И пришел многоликий... - Роман Злотников

Общества по защите прав родственников пострадавших тут же переключились на компании, и кровожадный русский монстр, которым пугали обывателя последние полгода, сразу же вновь превратился в опасного, но довольно симпатичного русского медведя, с которым вполне можно жить, если не совать ему руку в пасть. Итогом конфликта было полное разорение «Сталптоунс интертейнман». «Кортнер эрлисити» удержалась, но понесла довольно солидные финансовые потери. К тому же во время этого скандала ходили упорные слухи, что истинные причины появления этих лайнеров в районах, закрытых русскими для международных полетов, стоило бы поискать в Ленгли, на Земле. И если этот слух имел отношение к действительности, то после подобного завершения данного дела можно было не сомневаться, что ребятам из Си-ай-эй больше не стоит рассчитывать на подобную лояльность со стороны бизнеса. И вот такая неожиданность…

— Хорошо, установите связь, я сам буду разговаривать с ним. — Ив, отключив экран, потянул рясу через голову. Слава богу, они наконец добрались до цели своего путешествия, и теперь ему снова предстояло объяснять то, что казалось совершенно очевидным.

4

Адмирал Томский (на этот раз он строго-настрого приказал, чтобы к нему обращались именно таким образом) стоял перед огромными внутренними воротами стартовой палубы авианосца «Варшава», ожидая, пока автоматика выровняет давление и температуру по ту сторону ворот до допустимых величин. Его одолевало сильное нетерпение. Пять часов назад патруль сторожевого охранения района базирования доложил об обнаружении одиночного корабля неидентифицируемого абриса. Князь, который сразу после разговора с братом приказал временно приостановить действие стандартной инструкции «2-бис», предусматривающей немедленный перехват любого судна, проникшего в запретную зону, и отконвоирование его за пределы закрытого района, распорядился, чтобы патруль установил двустороннюю связь с кораблем и выяснил его намерения. Возможно, это было излишним. Нарушение инструкций, даже по прямому указанию высшего командования, не шло на пользу еще ни одному флоту. Но он не столько боялся того, что важного гостя разнесут в пыль патрульные корабли (люди такого ранга, как правило, имеют достаточный опыт выживания в подобных ситуациях), сколько того, что желание гостя встретиться с командующим Второго флота окажется существенно меньше необходимого, чтобы озаботиться преодолением подобного препятствия. Так что, как только пришло сообщение от патруля, из которого можно было сделать вывод, что ими перехвачен именно тот корабль, которого они ждут, он приказал немедленно выслать конвой. В принципе, о мистере Корне в сообщении не говорилось ни слова, переговоры вел некто, именующий себя аббатом Ноэлем, но служба разведки флота, получив изображение перехваченного корабля, с уверенностью заявила, что этот корабль на девяносто восемь процентов соответствует имеющимся в их распоряжении проекциям корабля Черного Ярла. Дабы избежать утечки информации, идентификацию осуществил лично начальник разведки капитан первого ранга Хаккинен, выпускник Финского кадетского корпуса, считавшегося кузницей кадров внешней разведки, после чего файлы с информацией и проекциями были заархивированы под личным кодом Хаккинена.

— Давление выровнено, температура плюс одиннадцать по Цельсию, Ваше… э-э-э… господин адмирал. — Старший офицер, бойко начавший стандартный доклад, запнулся на титуле, смутился и покраснел. Князь усмехнулся и шутливо погрозил ему пальцем, а затем коротко приказал:

— Открыть створки.

Он отдал приказ принять корабль Черного Ярла на освобожденную от истребителей стартовую палубу авианосца «Варшава», поскольку именно там можно было обеспечить максимальную конфиденциальность встречи. Информацию о том, что в пространство района базирования флота было разрешено войти неизвестному кораблю, скрыть вряд ли удастся, слишком много людей уже осведомлены об этом факте, но попытаться максимально отдалить срок распространения этой информации все-таки следовало. Поэтому князь, прибыв на борт авианосца, сразу же приказал двинуться навстречу кораблю Черного Ярла, чтобы принять его на палубу на максимальном удалении от флота.

Флот был поднят по тревоге, а затем практически во всех эскадрах и дивизиях кораблей начались многосторонние учения боевых расчетов смен БИЦов. Флагманские специалисты, направленные в соединения в качестве посредников, имели строжайший приказ особо контролировать, чтобы дальность действия сенсорных комплексов была строго ограничена заданными параметрами и секторами. Причем кроме «Варшавы» еще шесть авианосных групп покинули парковочные орбиты и приступили к отработке внутригрупповых перестроений. Так что весь флот на ближайшие трое суток был занят делом. А затем должно было последовать подведение итогов, награждение лучших и тому подобные вещи, и можно было ожидать, что болтовня по поводу того, «а что это там за кораблик нагрянул в расположение флота аккурат перед началом учений», начнется не раньше чем через две недели. И будет довольно ленивой. Но вот сведения о том, что это за корабль, зачем прибыл и кто был на его борту, должны остаться строго конфиденциальными. Поэтому, сразу же после того как корабль Черного Ярла коснулся своими опорами посадочного стола стартовой палубы «Варшавы», доступ персонала на стартовую палубу был полностью прекращен, а все лифты, выходы и технологические проемы, по которым можно было попасть на палубу, взяли под охрану орлы капитана первого ранга Махтимагомедова, начальника личного конвоя князя.

Один из них сейчас недобро поглядывал на стоящих перед воротами сквозь бронестекло боевого костюма. И только когда его взгляд на мгновение задерживался на Великом князе, в его глазах вспыхивал какой-то звериный восторг.

Конвой был сформирован из выходцев с Сахди-Эльбруса: дюжих аварцев, кумыков и чеченцев. Все они были преданы князю, как хорошо выдрессированные кавказские овчарки, способные, как известно, защищать хозяина до последнего вздоха. В конце битвы за Светлую на флагманский корабль прорвалось почти три десятка ботов с троллями. К тому моменту флагман отбил уже два абордажа и от спарок непосредственной обороны и абордажной команды остались только рожки да ножки. Капитан умолял князя покинуть корабль: ситуация еще висела на волоске и даже получасовая потеря управления грозила повернуть едва наметившуюся победу к полному разгрому. Тогда бойцы конвоя рассыпались вдоль внешней обшивки и после прорыва абордажных групп троллей открыли по ним огонь из лучевиков. Смещения силового каркаса корабля плющили прорвавшихся вместе с обороняющимися в кровавое месиво и разрывали в клочья внешнюю обшивку, так что после атаки флагман напоминал огромную консервную банку, неумело вскрытую гигантским тупым ножом. Из всего состава конвойной сотни тогда выжило только шестеро братьев Шихшаидовых, оставшихся с князем в качестве последнего рубежа обороны (в окружении князя поговаривали, что эти шестеро могут даже казгорота на холодец порвать), и еще пятеро из числа тех, в чьи отсеки так никто и не сунулся.