История Индонезии Часть 1 - Геннадий Бандиленко

В конце 1292 г. Виджая по сговору с Вирараджей обратился к Джаякатвангу с просьбой оборудовать охотничий лагерь в безлюдной местности Тарик в нижнем течении Брантаса, но недалеко от порта Чанггу. Джаякатванг, большой любитель охоты, дал на это свое разрешение, а хитроумный Вирараджа, выполняя заранее согласованный с Виджайей план, прислал с Мадуры отряд верных ему людей, которые построили в Тарике хорошо укрепленный городок. Сюда постепенно стали стекаться противники Джаякатванга, приспешники Виджаи, а также беглое население и переселенцы с Мадуры. Городок был назван Маджапахит и должен был служить плацдармом для выступления против узурпатора и резиденцией Виджаи.

Маджапахит занимал стратегически весьма выгодную позицию, находясь у слияния реки Брантас с ее притоком Кали Мас (Канчаной); плодороднейшие заливные земли в окрестностях и водный путь, связывавший эту местность торговыми пунктами на северном морском побережье, делали Маджапахит экономически перспективным центром. Остается удивляться оплошности Джаякатванга, недооценивавшего той опасности, которая крылась в действиях основателей Маджапахита. Впрочем, развитие внешнеполитической ситуации требовало в тот момент от правителя Дахи более пристального внимания к действиям монгольских правителей Китая.

Еще в конце 1292 г. хан Хубилай отдал приказ о посылке карательной экспедиции на Яву. Решение это было принято уже после гибели махараджи Кертанагары, чье независимое поведение вызвало гнев Юаней и явилось поводом к этой экспедиции. О переменах, произошедших в Сингасари, монголы вряд ли знали в начале своего предприятия, готовившегося не один год. Отплывшая из Южного Китая экспедиция насчитывала около тысячи кораблей, на которых разместилась 20-тысячная армия. Большинство в войсках этой армады составляли китайские силы, и возглавляли экспедицию полководцы китайцы Ши Би и Гао Син и адмирал уйгур Икхмиш.

Армада вышла в Южно-Китайское море, но была сильно потрепана бурей, а у восточноиндокитайских берегов испытала атаку тямского флота. В феврале 1293 г. монголо-китайская армада приблизилась к берегам Суматры. Был захвачен остров Белитунг, являвшийся удобным плацдармом для нападения юаньских войск на важнейшие западноиндонезийские владения, и прежде всего на сингасарские административные и вассальные территории на Яве и Суматре. Кроме того, монголы явно рассчитывали на то, что близость их экспедиционных военных сил заставит правителей, приведенных к покорности политикой Кертанагары, незамедлительно порвать отношения с Явой и подчиниться юаньскому двору.

Но энергичные усилия Кертанагары по созданию военно-дипломатического и идеологического союза под эгидой яванского государства были достаточно результативными, и монголо-китайские послания, замешанные на угрозах и традиционной китайской внешнеполитической демагогии, не достигли желаемой цели. Позиции яванского государства на Суматре, видимо, были еще устойчивы (там все еще находились яванские экспедиционные войска), а формальное изъявление покорности со стороны Бали и некоторых восточноиндонезийских далеких раджей вряд ли могло удовлетворить претензии Хубилая. Поэтому юаньский флот после непродолжительной стоянки на острове Белитунг двинулся на Яву. Перед ним плыл передовой отряд Икхмиша в составе 10 судов и 500 воинов, который первым высадился на северном побережье Восточной Явы. В марте основные силы монголо-китайской армады с боем захватили Тубан, остальные, плывя дальше на восток вдоль яванского побережья, высадились в устье реки Седаю, соединившись с отрядом Икхмиша. Отсюда были отправлены в Сингасари гонцы, которые и принесли весть о переменах, случившихся в государстве.

Ко времени высадки монголо-китайских войск на северном побережье Восточной Явы в Маджапахите полным ходом шла подготовка к выступлению против Джаякатванга, к войне с Дахой. Засев в маджапахитской крепости, Виджая теперь не собирался возвращаться ко двору Дахи и ждал прибытия новых мадурских отрядов, собирая вокруг себя всех недовольных Джаякатвангом аристократов Тумапеля и Дахи, бежавших в Маджапахит со своими дружинами. Вирараджа с Мадуры снабжал Маджапахит многим необходимым для успешной войны, вплоть до боевых лошадей.

Маджапахитцы игнорировали требования Дахи о возвращении Виджаи и его людей ко двору Джаякатванга. Вместе с тем Маджапахит не предпринимал решительных акций до того, пока Вирараджа не вступил в переговоры с полководцами Хубилая и не заручился их поддержкой. Это удалось сделать благодаря тому, что Виджая, первым вступив с ними в контакт, поспешил признать претензии Хубилая. Юаньские войска уже занимались грабежами, но монголо-китайская верхушка сочла более удобным в данной ситуации назревавшей внутрияванской войны поддержать наследника тумапельского правления, рассчитывая поживиться за счет войны с Дахой и более прочно привязать победителя этой схватки к монгольскому политическому курсу.

К началу апреля 1293 г. главные силы юаньских войск соединились в низовьях Брантаса, к западу от Чанггу, и были готовы на речных судах, а также в конном и пешем строю двинуться вверх по Брантасу в направлении на юг, чтобы ударить на Даху, а при необходимости и на Тумапель. Мелкие разрозненные отряды оккупантов рассеялись по Восточной Яве в поисках разбойной добычи.

Хотя согласно общему плану объединенные силы юаньских войск и мадурцев должны были наступать на Даху с севера вверх по течению Брантаса и Виджая со своими отрядами должен был ударить со стороны Тумапеля, военные действия приняли далеко не сразу желательный для Маджапахита оборот. «Союзники» не спешили с поддержкой маджапахитских войск, и им пришлось самостоятельно начать кампанию. Между тем Джаякатванг показал себя умелым полководцем: он оперативно прикрыл двумя корпусами северное и восточное направление на подступах к Дахе, мобилизовал крупные силы вассалов и сформировал резерв, обеспечив себе возможность контрнаступления. Поэтому Виджае не только не удалось прорвать оборону противника, но и пришлось отступать с боями к Маджапахиту, где он и был блокирован войсками Дахи.

Вступление в дело монголо-китайских войск не привело к немедленному успеху, сражения были ожесточенными, и только к концу апреля, когда противник был отбит от Маджапахита, когда лучшие силы Джаякатванга были уничтожены или рассеяны соединенными усилиями яванцев, мадурцев и юаньских войск, в ходе войны произошел перелом и Виджая оказался под стенами Дахи. После упорного боя город был взят и разграблен, причем юаньским войскам удалось захватить кроме сокровищ кедирийской казны и самого Джаякатванга, и он был отправлен в основной военный лагерь оккупантов в Уджунг Галух в низовьях Брантаса. Вскоре в заточении он был убит.

Виджая, его полководцы и ближайшее окружение (Рангга Лаве,. Сора, Намби, Вирараджа и другие) прекрасно понимали, что уничтожение кедирийского узурпатора не означает восстановления сильного яванского государства под эгидой Маджапахита, пока в стране хозяйничали полчища Хубилая. Они появились на Яве отнюдь не для того, чтобы помочь вернуть политическую стабильность и законное правление. И теперь, когда старые препятствия к этому были так или иначе преодолены, яванская сторона отнюдь не рассчитывала на сохранение контроля за страной со стороны Пекина. В данной ситуации это неизбежно вело к фактическому подчинению юаньской администрации, выплате грабительской дани, недовольству народа. Совет военачальников, собравшийся в Маджапахите во главе с Виджаей, принял решение о внезапном нападении на оккупантов.

События развивались довольно быстро: выступление началось в 20-х числах мая 1293 г. Если верить романтическому повествованию ряда нарративных источников («Параратона» и др.), все началось с того, что яванцы обманом разоружили и перебили большой отряд оккупантов, явившийся в Маджапахит за тумапельскими принцессами. Но главным ударом, видимо, было практически одновременное выступление против монголо-китайских отрядов в Дахе и других городах, нападение на их суда вдоль течения Брантаса.

Оккупанты потеряли в целом несколько тысяч человек, борьба против них была повсеместной, и в этой обстановке судьба индонезийской кампании Хубилая обещала быть еще более бесперспективной, чем во Вьетнаме или в Японии. И все же обращает на себя внимание поспешность, с которой воины Икхмиша, Гао Сина и Ши Би вернулись в устье Брантаса и погрузились на корабли, чтобы покинуть Яву. Это произошло уже на исходе мая, то есть всего через несколько дней после того, как яванцы решительно обрушились на монголо-китайские гарнизоны. Должно быть, значительная часть расквартированных на Яве войск так и не смогла вернуться в Китай, так как трудно предположить организованный отход и отплытие всех орудовавших на Восточной Яве оккупантов в столь короткий срок.