Записки нечаянного богача 2 - Олег Дмитриев

он сам: джинсы, кеды, легкая черная кожаная куртка поверх футболки. Я поднял лицо к небу и про себя проговорил: «Вообще-то мне было совершенно не к спеху, но спасибо, конечно». Вежливости меня учили папа с мамой, воспитатели и педагоги, но лучше всех закрепил недавно старый Откурай. Я подошел к водителю, с недоумением и растерянностью глядевшему на свой сильно нахмуренный капот, и сказал:

— Леонид Николаевич, здравствуйте! Как раз ехал под Вашу песню и очень хотел поблагодарить за нее — сильная вещь. Кто ж знал, что желание сбудется именно так? Но все равно спасибо за Ваше творчество, песня просто великолепная.

— Спасибо, — он выглядел и говорил с таким видом, будто не до конца понимал, где находится. Неужели сотрясение? Вот уж чего не хотелось бы. Он, вроде, хороший мужик, а песни так и вовсе с каждым годом все лучше и лучше.

— Вы в порядке? Может, скорую вызвать? — я и правда переживал. Нам на судебной медицине рассказывали про такие случаи, когда после сильных ударов человек вроде в полном порядке, а потом через несколько минут или даже часов — бац! Упал и помер.

— Да нет, я нормально, нормально, — к нему понемногу возвращалась привычная по телевизионным передачам и интервью некоторая фирменная вальяжность, — только что делать — не пойму пока никак. Ехал другу помочь, а теперь самому помощь нужна. Сколько я Вам должен за машину? — и он, кажется, даже полез за кошельком в задний карман.

— Не нужно денег, что Вы. — я поднял обе ладони, — Все равно жена вчера сказала, что надо новую покупать. А что с другом? Может, я смогу чем-то помочь?

Тут на соседней полосе резко остановился черный тонированный двухсотый, и из него выскочили двое крепких ребят с одинаковыми стрижками и пристальными холодными взглядами. А с водительского места вылез Лёха, знакомый по незабываемому путешествию.

— Дмитрий Михалыч, ну что ж Вы так! Ладно в тундре, но тут-то, посреди Москвы, на ровном месте! На секунду оставить нельзя — начал было он, но осекся, с изумлением глядя на водителя второй машины. Я махнул ему нетерпеливо, вроде как «да погоди ты нудеть», и повернулся к артисту, повторив вопрос:

— Так что с другом-то? Чем помочь?

— Да Вовка опять код подобрал, — досадливо проговорил тот, потирая лоб, — Наташка звонит, говорит, судя по геолокации — в кабаке каком-то, а трубку не поднимает. Вот я и рванул — он махнул рукой на своего бегемота, который, как по заказу выдал из-под капота столб белого пара. Красиво вышло, эффектно.

— Так, Леха, смотри: обе машины в сервис, моя на ходу, визитка клубного сервиса на Нижегородской — в бардачке. Эту — сами решите куда, но чтоб в хороший, круглосуточный! Чтобы к вечеру как новая была. А мы с тобой и Леонидом Николаевичем поедем прокатимся.

— Дмитрий Михалыч, какое прокатимся⁈ Нельзя так, не положено! — оторопел боец.

— Леха, ты нерусский что ли⁈ — да, манипуляшка была примитивная, но уж как смог, — Друг в беде! А мы сейчас все бросим и поедем дальше⁈ Ты русский офицер, или котик морской, прости Господи?

Сработало на удивление без проблем. Он кивнул своим на машины, одна из которых продолжала играть в старинный паровоз с клубами белого пара, а нам махнул на пассажирские сидения. Сам с хмурым лицом сел за руль, вынимая попутно телефон. На Леонида было грустно смотреть — он, казалось, вовсе потерялся в происходящем и действовал на автомате: куда сказали, туда и полез. Продиктовал адрес, куда нужно было ехать, вовсе механическим голосом, но четко и даже в чем-то красиво — профессионал. Леха нахмурился и повторил адрес в трубку, которую держал возле уха левой рукой, без всяких гарнитур. Машина рванула с места, нас вжало в спинки задних сидений, а из-под передних прямо под ноги выехали два автомата со сложенными прикладами.

— Не обращайте внимания на… инвентарь, — хмуро проговорил водитель, не оборачиваясь и даже не глядя на нас в зеркало заднего вида.

Я, как и было сказано, запихал обратно ногой АКСУ, судя по форме и деревянному цевью. Справа от меня действие с небольшой заминкой повторил заслуженный артист Российской Федерации.

— Леонид Николаевич, знаете что-то еще про место, куда мы едем? Как Ваш друг там оказался? — попробовал я переключить его на что-то отвлеченное. А то он так и смотрел под ноги, видимо, размышляя, что еще может вывалиться из под сидения — граната там, или пулемет?

— Давай на «ты», если не против, а? Лёня, — и он протянул мне правую руку. Вот красавец, быстро собрался и реагирует нормально. Наш человек.

— Дима, — ответил я на рукопожатие, кстати, вполне крепкое, не похожее на музыкальное. Хотя, это первый музыкант, которому я жал руку, так что выборка сомнительная. Но я был уверен, что певцы и прочие скрипачи похлипче будут. Ошибся, оказывается.

— Дмитрий Михалыч, там какой-то кавказский этнический ресторан, заповедник «черных». Я настоятельно рекомендую отказаться от поездки — буркнул Леха.

— С полдороги сворачивать — не наш метод. Вызвони еще одну-две машины на адрес, чтоб нам не приехать туда тремя богатырями, посмотреть из-под ладошки и обратно уехать. Успеют? — спросил я. А внутренний скептик пробормотал фразу из старого анекдота: «Мальчик, ты — баклажан!».

— Успеют, — Леха нахмурился еще сильнее, хотя, казалось, было уже некуда, и забубнил что-то в трубку. Двухсотый ускорялся, рыскал по рядам, нырял на дублеры, но внутри скорость вообще не ощущалась. Такими темпами мы быстро доберемся.

— Дим, я в суете ребятам документы на машину не отдал, — чуть растерянно сказал Леня, достав из внутреннего кармана черную кожаную книжицу с тисненым логотипом Лексуса на обложке, — Как они ее отгонят-то?

— Думаю, не проблема. У них у каждого подмышкой проездной. Двадцатизарядный. — ответил я рассеянно, потому что начал понимать: ситуация может оказаться сложнее, чем просто забрать подгулявшего товарища из бара.

— Дми-и-итрий Михалыч! — возмущенно протянул Леха, видимо, переживавший, что я разрушил ему всю конспирацию. Как автоматы по салону раскидывать незакрепленные — так не переживал, а тут вдруг начал.

— Лёня, ты еще звонил кому-то, приглашал? — перевел стрелки я.

— Да, одна фирма охранная, из старых знакомых, — сказал тот, посмотрев при этом почему-то в окно.

— Насколько старых? — уточнил я, чувствуя, что ответ