Тень летучей мыши - Михаил Нестеров

Тир на открытом воздухе не впечатлил Кознова: он был похож на громадный овин. Стены не доходили до крыши на целый метр.

– Сэкономили на стройматериале? – спросил он Жевку.

– И на зарплате рабочим тоже, – ответил инструктор. И пояснил: – С какой бы точки тира ты не выстрелил в промежуток между стеной и крышей, пуля уйдет под углом. Может, она и причинит вред, если упадет кому-нибудь за шиворот. Но это уже относится к разряду неудобств.

– Тоже верно, – сказал Кознов. – Только в промежуток я стрелять не собираюсь.

Жевка вручил ему один из «гостевых» пистолетов из небольшого арсенала, хранящегося в штабе: «скиф», которым была вооружена часть милиции и армейских подразделений. Но по большому счету – клон «макарова».

– Стрельба из одного пистолета – это не актуально. Дай мне второй ствол.

Жевка помедлил, прежде чем выполнить просьбу старшего товарища. Сейчас он ему показался младше лет на десять.

Подойдя к рубежу и взяв в каждую руку по пистолету, Кознов плотно прижал их друг к другу и сделал так называемый «македонский захват», захватив один за другой большие пальцы рук. Он целился из одного пистолета, а второй ориентировал параллельно основному стволу. Этой техникой он овладел давно. Его приятель Сергей Марковцев в этом плане переплюнул Кознова: научился целиться одновременно каждым глазом в прицелы правого и левого пистолетов.

Кознов стрелял вразнобой, нажимая на курки поочередно. Он никогда не переключал внимание на прицеливании, поскольку знал: мышцы расслабятся, что тотчас скажется на точности. Он приучил себя делать все правильно, и оружие в его руках доставало любую цель. Когда он стрелял, ему словно кто-то отдавал команду: «Отключай мозги, просто стреляй».

Ровно двадцать гильз упало к его ногам. Столько же пуль пробило две мишени, расположенные в метре друг от друга.

Жевка с недоумением смотрел на это «произведение искусства». Он-то думал, что, подойдя к стенду с мишенями, увидит только одну измочаленную мишень (то, с какой уверенностью стрелял капитан, не вызвало сомнений).

Кознов удовлетворил его любопытство. Он еще не выпустил пистолетов из рук. Снова сделав «македонский захват», он чуть-чуть развел стволы.

Жевка все понял.

– Значит, ты целился в одну мишень?

– Точно. У меня в руках был спаренный пистолет, если хочешь. Чтобы научиться так стрелять, я долго и упорно работал. Если бы ты знал, сколько патронов я перемолол... Но мне повезло с другом. Он работал на оборонку, и боеприпасы я черпал пригоршнями, – отшутился Кознов.

Жевка забрал у него свой пистолет. Повертев его в руках, он сказал:

– Ну, мое мастерство тебя, скорее всего, не заинтересует.

– Честно говоря, нет, – покачал головой Кознов. – Но если хочешь, я дам тебе пару уроков.

– Знаешь, – после непродолжительной паузы признался Жевка, – я и забыл, что мне говорил про тебя Гиндин.

– И что тебе говорил про меня директор клуба?

– Что ты мастер в двух ипостасях – по стрельбе и маскировке. Я сильно засомневался, поэтому забыл об этой двуликости.

«В этом плане ты не ошибся». Эстебан улыбнулся малость потерянному инструктору, но глаза за стеклами его очков остались холодными.

– «Если тебя не порвал в клочья – это победа». Я еще не достиг того возраста, чтобы обо мне так думали или говорили.

И снова этот рыжий капитан оказался прав. Примерно в таком ключе думал о нем Жевка в кабинете Гиндина. Но он же поменял мнение о капитане при первой же встречи с ним. И продолжал корректировать ошибки. Он работал над собой. И капитан видел его насквозь – вот что было удивительно.

Султан, прохаживаясь по гостиной генерала Трохименко, который в открытую стонал от гостей, мял в руках официальное письмо, как правительственную телеграмму с поздравлениями в дни траура. Так и было на самом деле. Он не знал, как отнестись к ней, к ее содержанию. Он бросил листок на стол со словами:

– Прочитай, что тут написано. Я как лошадь в тумане.

Смысл письма заключался в следующем: Олег и Ольга Ячевские приносили свои соболезнования Султану по поводу «трагической кончины» его дочери (дальше шли официальные сопли, стилизованные под скупые слезы) и приглашали его «в гости». Ни много, ни мало – в гости, что звучало по-дурацки мило. Остальное можно было домыслить без труда.

– Тут думать нечего, – сказал Марковцев, возвращая Султану своеобразный билет в «закрытый клуб Ячевских». – Все понятно. Президентская дочка хочет сгладить острые углы.

– О каких острых углах ты говоришь?

– Она перебила твою сделку, хотя официально за ней стоял генерал Баскаков.

– У-у, ненавижу их! – простонал Султан.

– Может быть, они понадеялись, что ты так же официально откажешься от предложения?

Вот это замечание Марковцева окончательно вывело Султана из себя. Он взревел как бык.

– Не дождутся! Я поперхнусь водкой, подавлюсь мясом – им назло. Ты прав: они прислали не приглашение, а отказ. Я хочу посмотреть на их вытянутые рожи. Ты со мной?

– Не думал, что когда-нибудь буду сидеть за одним столом с дочерью президента.

– Значит, да, – осклабился Султан. И добавил, вздохнув: – Мне необходимо хоть на день забыть о Кознове. Иначе я свихнусь. Кто тогда отомстит за мою дочь?..

Письмо было оформлено в строгом стиле. Название организации отсутствовало, но вместо него в левом верхнем углу значились имена и фамилия Ячевских, а в правом – номер телефона, с указанием кода, и адрес. Султан, дабы не потерять вот этот настрой, решительно набрал номер телефона и, ожидая ответа, смотрел на Марковцева.

– Ольгу, пожалуйста, – тоном, не требующим возражений, сказал он, когда на том конце провода ему ответил секретарь. – Это Султан Узбек.

И все. Просто его имени было достаточно. Оно отбило у секретаря охоту спросить, по какому вопросу обращается Узбек, на месте ли Ольга Ячевская.

– Одну минуту.

Ему ответили раньше. Щелчок, будто волшебница с досады сломала волшебную палочку, и в трубке раздался женский голос:

– Султан, рада слышать Вас. Что?.. Приняли?.. Просто здорово, что Вы приняли наше предложение. Мы сделаем все, чтобы Вы чувствовали себя у нас, как дома... В десять утра. Это наш стиль. Ничего, что так рано?..

Она говорила отнюдь не искренне. Можно было подумать, что она читает по бумажке, но все было гораздо сложнее – она наговаривала, и в ее голосе слышалось дерево. И вообще, по ходу подмечал Султан, так могли разговаривать два секретаря, два клерка, дабы добавить пышности, а когда и перца своей речи, выдавать себя за представителя верхов, – тогда как наверху избегают китча, за исключением реального случая, когда, застигнутой врасплох, попавшейся в свой же капкан, Ольге Ячевской приходилось изворачиваться. Султан даже представил, как она кусала губы, оставляя на стерильных зубах помаду.

Он послал благодарный взгляд Марковцеву. Его предположение подтверждалось с каждым словом Ячевской, и она произнесла их не меньше ста. Султан же ограничился десятью.

– Бабенка в шоке, – довольно рассмеялся он, закончив разговор. – А меня теперь может остановить только автомобильная катастрофа. Ячевская сейчас только о ней и думает. Не забудь предупредить, чтобы я перед встречей попудрил носик.

Марк не стал спрашивать Султана, зачем ему это. Отчасти он ответил на этот вопрос: он свихнется, если хотя бы на время не выкинет из головы Валеру Кознова, который даже ночью на звездном небосклоне напоминал о себе созвездием Ориона. В имении Ячевских Султан будет говорить только о покойном генерале Баскакове, и может быть, в своем лицемерии, он переплюнет хозяйку, одетую... Интересно, подумал Сергей, какой костюм она выберет для встречи восточного гостя?.. И как оденется сам Султан?.. По большому счету, ему было плевать на это. Он сказал: «Мне уже ничего не надо. Ни денег, ни контрактов, ни друзей, ни шлюх. Зачем мне все это? Деньги, друзья, контракты не помогут мне возвратить то, что я потерял навсегда».

«Я хочу отомстить».

Пожалуй, под пиджак он наденет кобуру с его памятным пистолетом Калашникова.

Глава 23

Толстый Вова и Худой Саша вчера вечером заприметили тринадцатую модель «Жигулей». Они работали под заказ, и этот трехдверный хэтчбек, рестайлинговая «восьмерка», соответствовал всем требованиям заказчика. Его стоимость – чуть за двести. Кому и зачем понадобилась эта «паленая дешевка», их не интересовало. Худой предположил, что кому-то «в лом угонять», вот и все.

Они работали вдохновенно и быстро, как всегда, распределив роли... не подозревая, что за каждым их движением следят внимательные темные глаза...

Со словами «криминальный талант виден по результату» Худой вооружился титановой сверткой. Принеся в жертву дверной замок, он провернул его. Распахнув дверцу, открыл капот, дернув за рукоятку привода. Не глядя на Толстого, он выбил замок зажигания из рулевой колонки. За этим резким звуком он не различил ворчания напарника. Тот попытался открыть капот, но тот был «парализован» блокиратором с электрическим управлением. Толстый был готов к такому повороту событий. Он вынул из широкой поясной сумки компактный гидравлический резак. Благо капот все же чуть приоткрылся, он просунул режущую часть в щель и перекусил трос. Через лобовое стекло поймал вопросительный взгляд Худого и отморзился ему жестом: «О'кей», потому что не смог бы перекричать орущую сирену. Он был профессионалом, поэтому пренебрегал элементарными способами. Он мог бы заткнуть глотку сирене, облив ее водой из бутылки или бачка с незамерзайкой, без которой по грязным зимним улицам столицы ездить было так же невозможно, как без бензина. Он вынул из кармана пенный аэрозоль и, открыв наконец-то капот, нажал на головку. Пара секунд, и сирена умолкла под слоем пены.