Если движется небо (СИ) - Духовникова Евгения

– И они будут помнить, что с ними случилось?

– Конечно, будут. Стирать память я не умею, – Лейф усмехнулся.

– Надо заявить в полицию, – твёрдо сказала Фелис. – К какой бы расе они ни принадлежали и кто бы их ни нанял, они прежде всего бандиты.

Лейф, шедший на полшага впереди, остановился так резко, что Фелис чуть не врезалась в него.

– А вот этого я не ожидал, – понизив голос, пробормотал он.

В фасаде здания, напротив которого они остановились, зияла гигантская воронка, уходившая острым концом глубоко в землю. Похоже, неприятность случилась только что: из уцелевших окон в панике выпрыгивали люди. К счастью, дом был невысоким, по сложившейся традиции на планетах-сателлитах не строили небоскрёбов – это была привилегия Земли, прародины человечества.

– Это и есть твоё безопасное место?! – ужаснулась Фелис.

– Да, но... Не понимаю... Я жил здесь два дня. Точнее, ночевал. Тогда я впервые напоролся на патруль и узнал, что я в розыске, – из-за того катера, позаимствованного у альбинов. В общем, пассажирский крейсер улетел на Землю без меня – а следующий только через полмесяца.

Девушка слушала его, открыв рот.

– Мои документы недействительны. Моя карта не проходит ни в одном терминале. Я не сразу понял. А когда понял, не поверил... – Лейф с шумом втянул воздух. – Не знаю, как именно это произошло, но это не моя реальность, Фелис. Не моя Вселенная. И, похоже, я попал аккурат к самому началу войны.

* * *

– Итак, что мы имеем? – подытожил Алан, глядя в монитор и одновременно шаря рукой по столу в поисках чашки с кофе. – Программный модуль, оказавшийся невесть у кого, почти три сотни подозреваемых и ни-ка-ких вещдоков.

– Мне всё это не нравится, – тихо пропел До-фа-соль. – Если всё так, как рассказывает Ля-фа, почему руководство ФИМ не обратилось в отдел "зет" напрямую? Дело-то нешуточное.

– А я тебе скажу, почему, – Алан фыркнул. – Программный модуль смогли умыкнуть у них из-под носа – это камень в огород службы безопасности. Не камень даже, а целый булыжник. Заяви они обо всём прямо – и ФИМ ждут крупные санкции. А виновного – более чем серьёзные неприятности. Вот они и пытаются исправить промашку – так сказать, шито-крыто. Похоже, Ля-фа – как раз-таки один из тех, кто должен был бы нести ответ за случившееся. Кстати, я заметил, как ты себя вёл, пока мы там были. Вы знакомы?.. – он запнулся, размышляя, не будет ли бестактным спросить о причинах столь странного поведения, но его напарник заговорил сам.

– Да, мы знакомы, – тихо ответил До-фа-соль, – но мы не друзья. Мой род и род Ля-фа враждуют уже несколько поколений.

– Нет повести печальнее на свете... – Алан усмехнулся.

– Что? – не понял минор.

– Да так, ничего... Извини, перебил. Продолжай.

– Наши семьи не в ладах между собой. Тем не менее, он мог бы стать моим эна эл'ло. Он почти стал им.

Алан попытался вспомнить всё, что До-фа-соль рассказывал ему о быте и нравах своего народа в редкие минуты, когда у него случались приступы откровенности.

Миноры были одной из немногих разумных рас Юнивёрса, для которой не существовало понятия пола. Для продолжения рода минору не нужен был другой минор – способ их размножения был близок к тому, что у людей называлось почкованием. Это накладывало неизгладимый отпечаток на всю историю становления цивилизации миноров, на их психологию, социальный и общественный строй, а также, по-видимому, являлось одной из косвенных причин, благодаря которым именно миноры были сильнейшей расой Юнивёрса.

Однако некий аналог близких отношений у миноров всё же существовал. Термин "эна эл'ло" считался непереводимым ни на один язык, однако некоторые лингвисты считали, что наиболее точный перевод – "близкий по духу". В отношениях эна эл'ло не было элемента плотской любви, но при этом они выходили далеко за рамки того, что позволяет себе дружба в человеческом понимании. Это было что-то промежуточное – и в то же время что-то третье, чему не существовало аналогов в других культурах и социумах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Так в чём проблема-то? – осторожно поинтересовался Алан. – Не поладили?

– Не в этом дело. Нам не позволили. Впрочем, оно, несомненно, к лучшему. Одному Свету известно, к каким несчастьям мог бы привести наш мезальянс.

– Мезальянс?

– Род Ля-фа гораздо более древний и знатный, нежели мой. Обрати внимание на его имя. Оно короче моего.

Алан непонимающе пожал плечами.

– У миноров не бывает одинаковых имён, – сказал До-фа-соль, – ибо носить одинаковые имена нельзя по закону – это нарушало бы право личности на индивидуальность... в нашем понимании. Абсолютно все имена уникальны. Но чем меньше взято нот, тем меньше имён получится из них составить. Короткие имена – привилегия аристократии, длинные – удел простолюдинов.

– Поэтому ты стоял, уставившись в пол? – Алан вдруг почувствовал злость. – Из-за того, что социальный статус Ля-фа выше твоего?

– Я не мог заговорить с ним первым. В нашем обществе существуют строгие правила этикета, куда строже, чем у вас, людей. Положение, ситуация, даже должности наши не имеют никакого значения. Родовое имя превыше всего.

– Какое счастье, что я не родился минором! – язвительно заметил Алан. – Терпеть не могу всю эту церемониальную дребедень. Ханжество и лицемерие – вот что это такое. И, если хочешь знать, мне этот твой Ля-фа совсем не понравился.

Он надеялся, что друг поддержит его, но минор неожиданно резко возразил:

– Ля-фа – достойный представитель нашей расы, талантливый учёный, превосходный специалист и сильная личность. И если он занимает столь высокий пост в ФИМ, вне всяких сомнений, он его достоин.

– Я, кстати, разузнал кое-что про этот ФИМ, – Алан вынул планшет. – Формально он принадлежит Юнивёрсу.

– То есть никому, – не преминул вставить До-фа-соль.

– Да. Однако контрольный пакет находится у миноров. Кроме того, внушительный пакет акций держат сами орнитты. Не рядовые сотрудники, конечно, а те, что входят в совет директоров.

– Хочешь сказать, модуль похитил кто-то из них?

– Погоди, не делай поспешных выводов. Научная группа и персонал ФИМ – не только орнитты и миноры. Среди них есть и альбины, и люди, и даже парочка ликтиан. Следовательно, похитителем может быть кто угодно.

– Теоретически. А практически – тот, кому это выгодно.

– Ну, знаешь, – засмеялся Алан, – ни одна раса не откажется от девайса, способного дать настолько серьёзное стратегическое преимущество.

– Минорам стратегическое преимущество не нужно, – негромко заметил До-фа-соль. – А у орниттов, например, – не то мировоззрение и жизненные ценности, чтобы замахнуться на нечто подобное.

– Видимо, нам придётся допрашивать всех, – Алан помрачнел, прикидывая объём работы. – Видеозаписей-то нет.

В это было сложно поверить, но все записи с камер наблюдения ФИМ за последнюю декаду были стёрты и заменены на архивные, причём сделано это было так аккуратно, что если бы не оказия, никому бы не пришло в голову, что записи – фальшивка. Начальник охраны, альбин хлопал кристально-честными глазами и непрестанно клялся Небесами, что понятия не имеет, как это случилось. Впрочем, у него было железобетонное алиби; даже пытливый и дотошный До-фа-соль, привыкший всё подвергать сомнению, вынужден был признать, что альбин совершенно непричастен к подмене видео. Тем не менее, альбина на всякий случай отстранили от работы и посадили под домашний арест – до поры до времени.

Единственное, что удалось выяснить доподлинно: замки́ в серверные, где хранились записи, были не взломаны, а открыты магнитной карточкой. А поскольку доступ в это помещение имело ограниченное число лиц, и все они так или иначе имели алиби, Алан и До-фа-соль решили, что воры похитили чью-то карточку и открыли ею дверь. Однако, учитывая, что на момент допроса у всех сотрудников ФИМ карточки оказались на месте, напрашивался вывод, что вор вернул карточку владельцу сразу после того как подчистил записи, тем самым заметая следы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})