Фальшивая империя - Ш. У. Фарнсуорт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты уверен, что никогда не хотел стать метеорологом? У тебя, кажется, странное пристрастие к погоде.
— Уверен.
— Никто больше не находит твое увлечение странным?
Крю вроде бы смеется, но это быстро превращается во вздох.
— Я не знаю, что еще сказать тебе, Скарлетт.
Я отвожу взгляд, как делаю каждый раз, когда мы сближаемся.
— Тебе не нужно следить за мной. Иди развлекайся.
Он так близко, что я чувствую его вздох. Его грудь поднимается и опускается, а дыхание развевает мои волосы, когда он выдыхает. Я жду, когда он отступит, отодвинется. Вместо этого он кладет руки мне на талию и разворачивает к себе. Так быстро, что у меня нет времени среагировать или отказаться.
Теперь мы стали еще ближе. Всего несколько сантиетров разделяют наши лица, когда его руки ослабляют хватку на моих бедрах.
— Я не делаю того, чего не хочу, Скарлетт. Если я не хочу следить за тобой, я этого не делаю. Если я не хочу проводить с тобой время, я этого не делаю.
— Хорошо, — произношу я. Не слишком громко, чтобы не разрушить этот момент, как делала до этого.
— Хорошо, — его эхо такое же тихое.
Первый фейерверк пугает меня. Он взрывается захватывающим звуком и цветом, освещая берег, море и все окружающее, ранее скрытое ночью. Горящее дерево и лунный свет были слабыми по сравнению с ним. Отдаленные звуки музыки из дома и ритмичный плеск волн о песок кажутся приглушенными.
Еще один взрыв озаряет небо, посылая в полет розовые дуги, которые с шипением опускаются обратно. За ним последовал еще один, и еще, и еще. Поблизости слышны смех и крики, но я не обращаю на них внимания. Я поворачиваюсь лицом к фейерверку, но не вырываюсь из его объятий. Я прижимаюсь к нему, в буквальном смысле, прислоняясь спиной к его груди. Руки Крю свободно обвиваются вокруг моей талии. Теплые, надежные и сильные.
Этот момент кажется волшебным, и я знаю, что дело не в фейерверке, за которыми наблюдаю, и не в шампанском, струящемся по моей крови.
Я смирилась с тем, что выйду замуж за Крю. Он был лучшим из достойных вариантов.
Так не должно было быть. Предполагается, что наши отношения должны основываться на взаимопонимании и нерушимых юридических документах. Не на доверии, похоти и всем остальном, что сжимает мою грудь прямо сейчас. Волнующие, пугающие чувства. Я не смогу оставить его, никогда не смогу уйти. Когда ему надоест быть заботливым мужем и примерным семьянином, я буду единственной, кто застрянет дома в ожидании.
Будет больно, если я позволю этому случиться.
Я говорю себе, что этого не будет, даже когда расслабляю свое тело рядом с ним и игнорирую завистливые взгляды, направленные в мою сторону. Крю, возможно, женился на мне из-за моих денег и имени, но он сам решил жениться на мне. Он не делает того, чего не хочет, как он только что сказал.
— Как думаешь, кто это придумал?
Я откидываю голову назад, чтобы видеть его профиль.
— Придумал что?
— Фейерверк на Четвертое июля. А как насчет того, что кровавая война говорит «давайте осветим небо»?
— Они праздничные, — отвечаю я. — Моя мама хотела фейерверк для нашего приема.
— Неужели? — его рука скользит по изгибу моего бедра. Это невинное движение, смена позы. И все же оно обжигает мою кожу. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как у меня был секс. Я виню в этом то, что осознание накапливается у меня в животе.
Сегодня вечером мы будем спать в одной комнате. Кровати. До сих пор я не думала, что есть хоть какой-то шанс, что что-то может случиться. Мой предыдущий комментарий был поддразниванием, напоминанием о том, чего мы раньше не делали. Теперь меня поглощает мысль о том, что что-то может случиться. Что я, возможно, захочу этого.
— Да, — подтверждаю я.
— Почему тогда у нас на свадьбе не было фейерверка?
— Я сказала ей «нет».
— Для тебя это был не праздник, — это не вопрос, а утверждение.
— Они вредны для окружающей среды.
Он хихикает, уткнувшись мне в волосы, и я чувствую вибрацию повсюду.
— Как и частные самолёты.
— Никто не совершенен.
Он все еще смеется. В груди появляется странное липкое ощущение, как будто что-то тает внутри меня.
Быстрые всплески цвета озаряют небеса, сигнализируя о начале финала. Мы оба молчим до конца, оставаясь неподвижными, пока гаснут последние вспышки.
Когда фейерверк заканчивается, волшебство исчезает вместе с ним. Я чувствую себя неловко, стоя здесь. Когда он обнимает меня, мне не так комфортно, как было несколько минут назад. Я прочищаю горло.
— Я должна вернуться наверх.
Крю не двигается и не реагирует в течение нескольких секунд. Когда его руки опускаются, я испытываю разочарование, а не облегчение.
— Я провожу тебя.
Он ожидает, что я буду возражать. Я поворачиваюсь так, чтобы оказаться лицом к нему.
— Хорошо.
На его лице нет триумфа, только возбуждение.
— Позволь мне забрать свои туфли из беседки.
— Ты собирался плавать, — заявляю я. Как идиотка, которая ляпнула очевидное.
— Да. Некоторые ребята хотели поплавать.
— Только парни? — слова вылетели раньше, чем я смогла их остановить.
— Только парни, — подтверждает он.
Мне удается коротко, отрывисто кивнуть. На этот раз я испытываю облегчение.
— Сейчас вернусь.
Я смотрю, как он разворачивается и уходит, восхищаясь тем, как двигаются его плечи при каждом шаге. То, как его плавки облегают бедра и ягодицы.
Это всего лишь одна ночь. У людей постоянно бывают романы на одну ночь. У меня были романы на одну ночь. Это не обязательно должно что-то значить. На следующей неделе у меня еще одна поездка в Париж. Это приведет к некоторому отдалению между нами. Я смогу это пережить. Мне должно быть все равно.
Суматоха отвлекает меня от внутренней ободряющей речи. Я прищуриваюсь в сторону беседки Кингсли, пытаясь разглядеть две фигуры, стоящие возле нее. Один из них наносит удар, и фигура, принимающая его, опускается вниз, как камень.
Я реагирую, не задумываясь, и бегу в том направлении вместе со всеми остальными, кто находится поблизости. Высший класс предпочитает словесные перепалки дракам. Если у вас с кем-то проблемы, вы говорите это ему в лицо ласковым тоном. Вы
