Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нилланс

Некоторые из батальонов Смит-Дорриена понесли тяжелые потери, и не всем из них удалось отступить; так, 1-й Чеширский полк был отрезан неприятелем, и когда у него кончились боеприпасы, он был вынужден сдаться. Но и в этих условиях II корпус, как показал конец этого дня, смог отбить все атаки немцев и организованно отступить, потеряв при этом еще 2000 человек убитыми, ранеными или попавшими в плен. И снова I корпус Хейга практически не участвовал в боевых действиях, и за весь день 24 августа он потерял только 100 человек. В целом БЭС оставались по-прежнему полнокровным и по-прежнему готовым биться соединением, но его солдаты были сильно утомлены и очень нуждались в пище и отдыхе.

Фельдмаршалу Френчу в тот день пришлось тоже очень много поработать, правда, его деятельность не принесла особой помощи ни подразделениям под его командой, ни совместным действиям союзников в целом. 24 августа он отправил послание Ланрезаку, которое гласило: «В случае возникновения угрозы левому флангу БЭС я намерен отступать к своим линиям коммуникации (то есть в юго-восточном направлении, к Амьену), и в этом случае генерал Ланрезак должен будет сам позаботиться о левом фланге, поскольку британские войска больше не смогут отвечать за обеспечение его прикрытия». Возможно, что это письмо, задуманное как форма ответного удара, доставило Френчу значительное удовлетворение, но оно было изумительно мелочным и глупым. Ведь левый, или западный, фланг БЭС уже оказался под ударом немецких войск, и поэтому у Френча не было иного выбора, кроме отвода своих войск строго на юг и обеспечения какого-то взаимодействия с французской армией.

Ланрезак ничего не ответил на это послание, но он направил его к Жоффру, который предложил, что, коль скоро фельдмаршалу Френчу приходится отводить войска БЭС, ему следует делать это в направлении Камбре. Тогда Френч послал телеграмму Жоффру, сообщая последнему, что намерен отходить к Мобежу и Валансьену. Большую часть дня 24 августа Френч провел в своей передовой штаб-квартире в Бавэ, но оттуда он выезжал в корпус Хейга, а также для встречи с генералом Сорде, командующим французским кавалерийским корпусом. Еще он выезжал приветствовать подразделения 4-й дивизии генерала Сноу, которые выдвигались на передовую. Но по какой-то причине он даже не попытался встретиться со Смит-Дорриеном — на тот день единственным командующим корпуса, части которого находились в постоянном боевом контакте с противником. В конце дня Френч вернулся в Бавэ; Смит-Дорриен прибыл туда к 18 часам, чтобы получить указания по характеру движения на следующий день. Согласно воспоминаниям Смит-Дорриена, Френч сказал ему, что «он волен поступать как хочет», а что касается Хейга, то на следующий день, 25 августа то есть, последний намерен начать отход своих войск в 5 часов утра.

Желая больше всего на свете избежать еще одной утренней стычки с противником, Смит-Дорриен доложил, что к полночи он намерен начать движение своих солдат, так чтобы к рассвету пересечь дорогу Валансьен — Бавэ. К этому времени стало известно, что отступают все три французских армии, которые находились на правом фланге БЭС, поэтому приказ выступать в ночь был отдан по всем частям и подразделениям английских войск. Поэтому, после задержки, вызванной необходимостью пропустить кавалерийский корпус Сорде, маршрут которого пересекал направление движения войск БЭС, подразделения английских войск начали движение в южном направлении в ночь на 25 августа, а Френч перенес свою штаб-квартиру южнее, из Jle-Като в Сен-Квентин.

И тут возникла еще одна проблема. На пути движения БЭС лежал Мормальский лес — большой и густой лес, с прекрасными путями сообщения как в западном, так и в восточном направлении, но с полным отсутствием дорог с севера на юг. Учитывая данное обстоятельство и необходимость избежать заторов, было принято решение, чтобы I корпус двигался вдоль восточной опушки леса, а II корпус — вдоль западной. Предполагалось, что, как только они обойдут лес, оба корпуса повернут навстречу друг другу и встретятся. Однако этого не случилось, и между войсками Смит-Дорриена и корпусом Хейга образовался разрыв в несколько миль, устранить который удалось лишь через шесть дней. 25 августа, после того как началось движение войск, Смит-Дорриен отметил в своем дневнике, что «организация связи с I корпусом — вещь исключительно сложная… В течение целого дня я не имел никаких сообщений от I корпуса… и никаких сведений о нем не поступало ко мне из ставки главнокомандующего. Мне представлялось, что согласно приказу мы должны были встретиться этим вечером в Ле-Като».

К 18 часам того дня, после еще одного изнурительного марша по жаре, части I корпуса встали на постой в Ландресье и в Мариолле. Солдаты Хейга практически не участвовали в боях, и их потери были ничтожно малы. Но жара, волдыри на ногах и постоянное недосыпание тоже были тяжелым испытанием для каждого. Что касается II корпуса, 19-й бригады и кавалерийской дивизии Алленби, то те, наоборот, постоянно находились в боевом соприкосновении с частями германской 1-й армии, которая пыталась, обогнув западный фланг, либо отсечь их, либо заставить все части БЭС войти в крепость Мобеж, где их можно было окружить, а позже уничтожить. В конечном счете и солдаты II корпуса, и их братья-кавалеристы смогли отразить эти наскоки немцев, но с тем неизбежным результатом, что и сам корпус, и поддерживающие его части оказались разбросанными и рассеянными как по фронту, так и в глубину. Поскольку дороги были до предела забиты толпами бельгийских и французских беженцев, спасавшихся от наступающих германских войск, задача объединения всех частей корпуса в одну боеспособную единицу становилась еще более сложной.

«Тому, кто там не был, трудно представить себе, какой мрак и неизвестность, присущие войне, окружали нас в ту ночь, — пишет Смит-Дорриен в своих мемуарах. — Самым трудным делом было обеспечение надежной связи, и хотя связисты корпуса со своими проводами и кабелями творили настоящие чудеса, тем не менее сведения о расположении частей можно было получить только спустя несколько часов, после того как они (связисты) добирались до них. Кроме того, мои обязанности не ограничивались только II корпусом, мне приходилось вести работу во взаимодействии с кавалерийской дивизией, 19-й пехотной бригадой и 4-й дивизией. Ни одна из этих частей не была подчинена мне, они докладывали о своих действиях и получали боевые приказы из ставки главнокомандующего, расположенной в 26 милях (примерно 42 км) от передовой. Действительно, в 13 часов 25 августа ставка выпустила приказ, согласно которому 19-я бригада переводилась в подчинение II корпусу, но тогда она воевала совместно с кавалерийской дивизией, и только одному Богу известно, когда до нее дошел этот приказ. Лично мне удалось поймать их только на следующее утро, когда они отправлялись на юг из Ле-Като».

Теперь немецкие части буквально наступали на пятки отступающим британским войскам, и к вечеру 25 августа разведывательные дозоры их кавалеристов-уланов уже проводили разведку боем перед позициями I корпуса возле Ландресье. Сразу же после наступления темноты там же в Ландресье произошла оживленная перестрелка, явившаяся результатом короткого столкновения с неприятелем гвардейцев 4-й бригады, случившегося на окраине города. Хейгу, а он во время этого столкновения находился в 4-й бригаде, с некоторыми трудностями удалось вернуться назад в ставку. Прибыв туда примерно в час ночи 26 числа, он доложил Френчу, что положение в Ландресье «очень критическое», и попросил, чтобы II корпус, находившийся тогда в Ле-Като, в восьми милях к юго-западу от Ландресье, пришел на помощь гвардейской бригаде.

Френч пошел еще дальше. В 5 часов утра он послал полковника Гуже, который теперь стал французским офицером связи при ставке главнокомандующего БЭС, в штаб-квартиру Ланрезака, сообщив, что, встав на постой, I корпус «был атакован превосходящими силами противника, и в настоящее время он намерен отступать, если позволят обстоятельства, на юг, в направлении Гиза. Если же так не получится, отступление будет вестись в юго-восточном направлении на Ля-Капель. Утром завтрашнего дня БЭС продолжит отвод своих частей в направлении Перонны. Не могла бы французская 5-я армия прийти на помощь фельдмаршалу Френчу, обеспечив прикрытие I корпусу, пока тот не соединится с основными силами британских войск?»

Плохая связь перепутала все карты и в этом случае. В течение нескольких часов боевое столкновение в Ландресье было достаточно интенсивным, однако в сравнении со сражением при Монсе и со сражением первого дня отступления оно было не более чем стычкой. Но эта стычка шла под покровом темноты, никто толком не знал, что происходит, и поскольку не существовало способа быстро установить истинное положение вещей, страх и неуверенность росли. Послание Френча побудило Ланрезака приказать частям своего левого фланга, чтобы те оказали Хейгу посильную помощь. Однако к этому времени немцы отошли от Ландресье, и на рассвете 26 августа I корпус смог продолжить свое отступление. Когда колонны солдат уходили на юг, они слышали звуки сильной артиллерийской канонады и частого ружейного огня, доносившиеся со стороны Ле-Като, где в то время вели тяжелый бой II корпус, 4-я дивизия и кавалерия.