора в Брундизий поселились в Риме, где, видимо, и оставались.